Состоятельная женщина. Книга 2

Брэдфорд Барбара Тейлор

– Я в этом не уверена. Но я расскажу тебе все, что ты хочешь узнать. Может быть, ты сумеешь объяснить мне его поведение, Фрэнк.

Пока Эмма откровенничала с Фрэнком, она медленно выпила целую бутылку шампанского и, первый раз в жизни, напилась вполне намеренно. Когда часом позже Уинстон появился в дверях, он с изумлением уставился на сестру.

– Ты пьяна вдребезги, Эмма, – воскликнул он, с необыкновенной быстротой входя в библиотеку.

Эмма подняла бокал и помахала им в воздухе, расплескав половину шампанского.

Она что-то попыталась сказать заплетающимся языком, проглатывая слова и громко икая.

– Как ты мог допустить, чтобы она напилась до такого состояния, Фрэнк, – выговаривал ему укоризненным тоном Уинстон, глядя на Эмму, томно раскинувшуюся на диване. Ее глаза были полузакрыты, губы кривились от беззвучного смеха.

– У нее завтра будет тяжелая голова, – сердито бормотал он.

– Ну и что с того? Не будь занудой, Уинстон, – тихо сказал Фрэнк. – Я думаю, что хоть раз в жизни ей надо расслабиться по-настоящему.

Глава 48

Эдвин Фарли, стоя перед братом с угрюмым лицом и глядя на него с холодным гневом в глазах, произнес:

– Ты собственноручно накинул себе петлю на шею и затянул ее Я абсолютно ничем не могу тебе помочь.

Джеральд остолбенело уставился на него, его маленькие хитрые глазки, глубоко сидящие на оплывшем лице, казались еще меньше и злее обычного.

– Ты хочешь сказать, что они теперь законные владельцы „Проктор и Проктор”? Что они могут вот так, запросто забрать себе мои фабрики? – сердито спросил он.

– Боюсь, что дела обстоят именно так, Джеральд. Неоспариваемый вексель потому так и называется: неоспариваемый! А поскольку ты приложил к нему документы на право владения фабриками, то все твои претензии беспочвенны, если у тебя нет денег, чтобы выкупить вексель. Это было более чем глупо с твоей стороны. Зачем ты это сделал?

– Мне нужны были деньги, – пробормотал Джеральд, избегая встречаться глазами с прямым взглядом брата, устремленным на него.

– Чтобы расплатиться со своими проклятыми карточными долгами! Я это знаю. Думаю также, что ты выложил бумаги на владение фабриками, не спросив совета у юристов. Если не у меня, так хотя бы у нашего семейного поверенного.

– Они все равно не посоветовали бы мне ничего толкового. Мне были нужны деньги немедленно. Мне некуда было деться, а это было единственным условием, приемлемым для „Проктор и Проктор”. Любые разговоры с юристами никак не повлияли бы на их условия. У меня не оставалось иного выхода. Кроме того, я был уверен, что Алан будет более лоялен и даст мне время выкупить вексель. – Злобная гримаса исказила лицо Джеральда. – Так или иначе, но Алан Проктор предал меня. Вор проклятый! Он украл у меня фабрики.

– Не будь смешным, Джеральд, – неприязненным тоном заметил Эдвин, пораженный отсутствием у своего брата всякой деловой сметки. – Алан ничего

не воровал у тебя, ты сам преподнес ему фабрики на блюдечке. Я поражаюсь, насколько ты не способен хоть немного смотреть вперед. Кроме того, насколько я понял твой рассказ, Алан еще проявил лояльность по отношению к тебе. Вексель был дан на шесть месяцев, но его трижды продляли, в общей сложности еще на восемь месяцев. Должен заметить, что Алан был исключительно сговорчивым, причем ты ведь был должен не лично ему, а его компании. У него же есть совет директоров, перед которым он обязан отчитываться.

Джеральд, как всегда, преисполненный жалости к себе, уронил голову на руки, но несколько минут спустя поднял ее и требовательным тоном заявил:

– Ты обязан ссудить меня деньгами, Эдвин!

Тот изумленно взглянул на Джеральда.

– Ты шутишь? Где я возьму двести тысяч фунтов, не считая набежавших процентов? Ты, верно, сошел с ума, если вообразил, что у меня есть такие деньги.

– Отец оставил тебе неплохое состояние. У тебя должны быть деньги! Просто ты не хочешь помочь мне выбраться из западни.

– Доходы с моего состояния ничтожны, и ты это хорошо знаешь, – вскричал взбешенный Эдвин. – Отец всю жизнь прожил экономно и тратил деньги очень скромно, особенно после женитьбы на тете Оливии. Наследство, которое он оставил мне, сущие пустяки по сравнению с тем, что получил ты, но ты пустил большую часть своего состояния по ветру. – Эдвин презрительно взглянул на брата. – Кроме того, как бы не были малы мои доходы, они нужны самому. У меня есть жена и сын, которых я должен обеспечивать, и есть дом, который надо содержать.

– Но ты же имеешь хорошие деньги от своей адвокатской практики…

– Да, но их недостаточно, чтобы оплачивать твои дурные привычки, – безапелляционным тоном возразил Эдвин.

– Отец оставил тебе большую часть акций „Йоркшир морнинг газетт". Ты мог бы заложить их, – сказал Джеральд, хмуро глядя на брата.

– Конечно, мог бы, но не имею никакого желания этого делать. Я обещал отцу сохранить их и принимать активное участие в делах газеты. Я не намерен нарушить это обещание, – твердо отказал ему Эдвин. – Не могу все же понять, как ты умудрился загнать себя в такое положение…

– Проклятье! – заорал Джеральд. – Нечего снова читать мне нотации!

Он вскочил и принялся бегать взад и вперед по библиотеке. Даже со стороны было хорошо заметно, что его обуял страх. „Он не только дурак, но и трус”, – подумал Эдвин, с изумлением наблюдая за братом. С годами врожденная склонность Джеральда к обжорству только усиливалась. Его слоноподобная фигура стала жирной до омерзения, распутный образ жизни оставил неизгладимые следы на его и так малосимпатичном лице. На взгляд Эдвина, Джеральд выглядел просто непристойно, и он подумывал, как бы ему поскорее уйти отсюда.