Состоятельная женщина. Книга 2

Брэдфорд Барбара Тейлор

– Что значит „раскраивая”? – спросила Эмма, сбитая с толку этим выражением и, как всегда, стремясь выяснить все непонятное.

Абрахам добродушно улыбнулся:

– Ну да, конечно, вам незнакомо это слово, поскольку вы не знаете портняжного ремесла. Это означает, что мы, как и большинство еврейских швейных мастерских в Лидсе, выполняем работу для крупных торговцев мужской одеждой, таких как Бэрран и другие. Мы сторонние подрядчики.

– Понятно, – откликнулась Эмма. – Вы шьете костюмы для крупных торговцев, а они уже продают их. Я правильно поняла?

– Не совсем, но пусть объяснит Дэвид. Он один из тех

в этой семье, кто живет и дышит, ест и спит с мыслями о портновском ремесле.

Дэвид заразительно засмеялся:

– Это не совсем верно, папа. – Он откинулся на спинку стула, вполоборота повернувшись к Эмме. – Мы не шьем костюмы целиком. Мы раскраиваем и сдаем определенную часть костюма, положим, рукава, или борта пиджака, или лацканы, или спинки пиджака, а иногда и брюки. Мы кроим и шьем все, что только ни закажут нам на данную неделю большие фабрики.

Эмма, как всегда живо, поинтересовалась:

– Но почему так? Мне кажется, это странный метод. Разве не проще сшить костюм целиком в одной мастерской?

Дэвид ухмыльнулся:

– Нет, этот метод довольно необычен, но он не усложняет дела, потому что все очень хорошо организовано. К тому же так дешевле и быстрее. Используя этот метод, крупные производители могут изготавливать гораздо больше костюмов. Они на своих фабриках просто собирают из разрозненных частей единое целое. Эта идея была разработана маленьким портным-евреем по имени Герман Фрэнд. Она произвела переворот в легкой промышленности и способствовала тому, что Лидс стали отмечать на картах как крупнейший в мире центр по производству готового платья. И эта отрасль расширяется с каждым годом. – Его глаза заблестели от возбуждения. – Я утверждаю, Эмма, что портновское ремесло однажды сделает Лидс еще более известным и безмерно богатым. Это действительно так, и я собираюсь участвовать во всем этом.

– Вот такие у него мысли, у этого сына моего, – удивленно произнес Абрахам, с недоверием качая головой.

Эмма очень заинтересовалась, как всегда при упоминании о деньгах и новых идеях.

– А этот человек, Герман Фрэнд, где он почерпнул эту идею? Расскажите мне еще о нем, Дэвид.

– Кто знает, что натолкнуло его на эту мысль? – произнес он, пожав плечами. – Но это, несомненно, была идея, которая заработала. Так или иначе, а у Германа Фрэнда была своя маленькая мастерская, и он кроил и шил для фабрики Джона Бэррана, первого торговца готовым платьем, основавшего дело в Лидсе, как только Зингер изобрел швейную машинку. Это гиганты, и они, кстати, тоже неевреи. Фрэнд разработал систему разделения труда, когда работал на Бэррана. Он разделил пошив одного костюма на пять или шесть операций. Это сразу же снизило стоимость производства готовых изделий и, как я уже говорил, увеличило выпуск продукции. Это также означало, что Бэрран и другие крупные предприниматели, освоившие эту систему, могли теперь продавать костюмы по более низким ценам. Основным стал объем производства, и это сделало цену приемлемой для рабочего люда. Фрэнд стал наделять работой других евреев-владельцев мелких швейных мастерских, и эта идея обросла, как снежный ком.

Эмма заметила:

– Простая идея, но, как многие простые идеи, очень разумная.

Дэвид кивнул в знак согласия, немного ошеломленный этим выводом. Он еще больше удивился, когда Эмма продолжила:

– Как грошовый

базар Маркса и Спенсера на рынке Лидса. Вот это действительно блестящая идея: разместить все товары в разных отделах, выставить их так, чтобы каждый мог их увидеть, рассмотреть и выбрать. И они установили такие низкие цены. Дэвид, разве вы не согласны, что все это очень умно?

– Конечно же! – Он улыбнулся. – Вы не знали, что Михаил Маркс тоже еврей-переселенец, приехавший из Польши? Он начинал с одного прилавка на рынке Лидса десять лет назад. Недавно он объединился с Томом Спенсером, и теперь они развернули грошовые базары по всему Лидсу, они уже проникают и в другие города. Однажды их сеть будет развернута по всей стране. Вот увидите!

Эмма не сводила глаз с Дэвида, рот ее был приоткрыт от изумления, и от волнения разрумянились ее бледные щеки. Ока оказалась права. Лидс – то самое место, где можно сколотить состояние. И она сказала:

– Я верю, что все возможно, если у человека есть хорошая идея и он готов упорно трудиться.

– Вы совершенно правы, Эмма, – отозвался Дэвид. Он начал рассказывать еще об одном человеке, преуспевшем в делах, и Эмма с интересом его выслушала.

Дэвид и Эмма могли бы проговорить всю ночь напролет, ведь они оба горели честолюбием и энергией и, что самое удивительное, обладали потрясающей прозорливостью, столь редкой в их юном возрасте. Они интуитивно почувствовали это и бессознательно потянулись друг к другу. Но в этот самый момент Абрахам взглянул на часы и сказал:

– Я думаю, вам, мальчики, пора проводить Эмму домой. Мне тоже очень приятно ее общество, но уже становится поздно, и мне не хотелось бы, чтоб вы ходили по улицам, когда закрываются все пивные. Полагаю, что это опасно.

– Да, мне нужно собираться, – согласилась Эмма и отодвинула свой стул. – Но сначала я должна помочь миссис Каллински убрать со стола и вымыть посуду.

– Нет-нет, это не обязательно, Эмма. Мой муж прав. Мальчики должны проводить вас домой немедленно. Дэвид, не забудь написать для Эммы адрес мастерской, а затем вам надо идти, – рассудила Джанесса.

Эмма поблагодарила Каллински-старших за гостеприимство и чудный ужин, а еще горячее за работу, столь необходимую ей, чтобы выжить. Она пообещала быть в мастерской в понедельник в восемь часов утра и аккуратно убрала бумажку с адресом в сумочку.

Они довольно долго шли к дому госпожи Дэниел, но Эмма чувствовала себя в безопасности, ведь рядом с ней шел молчаливый Виктор, а с другой стороны – говорливый Дэвид. Они не наткнулись ни на какую шайку, Эмма не заметила, как быстро пролетело время в разговорах с Дэвидом обо всем на свете, но больше всего о портновском ремесле. Молодые люди настояли на том, чтобы довести Эмму до самой двери дома госпожи Дэниел.

Дэвид и Виктор были хорошо освещены светом газового фонаря, стоящего чуть поодаль. Эмма переводила взгляд с серьезного Виктора на смеющегося Дэвида и думала: „Они такие разные, но оба такие искренние”. Девушка подала руку Виктору:

– Спасибо, что проводили меня до дома. До свидания, – попрощалась она.

Виктор крепко пожал ей руку:

– Спокойной ночи, Эмма. И спасибо за помощь отцу. Это было благое дело.

– Да-да, благое! – подхватил Дэвид, взяв девушку за руку. – Увидимся в понедельник, ранним солнечным утром. Спокойной ночи, Эмма!