SOS «Спасите наши души»
Шрифт:
Кавказец, кажется, даже растерялся.
– Ты чего?!
– Ничего. – Я выключаю мотор и откидываюсь на спинку сидения. – Я же сказал тебе, что у нас ничего не получилось, доедешь на другой тачке. А я прямо домой.
Он бросает на меня угрожающий взгляд, но поздно, волна страха уже прошла, теперь я знаю, что за сюрприз для меня у него в кармане и я знаю, что нужно делать, если его рука опять туда полезет, как говорится «карты вскрыты»… Я спокойно встречаю этот взгляд, и также спокойно добавляю:
– Сам видишь, мы сильно не поняли друг друга. Ты вот только что чуть большой
– Ничего себе «на ровном месте», – заводится он опять. – Да по закону за это…
– Мы здесь, дорогой, живём по другим законам, – снова обрываю его я.
– Закон везде один! Поехали, говорю! – Пробует он опять надавить.
Но я уже тоже «закусил удила».
– Нет. Мы с тобой уже точно никуда не поедем. Вот, – указываю ему на дорогу, по которой, освещая нас фарами, катит по встречке какая-то машина. – Поймаешь другую тачку.
Он бросает взгляд в черноту ночи, вспоминает, видно, как долго он мок на дороге пока не сел в мою машину и твёрдо, но уже спокойно говорит.
– Я никуда не пойду. Ещё раз говорю: «Поехали!».
– Нет.
Это «нет» даётся мне с некоторым усилием, так как я почти уверен в том, что сейчас он опять потянется за пистолетом, но, тем не менее, «нет» звучит твёрдо.
Кавказец к моему облегчению за оружием не потянулся, и в машине наступает тяжёлая пауза, во время которой каждый из нас под барабанную дробь дождя по крыше машины пытается найти какой-то выход из этой ситуации. Этот горец, не выстреливший в первый момент своего гнева, больше за пистолет хвататься не будет (я ему этого повода не дам) – это ясно, но и выходить из машины под проливной дождь без каких-либо надежд поймать ещё одну машину он не собирается… Но и для меня (рождённого под знаком Овна да ещё в год деревянной козы) теперь уступить – совершенно немыслимо…
Тупик…
– Слушай, – наконец прерывает затянувшуюся паузу кавказец, – мы уже десять минут тут сидим. Мы уже почти приехали, езды осталось не более трёх минут. Я плачу тебе за эти три минуты десять рублей. Этого что, тебе мало?
Говорит он это всё спокойно, рассудительно, без наезда, и я понимаю, что это действительно шанс «сохранить всем лицо». Он прав, чем сидеть здесь в темноте под дождём неизвестно сколько, уж лучше через три минуты высадить его, да ещё и червонец срубить.
Я бросаю взгляд в его сторону и поворачиваю ключ в замке зажигания.
– Ладно, поехали. Не ночевать же здесь, с тобой. Дорогу показывай.
Мне показалось, что кавказец с облегчением принял моё решение.
…………………………………………………………………..
Мотор послушно тарахтел, дворники исправно смахивали, как могли воду с лобового стекла, фары резали ночную темноту пустых (как будто навсегда обезлюдевших) переулков купеческого Замоскворечья.
Ехали молча. Только кавказец, указывая направление, говорил: «Здесь направо. Налево. Теперь направо.».
Петляя по тёмным переулкам, мы скоро заехали в совершенно точно нежилой район из двух и трёхэтажный облезлых домов, лепившихся один к одному, постройки явно не нашего столетия.
– Теперь сюда, в арку.
Заруливаем в арку нежилого дома (заколоченные двери, выбитые
У въезда во вторую арку кавказец объявляет.
– Всё, приехали.
Я останавливаю машину прямо перед второй аркой. Про себя отмечаю, что действительно ехали не более трёх минут («не соврал, однако…»).
Кавказец вылезает из машины, он как-то сразу повеселел, во взгляде и движениях появилась уверенная вальяжность…
Помедлив, с ядовитым прищуром спрашивает.
– Так сколько я тебе должен?
Какое-то нездоровое напряжение повисает в воздухе.
– Ты же сам сказал – червонец.
Я пытаюсь спокойно улыбнуться, но чувствую, что улыбка получается какой-то кривой.
– Да?
Всё же червонец?
Иезуитская усмешка кривит его лицо, а рука его опять нырнула внутрь куртки.
Я понимаю, что через мгновение опять увижу в его руке чёрный ствол, направленный прямо мне в переносицу, и здесь, во дворе каких-то заброшенных построек прошлого века, среди ночи и дождя – это уже совсем, совсем плохо…
– Ладно, ладно, плати, сколько считаешь нужным, мне лишние проблемы не нужны.
С досадой отмечаю, что откуда-то вдруг взялся у меня этот примирительный тон. Ловлю на себе его насмешливый, оценивающий взгляд.
Помолчав, кавказец добавляет.
– Тебе повезло. Я сегодня добрый…
Он достаёт пустую руку из-за пазухи, потом лезет в другой карман и бросает смятую трёшку на пассажирское сидение.
– Осторожней на дороге, Шумахер! – с усмешкой напутствует он меня и захлопывает дверь моей НИВЫ.
Я вижу, как он поворачивается ко мне спиной и спокойно, не торопясь, удаляется в свете моих фар в глубину второй арки, ведущей куда-то в темноту. Я перевожу взгляд на смятую трёшку на пассажирском сидении, потом на раскачивающуюся спину уходящего кавказца и острое чувство (как от полученной оплеухи) жжёт меня. Мелькает шальная мысль, что если сейчас дать по газам, то кавказцу в арке не увернуться… Я кладу правую руку на рычаг переключения скоростей, но что-то останавливает меня («Спасибо тебе, мой Ангел!»), волна гнева откатывает, кавказец, пройдя туннель арки растворяется в темноте ночи, и я втыкаю заднюю передачу…
Всё, теперь уже точно только домой…
…………………………………………………………
Открыв глаза, я вижу перед собой закрытую дверь подъезда с кодовым замком. Понимаю, что ждать мне моего чеченца глупо (небось, ещё и стоит сейчас у окна на своём пятом или десятом этаже и весело смотрит на крышу моей машины, любопытствуя, когда этот глупый таксист всё поймёт и уедет), понимаю, что, давно не попадая в подобные истории, я просто элементарно потерял нюх на эту публику (хотя теперь-то мне очевидно, что всё здесь было ясно, как дважды два с самого начала) и, досадуя на себя, выруливаю со двора на улицу. Знаю, что уже завтра я буду эту поучительную историю вспоминать спокойно, но на сегодня день испорчен: в кармане нет заработанный мной двух с лишним тысяч (а диспетчерская служба уже сняла с моего личного счёта свои немаленькие проценты за «оказанную услугу»), потеряно рабочее время, потрачено топливо…