Состоятельная женщина. Книга 2
Шрифт:
– Ничего, Дэвид, я даже рада, что мне удалось закончить эскизы летней коллекции „Леди Гамильтон” и выбросить это дело из головы. Я знаю, что тебе не терпится запустить ее в производство немедленно.
Она открыла дверцу машины.
– Ты уверен, что не хочешь зайти выпить чего-нибудь?
– Нет, я должен ехать. В любом случае, спасибо за приглашение, но я обещал отцу забежать навестить его.
Неожиданно Дэвид задержал Эмму за руку.
– Эмма, мне надо сказать тебе кое-что.
Его голос прозвучал с таким напряжением, что Эмма невольно встревожилась.
– Что-нибудь произошло, Дэвид?
– Я
Пораженная, Эмма недоверчиво взглянула на него.
– Развестись? Боже мой, Дэвид! – Поколебавшись секунду, она спросила: – Разве ваши отношения с Ребеккой не наладились?
– Они стали ничуть не лучше, чем были до войны. – Дэвид откашлялся и продолжил: – После того, как я вернулся, моя жизнь кажется мне нестерпимой. Я хочу быть с тобой откровенным… – Он запнулся, пристально глядя на нее. – Я все еще люблю тебя, Эмма. Я подумал, что если стану свободным… Одним словом, я надеялся, что в этом случае ты выйдешь за меня замуж.
Эмма, застигнутая врасплох его предложением, замерла, потрясенная.
– Ох, Дэвид!
Она тронула его за руку, крепко стиснувшую руль, и сказала:
– Мой дорогой, ты сам хорошо знаешь, что это невозможно. Я девять лет тому назад, когда ты еще не был женат, принесла в жертву нашу любовь вовсе не затем, чтобы сейчас разрушить твою семью. Это убьет твою мать. Кроме того, у тебя двое маленьких сыновей, да и у меня двое детей. Я должна думать о других, а не только о себе. Например, о тебе и Ребекке. Давно, много лет назад, я уже сказала тебе, что нельзя построить свое счастье на несчастье других, и я уверена, что была тогда права.
– Ну, а как быть с нами, с тобой и со мной, Эмма? – спросил со страданием в глазах и голосе Дэвид.
– Мы с тобой – не одно целое, Дэвид. – Остро ощутив охватившее его разочарование, Эмма мягко добавила: – Надеюсь, что я не оскорбила тебя своим отказом, Дэвид? Понимаю, что не оправдала твоих надежд, не так ли?
Он печально усмехнулся.
– Конечно, не оправдала. Я не говорил с тобой об этом раньше потому, что долго колебался в душе. Наконец, на прошлой неделе, я решился сказать тебе о своих чувствах, ведь молчанием ничего не добьешься. Видишь ли, я всегда думал, что ты любишь меня, даже после того, как вышла замуж за Джо. Всю войну я верил в это. Эта вера поддерживала меня, позволила мне выжить. Так мне кажется. Мои чувства к тебе остались точно такими же, как прежде, и я надеялся, что и твои – тоже. Но ты больше не любишь меня, правда?
– О, Дэвид, дорогой! Я очень люблю тебя. Как самого близкого друга. Сказать по правде, я все еще продолжала любить тебя, когда была замужем за Джо. Но теперь я сама стала другой, и моя любовь к тебе стала совсем иной. Превратности жизни влияют на нас и на наши чувства тоже. Я пришла к пониманию того, что единственная вещь в мире постоянна – это перемены.
– Ты влюблена в другого? – воскликнул он с проснувшейся проницательностью.
Эмма ничего не ответила. Она опустила глаза, крепко стиснула сумочку, а ее губы сжались, превратившись в тонкую ниточку.
– Я знаю ответ, хотя ты и молчишь. Тебе не надо щадить мои чувства. – В его прерывающемся голосе не было злобы. – Я должен был догадаться сам: девять лет – слишком долгий срок. Ты собираешься за него замуж?
– Нет. Он уехал. Он
Видя ее грусть и отчаяние, Дэвид, несмотря на свою обиду, ощутил, что в нем поднимается сочувствие к ней. Он действительно любил ее и всем сердцем желал ей счастья. Он накрыл ее руку своей и крепко сжал ее.
– Мне ужасно жаль, Эмма!
Она посмотрела на него тусклым взором.
– Все в порядке, Дэвид. Моя рана почти затянулась. По крайней мере, я надеюсь на это.
– Значит, у меня нет никаких надежд, Эмма? Даже имея в виду, что он сошел со сцены?
– Ты прав, Дэвид. Я всегда говорю тебе только правду, хотя ее иногда бывает неприятно услышать. Ни за что на свете мне не хотелось бы обижать тебя, но мне нечего сказать тебе в утешение. Пожалуйста, прости меня.
– Здесь нечего прощать, Эмма. Я не имею права упрекать тебя за то, что ты разлюбила меня. – Его взгляд смягчился. – Надеюсь, что ты еще найдешь свое счастье, Эмма, Дорогая.
– Я тоже надеюсь на это.
Она открыла дверцу.
– Нет, не уходи, пожалуйста.
Эмма поцеловала его в щеку.
– Подумай как следует перед тем, как разорвать свой с Ребеккой. Она хорошая женщина и любит тебя. И помни, что ты мне очень дорог, Дэвид. Я твой друг, и ты всегда можешь на меня рассчитывать, когда в этом возникнет необходимость.
– Спасибо тебе за это. И я твой преданный друг тоже, Эмма. Если в моих силах хоть как-то облегчить твою жизнь, сейчас или в будущем, ты знаешь, что я всегда готов для тебя на все. – Он улыбнулся. – Кажется мы оба потерпели крушение в любви. Если тебе нужно сильное плечо, чтобы опереться на него, – вот оно!
– Спасибо тебе за то, что ты такой добрый и хорошо понимаешь меня. – Она попыталась улыбнуться. – Увидимся на фабрике, как обычно, на той неделе. До свидания, Дэвид.
– До свидания, Эмма, дорогая моя.
Опустив голову, Эмма, не оглядываясь, прошла по садовой дорожке, снег скрипел у нее под ногами. Сочувствие к Дэвиду переполняло ее, она была расстроена своим вынужденным отказом и переживала его страдания, как свои собственные. Ее лицо, освещенное холодным зимним светом, казалось застывшим, а ее мысли неожиданно возвратились к Полу. Перед входной дверью она остановилась и сделала глубокий вздох перед тем, как войти в дом. Она сняла пальто и шляпу в холле, заглянула к миссис Фентон, готовившей ужин на кухне, и стала устало подниматься по лестнице в детскую наверху.
Шла предрождественская неделя 1919 года. Ровно двенадцать месяцев назад Пол Макгилл был здесь, в этом доме, вместе с ней, с ее детьми и ее братьями. В ноябре кончилась война, и Пол, перед тем, как возвращаться для демобилизации в Австралию, остановился погостить у них. Это было радостное Рождество, переполненное любовью и весельем. У Эммы от счастья голова шла кругом, и она любила Пола сильнее, чем даже сама могла себе представить. Ей казалось тогда, что судьба наконец и навсегда подарила ей все, о чем она мечтала. Но теперь, год спустя, у нее не осталось ничего, кроме разбитого сердца, одиночества и горького разочарования. Какой же дурой она была, когда надеялась, что все теперь будет по-другому! Личное счастье всегда обходит ее стороной. Как это Рождество будет отличаться от предыдущего!