Соседи. Бежать, чтобы выжить
Шрифт:
– Потому что я так захотел, - так же безразлично ответил я. – Через два дня ты сможешь вставать, и мы похороним его.
– Нет, - отрезала девчонка, закрыв глаза. – Кримируем. Я не люблю кладбище. Там не место моему ребенку.
Я не стал показывать ей сына. Незачем.
Девчонка все два дня отказывалась есть, пить и говорить.
Она постоянно лежала с закрытыми глазами, а если открывала их, то сверлила потолок.
Пришло время выписываться.
Я арендовал небольшой дом неподалеку, куда её и повез сразу после кремации.
Уже в доме, сжимая сосуд с прахом, она спросила, где ей можно лечь и закрывшись в комнате, снова отказалась есть.
Я ходил по дому, раздраженный этой ситуацией. Так не должно быть.
– Марина, открой дверь, - все же решил я вправить ей мозги.
– Уходи, - ответила она.
– Если не откроешь, я выломаю дверь, - вновь постучал я.
До вечера я ходил, злился на самого себя и на девчонку, пока раздражение не достигло своего пика. Выбив с ноги дверь, я подскочил к ней и, схватив за плечи, хорошенько встряхнул, совершенно забыв про шов.
– Что с тобой происходит?!
– А с тобой? – спокойно посмотрела она мне в глаза, лишь поморщилась слегка, коснувшись живота.
– Ты должна есть, должна пить, должна мать твою, хотя бы плакать!
– Я не хочу есть, - оттолкнула она меня и поднялась с кровати. – Я не хочу пить. И не хочу, мать твою, плакать. А теперь, дай мне побыть одной.
– Нихера я тебе не дам больше!
– схватил я её, заставив смотреть себе в глаза. – Ты не одна здесь пострадавшая! Я своими руками доставал из тебя нашего мертвого сына! Я не виноват, что он умер и ты тоже не виновата! Так бывает! Я тебе жизнь подарил, и ты должна жить, дура! Понимаешь?!
– Сам дура! – вырвалась девчонка. – Я не просила дарить мне жизнь ценой всех тех, кого пришлось убить!
– Я их убил, потому что не мог убить тебя!
– Почему же?!
– Да потому что я люблю тебя!
========== Глава 19. Она. ==========
Паша схватил сосуд с прахом и выскочил из комнаты. Захлопнув входную дверь, он с визгом шин сорвался со двора.
– Любишь? – моргнула я, наблюдая, как закрываются ворота. Мне показалось? Такого ведь не может быть…
Кому я нужна такая?
Впервые его таким вижу. Паша просто ляпнул со злости. Он просто вне себя вылетел из дома. Мое сердце сжалось, в предчувствии чего-то нехорошего.
Хотя для меня вряд ли может быть хуже…
Все, что произошло ранее, было чем-то нереальным.
Я больше не хотела все это помнить.
Хотела забыть и больше никогда не знать своего прошлого, как после потери памяти. Но, разве такое возможно?
Я улыбнулась. Возможно, если меня вновь похитят, захотят изнасиловать и, найдя уродливый шрам, просто пробьют голову битой…
Хоть какая-то польза от моего уродства.
Изучая небольшой домик, я попыталась прогнать все плохие мысли.
Первый этаж уместил просторную гостиную и кухню. Этот дом чем-то напоминал Пашину лачугу у озера.
Паша…
Он зол на меня за рождение мертвого сына, за то, что я закрылась в себе. Да ему пришлось убить всех своих друзей!
Все из-за меня. Разве можно любить такую?
Сев на диван, я уставилась на стрелки часов. Почти два часа ночи, а его все еще нет. И в три Паша не пришел. Не пришел он и утром.
К вечеру я осознала, что безумно хочу есть. Выключив режим «Хатико», решила исследовать кухню. Небольшая, можно даже сказать, очень маленькая. Очень маленькая (я таких раньше никогда не видела) с двумя комфортками плита, рядом раковина и разделочный стол. Протяни руку в бок и сможешь открыть сиреневый холодильник. У противоположной стены обеденный небольшой столик с двумя стульями. Тесно, но уютно.
Я представила, как бы мы могли вечерами коротать время, но сердце тут же сжалось. У меня никогда не будет семьи. Мой ребенок умер еще в утробе, мужа нет. Кому я нужна такая? Изуродованная, потрепанная жизнью, сумасшедшая…
Я зажмурилась. Хватит.
Я живу дальше и ничего не могу с этим сделать.
Открыв холодильник, я поняла, что готова съесть все, что в нем находится. Но мне не хотелось всего. От мысли о курином супе, слюной наполнило рот. Так, за готовкой меня обнаружил Паша.
По его внешнему виду я поняла, как он устал. Все эти дни я закрылась в себе и даже не подумала, какого может быть ему.
Щетина, синяки под глазами… глаза совсем печальные. Он снял куртку и кинув её на пол, сел на стул. Так тяжело, что мне показалось…
– Мать твою! – выкрикнула я, схватив полотенце.
Упав на колени перед Пашей, я прижала полотенце к кровоточащему боку. От запаха крови мне впервые не стало плохо. Кажется, он, словно нашатырь, пробудил меня к жизни.
– Там осталось лезвие… - процедил Паша. – Поищи, чем можно достать…
Поднявшись, я осмотрелась. Наверняка на кухне имеются хоть какие-то, но ничего не нашлось. От моего бегания по дому ничего не решилось. Щипцов нет. Вернувшись к Паше, я разрезала водолазку и, облив водой ранение, поняла, что придется обойтись без врачей.
– Я попробую сама, но будет больно, - посмотрела я ему в глаза.
– Малышка, больнее, чем есть вряд ли будет.
Я зажмурилась. Будет.
Однажды мне в ногу попал осколок. Длинный и очень острый. Я сама его достала, но было… безумно больно. Меня спасло мое желание жить. Убегая от сумасшедшего жениха, полностью в порезах, я осколок посчитала обычной занозой.