SOS! Любовь!
Шрифт:
В класс я вернулась растревоженная. Никак не могла понять, почему он пригласил именно меня, а рассказать об этом было некому, не то меня сразу убили бы. Я чувствовала себя Золушкой, в голове у меня роились фантазии одна невероятнее другой: я приезжаю к нему в замок, на мне длинное платье небесно-голубого цвета, он – во всем белом, пробирается сквозь толпу мне навстречу и наконец, одержав победу над остальными претендентами, страстно целует меня и просит стать его женой. В животе у меня творилось нечто странное, какая-то волна, смешанная с ощущением тепла где-то внизу. Было ясно: все, я погибла.
Покупать подарок я пошла вместе
Я не была уверена, что ему понравится. Мама и продавщица убеждали меня в один голос, а я чувствовала, что в очередной раз совершила оплошность. Но что я могла сделать? Мне было всего лишь двенадцать лет!
Наступил долгожданный день, о котором я столько мечтала. Я тысячу раз, как в замедленной съемке, прокручивала в голове эту красочную сцену: я вхожу, он идет мне навстречу, улыбается, обнимает меня, говорит, что я прекрасна, я вручаю ему подарок, он открывает его, произносит: «Как раз то, о чем я мечтал, спасибо!» – и целует меня. После этого он не отходит от меня ни на шаг, а время летит, и, когда все расходятся, он приглашает меня поужинать с его родителями.
Мама настояла на том, чтобы я надела приличный костюм, припасенный для причастия: вельветовый, изумрудно-зеленого цвета шаровары и жилет, под которым белая рубашка с пышными рукавами, а воротник завязан на шее бантом. Не хватало только шляпы с пером – вылитый паж.
Поскольку шел дождь, мама заставила меня надеть резиновые сапоги. Я сопротивлялась как могла, и после долгих пререканий мы сошлись на том, что я возьму с собой пакет с серебристыми балетками… Доктор… вы… смеетесь…
– Я? Нет… нисколько… – говорит он, прикрывая рот рукой. – Я подумал… про Оливера Твиста, – и хохочет, не в силах сдержать смех.
– Ну вот… А вы не верили!
– Прошу вас, продолжайте… – говорит он, вытирая слезы.
Господи, ну почему мне попался психотерапевт, который смеется над моими бедами!
– Волосы были укрощены, заплетены в косу, а венцом всему стало зеленое шерстяное пальто с подкладкой из шотландки. В одной руке – пакет с подарком, в другой – пакет с туфлями. Мама отвезла меня на автобусе и сказала, что заедет за мной в семь. В моем распоряжении было всего три часа на то, чтобы заинтересовать Симоне и убедить его просить моей руки, – при таком раскладе мне вряд ли пришлось бы возвращаться домой.
Его «домом» была четырехэтажная вилла в стиле модерн и парк размером пять тысяч гектаров. Такая роскошь по средствам только консулам, вряд ли они платят аренду. Мы позвонили, нам открыла пожилая горничная. Тут я будто бы снова увидела, как прокручивается мой сон: ОН осторожно отодвигает горничную в сторону и говорит ей: «Извини, Розита, позволь, я сам» – и сам помогает мне снять пальто. Однако мы смущенно топтались в прихожей, а горничная с явным раздражением указала мне на столик в стиле ардеко в гостиной, куда я могу положить подарок. Я сразу же заметила, что коробки с другими подарками были такие огромные, что в них легко мог поместиться телевизор, или пони, или мотороллер «Веспа».
Я положила свою коробку на стул, попрощалась с мамой. Откуда-то сверху доносились голоса, музыка и смех, и в этот момент я почувствовала себя лишней на этом празднике.
Первым делом я решила переобуть туфли и, не сняв пальто, стала стягивать резиновые сапоги. Но сапог застрял на полпути и повис, как маятник, а я, согнувшись, прыгала по комнате. Рукава проклятого пальто мешали
Доктор Фолли больше не может притворяться серьезным, он откровенно смеется:
– Продолжайте, пожалуйста, весьма занятно!
– Симоне выглядел еще лучше, чем обычно: на нем был голубой пиджак с эмблемой какого-то престижного английского колледжа, рубашка и галстук, «вареные» джинсы и кроссовки «Nike», которые всего год как появились в Италии. Он посмотрел на меня, нахмурил лоб и спросил: «А ты кто такая?» Я была готова провалиться от стыда, но дальше – хуже. В комнату вошла Барбара, а с ней и другие мои одноклассники. Представьте, в каком дурацком положении я оказалась! Барбара, посмотрев на мою ногу, сказала: «У нее дырявый носок!» – и все стали хохотать как сумасшедшие. И если в моих мечтах Симоне всегда стремился мне на помощь, теперь, в реальности, он смеялся громче всех.
– Простите… простите меня, не сочтите за дерзость… вы такая славная, это бесподобно! – У доктора Фолли приступ кашля.
– Если вы так считаете… Налить вам воды?
– Спасибо, я сам…
– Симоне бросился открывать подарки, упаковку он бросал тут же рядом, на стул, в общем, мой подарок был погребен под ворохом бумаги и, скорее всего, выброшен вместе с мусором.
– Вы так и не узнали, получил ли он ваш компас?
– Я сказала маме, что подарок очень понравился Симоне, но, по правде говоря, спросить его об этом я так и не решилась.
– Могли бы попробовать, все-таки удобный случай.
– Разве вы не поняли, как я была одета в тот день? В его глазах я выглядела как внебрачная дочь королевского конюха.
– Но ведь он вас пригласил?
– Да, все раскрылось позднее: те, кто готовил праздник, где-то ошиблись, и ему пришлось пригласить гостей больше, чем изначально предполагалось… а мои одноклассники ничего мне не сказали, они думали, что я не приглашена! Что может быть унизительнее? Остаток учебного года я пряталась от Симоне, боялась даже случайно встретиться с ним.
– А первый поцелуй, кому вы его подарили?
– Вы просто садист, знаете вы об этом?
– Смелее, хочу услышать историю со счастливым концом.
– Через год, летом, мы с мамой и сестрой поехали на море. Там я познакомилась со спасателем, Маурицио. Ему было семнадцать лет, и, как я сейчас думаю, он представлял собой звено в эволюции, переходное от пенька к мужчине, но так настойчиво ухаживал за мной с самого нашего приезда, что в конце концов я сдалась.
В действительности ему нравилась моя сестра, но у нее уже был парень, тогда этот Маурицио переключился на меня – улыбался, говорил: «Привет, красавица», подмигивал всякий раз, когда меня видел, и однажды угостил мороженым. Ничего особенного в нем не было: сумка на поясе, сигареты «Муратти», украденные у отца, и, потом, невежда, каких мало. Он был по-своему мил, так что, когда в пятисотый раз он пристал: «Поцелуй меня», я его поцеловала. Странные ощущения; я помню, что не знала, куда девать язык, а мой кавалер, будто щука, пойманная на крючок, обслюнявил мне все лицо! Мы женихались всего два дня. Потом от него пришла открытка – сплошные грамматические ошибки. Я ему так и не ответила.