Соседка
Шрифт:
Мэдисон удовлетворил их любопытство, рассказывая о своих исследованиях, о том, как он готовится писать книгу, причем он ничуть не зазнавался, и это привело гостей в восторг.
Слоун продолжала разносить блюда, ничем не выдавая своего волнения, — все было как обычно. Но хотя голос Картера не дрогнул ни единого раза, девушка знала, что он не сводит с нее глаз, когда она появляется в комнате с подносом или тарелками.
— Наверное, вы захотите выпить кофе с рюмочкой бренди в гостиной у камина? — предложила Слоун, когда
Она вернулась в кухню, чтобы взять поднос, и еще раз оглядела его, чтобы убедиться, что ничего не забыла. Вдруг дверь распахнулась — на пороге стоял Картер с грязными тарелками в руках.
— Картер! — вскричала она. — Что ты делаешь?
Он поставил тарелки на стол:
— Помогаю тебе… немного.
— Так дело не пойдет, — возразила хозяйка.
— Почему?
— «Почему»? Да потому что ты — мой гость. Постоялец. Что подумают другие?
Мэдисон подбоченился и сжал губы:
— Плевал я на то, что они подумают.
— А я — нет. Мне важно их мнение.
— С каких это пор стало преступлением помогать даме? Ответь мне на этот вопрос.
— Но в ресторане ты бы не стал убирать за собой посуду!
— Да… — И Картер выругался точно так же, как это делали его герои. — Я устал, в самом деле устал смотреть на то, как ты мечешься тут со своими тарелками. Признаюсь тебе — я уязвлен, я стал почти так же пуглив, как и ты! Может, другим и все равно, — он махнул головой в сторону столовой, — но у меня иное мнение. Они — всего лишь постояльцы.
— Как и ты, — отрезала Слоун. Ее груди покрылись мурашками под тонким шелком ее самого красивого бюстгальтера. Она едва уговорила себя надеть его и теперь горячо об этом сожалела: Мэдисон буквально прожигал взглядом ее блузку.
— У тебя такая красивая грудь, — хрипло произнес он. — Но ты дрожишь. Отчего, Слоун?
— О! — только и смогла вымолвить девушка, прикрывая грудь руками и пытаясь придумать хоть что-нибудь в ответ. — Не говори мне таких вещей, — наконец сказала она. — Иначе я буду вынуждена попросить тебя уехать из «Фэйрчайлд-Хауса». Я поступила бы так с любым постояльцем, если бы он сказал, что…
— С постояльцем! Меня это не волнует! Как бы ты поступила с мужчиной! С мужчиной, который говорит женщине, что с каждым часом хочет ее все больше, что у нее красивые…
— Прекрати! Я сказала — прекрати, или тебе придется уехать! — Она не видела, какой яростью зажглись его глаза, потому что повернулась к нему спиной. — Ты всего лишь постоялец в моем пансионате. Вот так-то, Картер, — заявила она, уставившись в пол. — Постоялец.
Мэдисон изверг из себя еще более грубое ругательство, бросаясь вон из кухни.
Понадобилось несколько минут, чтобы Слоун смогла успокоиться и унести тяжелый поднос в гостиную. Она знала,
Одно Слоун знала наверняка. Этим же вечером ее лучший бюстгальтер вернется на свое место в шкафу, и пройдет еще немало времени, прежде чем она вновь его наденет. В нем она чувствовала себя слишком женственной, слишком ранимой, нелепой и смешной до слез.
…Он стоял на коленях перед камином и подбрасывал в огонь дрова, которые она предусмотрительно сложила у очага еще до обеда, а в то время, пока ее гости лакомились всякими деликатесами, она успела разжечь огонь.
— Мистер Мэдисон, — Слоун натянуто улыбнулась, — не стоит беспокоиться.
Это было сказано исключительно для остальных четырех постояльцев, удобно устроившихся в креслах и на диванах, которые Слоун недавно купила и обтянула новой тканью.
— Мне это совсем нетрудно, мисс Фэйрчайлд, — возразил писатель. — Я чувствую себя у вас как дома, поэтому мне доставляет удовольствие сделать что-нибудь полезное.
Одна Слоун уловила саркастические нотки в его голосе, а остальные гости кивали с таким видом, словно видели перед собой оракула, предсказывающего их будущее.
Выходя из гостиной, хозяйка сказала, что принесет еще кофе, если кто-нибудь пожелает. Хватая урывками куски собственного обеда, Слоун сложила грязную посуду в посудомоечную машину, прибрала в столовой и накрыла стол к завтраку. Затем она выжала сок из апельсинов и поставила его в холодильник, чтобы наутро подать в хрустальном кувшине. После чего взбила мед с маслом, приготовила тесто для булочек и тоже положила его в холодильник.
Направляясь в гостиную, хозяйка заставила себя улыбнуться, но, к ее большому облегчению, в комнате уже никого не было. Забрав большой поднос, она пошла назад в кухню. По пути она еще раз проверила камин, убедилась, что экран надежно прикрывает пламя и что оно не очень сильное. Заперев двери и выключив свет, Слоун пошла в свою комнату.
Она уже собиралась лечь в постель, как вдруг услышала тихий стук в дверь. Такое случилось впервые. Ее никогда не вызывали из комнаты, хотя в каждом номере был звонок, и если нажать на кнопку, то сигнал подавался в кухню, в комнату Слоун и в ее кабинет.
— Да! Кто там? — крикнула она, прекрасно понимая, что спрашивать не имело смысла — она и так знала, кто стоит за дверью.
— Это я.
Девушка испуганно прижала пальцы к губам.
— Картер, уходи.
— Мне надо поговорить с тобой.