SOS «Спасите наши души»
Шрифт:
Прошло уже около сорока лет с того случая, а я до сих пор, вспоминая его, явственно ощущаю тепло той мягкой детской ладошки в своей руке…
Да…
Хорошее было время…
Но как говорят: «хорошего понемножку».
В итоге ты вырос без меня, без моего надзора, без моих советов. Я не читал тебе на ночь сказок. Не ходили мы с тобой в байдарочные походы по нашей бескрайней и такой красивой матушке – России, не научил я тебя бороться, хотя мечтал об этом с самого твоего рождения (да что там мечтал, я был уверен, что под моим руководством ты завоюешь на ковре всё то, что не суждено было мне завоевать)… Не построили
В общем, обошёлся ты без моих знаний и умений.
Но ты молодец, справился.
Школа с золотой медалью, а потом физтех с красным дипломом – это результат.
Если бы, я хоть немного к этому был причастен, я бы гордился собой, но, увы, все твои успехи – это только ты сам… Меня нигде в твоей жизни нет, ты даже мою фамилию сменил на мамину… Я думаю, что ты сделал это напрасно. Всё равно от меня тебе не откреститься, Алексеевичем ты останешься пожизненно, равно, как и в каждой из миллиардов клеток твоего тела двадцать три хромосомы из сорока шести всегда будут моими, а гены, как говорит мой закадычный друг Владимир Витальевич, пальцем не раздавишь…
Да…
Так хочется думать, Пётр Алексеевич, что ты в этой своей сраной Европе не просто зарабатываешь себе эти сраные зелёные тугрики… Раз ты мой, значит, ты не можешь быть из этих, для которых родина – это там, где сегодня хорошо кормят, их и без тебя легион… Ты ведь нашей породы, ты из тех, для кого такие понятия как мать, родина, честь – это что-то сакральное, что нельзя пачкать ни при каких обстоятельствах.
Ведь, правда, же?..
Ты ведь так же думаешь?
А вдруг я ошибаюсь?..
Ведь я не знаю о тебе ничего, гены генами, но «бытиё определяет сознание», а каким было это самое «бытиё» когда формировалась твоя личность? Вдруг желание сменить фамилию было продиктовано не юношеским максимализмом, а это было вполне себе зрелое решение отказаться от своей родовой мужской линии?..
И в Европу ты рванул просто за сытой жизнью…
Если так, то ты, братец, иди уже до конца по этой скользкой дорожке.
Можно, например, и отчество своё сменить на матчество (а что, вполне по-европейски, в духе «демократической толерантности»). Только представь себе: где-нибудь на конгрессе европейских айтишников, в каком-нибудь Брюсселе, объявляет какое-нибудь педрило:
– Ladies and gentlemen!
Just now!
Let me introduce to you – Peter Elenovich Lemenkoff!!!
Как тебе такое?.. Звучит?..
А там и пол поменять (если для дела нужно) на какой-нибудь другой уже и не так зазорно…
……………………………………………………………….
Стоп!
Стоп!
Стоп!!!
Это бесы!
Конечно же, это бесы, а кто ещё может так незаметно подводить человека к той роковой черте за которой несмываемый грех? Гадкая мысль – это семя, из которого обязательно вырастет целое дерево, которое потом обязательно будет плодоносить мерзкими поступками. И подсовывают нам эти мыслишки бесы конечно, бесы, что незаметно, один за другим внедрились нам в наши души и «правят там бал»… Это как, например, попил человек грязной воды из лужи и завелись у него в кишках глисты, и человек живёт с ними и даже не подозревает, что он за обедом не столько себя кормит сколько этих паразитов. А выведи он их, так сразу всё в его теле станет заметно лучше (наедаться станет меньшим количеством еды, плохой запах пропадёт,
Вот новорождённый, он и телом и душой чист как ангел.
Откуда в детях этот наив? От их духовной чистоты, ребёнок верит взрослому, потому что не знает ещё, что взрослые врут на каждом шагу. Не догадывается ещё он, ребёнок, что можно думать одно, а в слух говорить совсем другое, а делать потом совсем третье… Но идут годы, ребёнок взрослеет, видит вокруг себя это бесконечное «один пишем – два в уме», перестаёт этому удивляться, потом находит для себя в этом вечном несоответствии свои гешефты и наконец, принимая наши правила, встраивается в наш общественный порядок… А бесы уже вовсю «банкуют» в его душе…
Ибо нельзя, идя по грязной дороге, не выпачкать ног.
Нельзя…
Вот почему Иисус Христос в своих проповедях настаивал: «Будьте как дети!», Спаситель призывал людей к душевной чистоте, к этой самой гигиене души…
Но если глистов из брюха вывести – дело нехитрое, то выселить бесов из своей души ох как непросто. Ведь это про них сказано: «Ты их в дверь, а они к тебе в окно»…
………………………………………………………….
Вот и я, Пётр Алексеевич, пытаюсь на старости лет выселить из своей души этих пассажиров – вредителей, но, честно говоря, получается плохо. С одной стороны всё, вроде бы, просто, а с другой… Этой неспешной работы на целую жизнь хватило бы, а я вот, видишь, поздно спохватился, и время упущено, и силы уже не те…
Первое правило, которое я положил себе – это гнать от себя плохие мысли (равно, по мне, гнать бесов). Как только поймаю себя на том, что начал мысленно желать кому-то что-то недоброе, сразу стопорю себя…
стараюсь стопорить.
Следующее правило – стараюсь приучить себя к мысли, что я не лучше других (соседа в очереди, например, или там коллегу по работе), а раз не лучше, так и не мне его судить…
Помнишь диалог из одного известного фильма:
– Ты суслика видишь?
– Нет.
– И я не вижу. А он есть.
Так и про любого человека сказать можно.
В любом, даже самом страшном душегубе есть то, за что его любить можно. Но мы, наклеив ему однажды ярлык душегуба, отказываем ему в этом. А ты расспроси о нём, например, его мать, она наверняка много чего хорошего найдёт рассказать о своём сыне … Или, поставь нас в его условия (условия, при которых он стал душегубом), может быть мы были бы ещё большие душегубы и мерзавцы…
Так что, «не суди…» («Боже! А ведь есть люди, для которых судить других – это профессия. Интересно, как они живут с этим?..»).
Судить нас может только Господь. Только он видит нас всех от начала и до конца, поэтому он нас всех и любит… мы для него дети, не поделившие в песочнице своих игрушек…
…………………………………………………………
– До окончания маршрута остаётся триста метров – напоминает мне таксометр, и возвращает меня в реальный мир.
Ищу глазами то место, где мне нужно будет высаживать мою пассажирку (а она, оказывается, уже не дремлет и смотрит на меня через зеркало заднего вида, что всегда меня напрягает: «И чего она хочет во мне увидеть, что она там про себя обо мне думает?»).