Соседка
Шрифт:
Она приосанилась, повернулась спиной к столу и торопливо произнесла:
— Мне надо идти вниз, у меня полно работы…
— Подожди! — так громко выкрикнул Мэдисон, что Слоун едва не споткнулась. — Ты можешь задержаться на пару минут, чтобы помочь мне?
— Как помочь? Чем?
— С книгой.
— Но я ничего не смыслю в писательском труде.
— Это и не нужно. Мне необходимо дотронуться до женского тела.
Наверное, ей стоило оскорбиться, схватить поднос и вылететь из комнаты, хлопнув дверью. Вместо этого Слоун рассмеялась:
— Уверена, ты совсем не это хотел сказать.
Мэдисон
— Ну может, и надо было выразить свою мысль как-то по-другому. Дело в том, что Грегори необходимо выудить у героини кое-какую информацию, понимаешь?
— А кто такой Грегори?
— Герой. И…
— А как зовут героиню? — перебила она Картера новым вопросом.
— Лиза. Вот Грегори устраивает нечто вроде потасовки, а Лиза сопротивляется. Но ему нравится эта девушка, и он боится сделать ей больно. Вот мне и нужно испробовать на женщине, как далеко может зайти мужчина и насколько быть грубым, чтобы не причинить ей боли. Ясно?
— Но многое может зависеть и от женщины. Может, она спортом занимается, мышцы качает! Или увлекается женским армрестлингом! Думаю, в таком случае ее не так-то легко заставить говорить!
— Да нет, о чем ты! Лиза мягкая и женственная. Хрупкая. Как ты.
Слоун нервно сжала рукой шею.
— А что… — Она откашлялась. — Что ты хочешь, чтобы я сделала?
Взяв девушку за руку, Картер отвел ее в сторону от стола.
— Давай отойдем на свободное пространство. А то не дай бог перебьем твой антикварный фарфор. — Повернувшись к ней, Мэдисон отпустил ее и потряс руками так, как это делают боксеры перед матчем. — О’кей. Итак, я только что назвал тебя шлюхой, точнее, я произнес еще более грубое слово и сказал, что ты с радостью торгуешь своим телом, когда тебе предлагают хорошие деньги.
— И ты еще говорил, что я тебе нравлюсь?! — Слоун покачала головой, не веря своим ушам — так потрясли ее собственные слова. — То есть ты говорил, что Лиза нравится Грегори.
— Да, так и есть. Но Грегори зол как черт. Лиза может кое-что рассказать ему о шайке негодяев, но молчит, потому что боится нанести вред своему дяде, который ее вырастил. А негодяи угрожают ее дяде. — Картер глубоко вздохнул. — Итак, я назвал тебя шлюхой, даже не шлюхой, а… — Он махнул рукой. — Но мы много раз занимались любовью, и потому оскорбление кажется еще более обидным.
Слоун никак не могла привыкнуть к тому, что он говорит от первого лица. Ей было бы проще, если бы они называли героев по именам — Лиза и Грегори. И все же она утвердительно кивнула:
— Ну хорошо, ударь меня!
Она опустила глаза, стараясь не смотреть на Картера, а затем сама замахнулась на него. Но не успела и глазом моргнуть, как оказалась прижатой спиной к его груди. Та рука, которую она подняла, была теперь прижата к ее плечу, а другую ее руку он вывернул и зажал между их телами. Ее голова откинулась назад и прижалась к его шее. Прическа Слоун растрепалась.
— Картер, — возмущенно выдохнула она, стараясь вырваться. — Пусти меня. — Она судорожно вдохнула воздух. — Это нечестно. Ты не сказал, что зайдешь так далеко.
— Извини. Именно так и должна себя чувствовать Лиза. Я должен был увидеть, как ты отреагируешь, как будешь себя чувствовать. Тебе больно?
Слоун задумалась.
— Нет, — честно
— Что ты чувствуешь? — допытывался писатель.
Она чувствовала, что упадет в обморок, если он немедленно не перестанет прижимать ее к своему возбужденному естеству.
— Я испугана. — Она сказала истинную правду. Ощущения, вызванные его близостью, сводили Слоун с ума.
— Несмотря на то, что ты знаешь о моей любви и тебе известно, что я не хочу причинить тебе боль?
— Да, — выдохнула она, закрывая глаза. — Разве насилие и страсть временами не идут рука об руку?
Господи, за что такое наказание? Его ноги за ее спиной были длинными и твердыми, как стволы деревьев. Дыхание Картера ласкало ухо, она просто млела от его прикосновений. Слоун оказалась в положении голодающего, которого привели на пиршество гурманов, но привязали поодаль и не дают ни куска съестного. Узы разума и верности лучшей подруге очень крепко держали ее, но от этого есть меньше не хотелось.
— И что бы ты стала делать на месте Лизы?
Будь она и в самом деле на месте его героини, думала Слоун, она бы тут же выложила ему все, что он хотел знать, а потом постаралась бы сделать так, чтобы он занялся с ней любовью. Но не это хотел услышать Мэдисон, поэтому девушка оставила в стороне все свои фантазии и постаралась сконцентрироваться на своих физических ощущениях.
— Не знаю. Наверное, стала бы бороться, чтобы защитить свою честь.
— Хорошо. Тогда вырывайся.
Поначалу Слоун сдерживалась, а потом начала сопротивляться по-настоящему. Но она не могла оттолкнуть Картера и добилась лишь того, что их тела все сильнее соприкасались. Ее блузка вылезла из-за пояса, волосы рассыпались по плечам, юбка спиралью обвивала ноги. А рукой, зажатой между их телами, девушка нащупала пуговицы вместо «молнии» в его джинсах.
— Это бесполезно, — призналась она. — Мне не вырваться.
— Так ты скажешь мне все?!
Ее голова упала вниз — она кивнула. Картер ослабил хватку и постепенно выпустил ее. Но едва освободившись, Слоун быстрее молнии развернулась и ударила его каблуком по подъему ноги.
Он взвыл от боли и удивления, но настиг ее прежде, чем девушка успела убежать. Схватив Слоун за плечи, Картер швырнул ее на кровать и упал на нее сверху. Она яростно сопротивлялась, теперь по-настоящему, потому что Мэдисон оказался в более выгодной позиции.
Картер, разумеется, был сильнее, и в конце концов ему удалось ухватить девушку за руки и заломить ей их за голову.
Тяжело дыша, он положил голову на кровать, давая себе короткую передышку, но ни на мгновение не ослабил хватки.
— Ну вот, все просто отлично, — заявил он, устало улыбаясь. — Теперь уж ты точно никак не сможешь вырваться.
Ах, как Слоун было приятно ощущать себя прижатой к матрасу всем его весом! Каждый раз, когда она прерывисто вздыхала, ее грудь упиралась в его широкую грудь. Позволив себе немного расслабиться, она слегка раздвинула ноги, и Картер тут же опустился в образовавшееся пространство, изо всех сил прижимаясь к ее лону. Мурашки удовольствия побежали по их разгоряченным телам.