Сорвать банк в Аризоне
Шрифт:
Я вытащил ноутбук из сумки. К нему, на гибком трехфутовом кабеле, был присоединен ручной сканер — штуковина вроде насадки на шланг пылесоса, только там, где у насадки широкая и сплющенная щель, у сканера просвечивала тонкая полоска стекла. За стеклом были расположены оптические датчики. С их помощью сканер различает более темные или более светлые участки на любой поверхности, в том числе и на листе бумаги. Достаточно провести стеклянную полоску, скажем, по странице книги, и сканер автоматически запоминает эту страницу целиком как картинку и переводит ее в электронный файл. Сканер был не мой, а казенный — мы использовали его для работы с архивами по зарплате, — но вчера я взял его домой, чтобы скопировать понравившийся мне орнамент
— Черт, — сказал я полицейскому, — я чуть было сканер не стащил. Вот было бы делов, как ты думаешь?
— Не беда, — взглянул он мельком на ноутбук с присоединенным сканером, — отключай его и давай мне. Я его обработаю, когда с монитором покончу.
Я начал, вроде бы, отвинчивать крепление кабеля, но потом вместо этого включил ноутбук — слава Богу, батарея была заряжена, — и медленно провел полоской сканера буквально в двух-трех миллиметрах над кнопкой с отпечатком. Парнишка, по-прежнему занятый монитором, ничего не заметил. Изображение отпечатка тут же высветилось на экране ноутбука — качество было вполне приличным. Я свернул изображение в файл и засунул его поглубже в память ноутбука. После этого я отвинтил кабель полностью и положил сканер на стол, поближе к полицейскому.
— Спасибо, Лио, - пробурчал тот. — Ну что, больше ты ничего не украл?
Маленькая удача со сканером несколько меня приободрила, и я ответил с тем, что, должно быть, и называют юмором висельника:
— Говорят, что украл.
— Много? — поинтересовался полицейский.
— Полтора миллиона, - честно ответил я.
— А кто говорит?
— Твой босс, Фрэнк Санчес.
Полицейский внимательно посмотрел на меня, и сказал:
— Лио, ты только не обижайся… Ты старше меня, и образование у тебя есть, и человек ты неглупый. Но я тебе скажу, как есть — на полтора миллиона тебя не хватит.
И не успел я удивиться, откуда этот совсем молодой парнишка так хорошо разбирается в человеческой натуре, лейтенант Санчес уже призывно замахал мне рукой с порога оффиса Сэма.
Глава 5. Свободный выбор
— Ну вот, — жизнерадостно сообщил мне Санчес, — мы с ребятами обо всем договорились. Америка, как вы, Лио, уже знаете, страна беспредельных возможностей. Поэтому мы предлагаем вам на выбор: или вы соглашаетесь добровольно поехать со мной и этими джентльменами к ним в оффис, или я вас задерживаю до тех пор, пока они получат ордер на ваш арест, после чего мы опять-таки направляемся к ним. Что вы предпочитаете?
На мой взгляд, особой разницы между обоими вариантами не было. Но я уже знал, что, как говорят американцы, подвох всегда в подробностях. Эта поговорка особенно подходит к их невероятно запутанной юридической системе, в которой без адвоката обойтись невозможно. Поэтому я спросил, обращаясь ко всем представителям закона сразу:
— Могу я посоветоваться со своим адвокатом?
— У тебя в Тусоне есть свой адвокат? — удивленно спросил Сэм, опередив лейтенанта Санчеса, который явно хотел задать тот же самый вопрос.
— Да, — с гордостью ответил я. — Стьюарт Розенбергер.
— Ах, Розенбергер, — протянул агент Фаррел и посмотрел на Чена. Тот пожал плечами. — Ну, что ж, позвоните ему.
Я познакомился со Стьюартом Розенбергером довольно странным образом — в кондитерском магазине. Вскоре после моего приезда я обнаружил на улице Бродвей — в Тусоне тоже есть свой Бродвей — на пересечении с Генри-роуд, небольшое заведение под названием «Шок-энд-Лат». Там продавали шоколад любых сортов и в любом воплощении — конфеты, плитки, пирожные, горячий шоколад и так далее. А так как мало что может сравниться со вкусом черного горьковатого шоколада, в который окунается палочка из хрустящего сладкого теста, я
СтьюартРозенбергер был старше меня лет на пятнадцать, но выглядел ничуть не хуже, чем я сам. Невысокого роста, подтянутый и энергичный, он обладал такой подвижной мимикой лица, что морщины, по-моему, просто не успевали образоваться. Стьюарт постоянно носил традиционную еврейскую шапочку-кипу и при знакомстве и при нескольких последующих встречах постоянно расспрашивал меня о еврейской жизни в Белоруссии вообще и в Минске в частности. Откровенно говоря, я мало что мог рассказать ему, поскольку почти ничего об этом не знал. Тем не менее, уверял он меня, наши беседы весьма помогали ему с точки зрения его профессии — Стьюарт был юрист, специализирующийся по вопросам иммиграции. Теперь он мой должник, говорил Стьюарт.
Я достал из сумки записную книжку и набрал телефон Стьюарта. Он оказался дома — это и был его оффис. Поскольку и ФБР-овцы, и лейтенант Санчес настороженно прислушивались к разговору, я сказал Стьюарту только то, что я попал в идиотскую историю и изложил предложение, сделанное Санчесом и ФБР. Стьюарт не задал ни одного вопроса, а когда я закончил, скомандовал:
— Скажи, что тебя будет представлять адвокат Розенбергер — Чен и Фаррел меня знают, — и что ты согласен добровольно давать показания, но только в моем присутствии. Я приеду к ним часа через полтора, раньше не смогу. И потребуй, чтобы они нашли переводчика для допроса.
— Но я и сам могу говорить по-английски, — сказал я.
— Тебе придется отвечать на серьезные вопросы, а для этого надо будет думать. Переводчик даст тебе дополнительное время, чтобы подумать. Поверь, я не в первый раз применяю этот прием. И вообще, если я согласился тебя представлять, это значит, что ты обязался меня слушать. Понятно?
— Йес, сэр, — ответил я по-военному. — Спасибо, Стьюарт, — и повесил трубку.
Когда я пересказал представителям власти слова Стьюарта, агенты переглянулись. Фаррел сказал, что ничего другого от адвоката Розенбергера он и не ожидал. Его не удивляет также, многозначительно добавил Фаррел, мое знакомство с Розенбергером, который, похоже, только и делает, что защищает сомнительных иностранцев от американского правосудия. Я благоразумно промолчал — Санчес, кстати, тоже воздержался от замечаний. Однако, пока — пока, подчеркнул Фаррел, - такой вариант им подходит. Они даже постараются, но не обещают, найти переводчика с русского. В конце концов, заключил Фаррел, арестовать меня они всегда успеют.
Я распрощался с Сэмом — он по-прежнему оставался хмурым, но уже снова обрел былую сдержанность, — и мы направились в даунтаун, в оффис ФБР. Весь путь пешком занял бы минут десять, но в Америке, понятно, пешком никто кроме меня не ходит. Мы поехали на двух машинах — оба агента вместе со мной, а лейтенант Санчес за нами в своем полицейском автомобиле. Я было испугался, что он посадит меня в свою машину, в специальное отделение для перевозки преступника — заднее сиденье, отгороженное двойной стальной решеткой, — но Санчес на это не претендовал. Меня усадили хоть и на заднее сиденье, но в обычную машину без решеток и даже наручники не надели. Правда, рядом со мной сидел агент Чен, и замки дверей были защелкнуты.