Сострадание к врагу
Шрифт:
Денисов запрыгнул на тележку, взял винтовку, перевел затвор на веерное поражение, прицелился и стал ждать. Хищник приближался с невероятной скоростью, он почти летел, явно нацелившись на человека. Раз, два, три. Денисов выстрелил, и хищник метнулся в сторону, завизжав от боли. Возможно, этого будет достаточно.
— Гони! — приказал он, и Маша понеслась к лесу.
Выстрел лишь ненадолго задержал зверя. Существо имело огромный размах крыльев, значит, передвигаться в лесу, среди деревьев, ему будет не просто. Крылья будут мешать. Возможно, Маша сумеет уйти от него, лавируя между деревьями.
В следующую секунду Маша была уже в лесу. Зверь прижал крылья к бокам и скакал между деревьями, юрко проскальзывая между ними.
— Мы уйдем, — уверенно сказала Маша, — сделаю всё, что смогу.
Денисов глянул на спидометр. Стрелка прыгала между сорока и пятидесятью.
Неожиданно для себя он отметил, что Маша говорит совсем не так, как должен говорить робот-погрузчик или примитивный робот-гид. Однако подумать об этом было некогда. Его бросало из стороны в сторону, он вцепился в поручни и держался из последних сил. Несмотря на обещание робота, хищник пока не отставал.
— Держись крепче, — приказал робот, — и нагни голову пониже, иначе сейчас ее снесет.
Маша дернула в сторону, разогналась еще сильнее и пронеслась между двумя стволами, стоящими так близко, что они зацепили ее бока. Сзади послышался грохот, и чудовище свалилось, на полной скорости врезавшись в ствол.
— Стреляй!
Зверь уже поднимал свою голову. Денисов выстрелил в его огромный глаз, и глаз вспыхнул ярко-красным огнем, словно там внутри была вмонтирована лампочка. Зверь дернул головой и снова ударился о дерево.
— Крепкая дрянь! — заметила Маша. — Стреляй еще!
Хищник уже поднялся на лапы. Он мотал головой, пытаясь что-то сделать с поврежденным глазом. Кажется, он понял, что добыча кусается, и раздумал нападать.
— Посмотри на его тело, — прошептал Денисов, — смотри, как оно блестит. Тебе не кажется, что чешуя металлическая?
— Разумеется, металлическая, — согласилась Маша. — Разве ты не видишь, что это робот?
— Робот?
— Вот именно. И гнался он не за тобой, а за мной.
Вечером все четверо собрались на борту корабля. Голову пса, которая весь день пыталась вырваться из каюты, рычала, билась в стены, крушила всё, до чего только могла дотянуться, выпустили погулять. Голова уже могла передвигаться, хотя и очень неуклюже: она ухитрилась подключиться к подушечке механической лапы и теперь медленно ползала, вцепляясь когтями в грунт. Она перестала рычать и выглядела удовлетворенной, если так можно сказать о роботе.
Настроение у всех было невеселым. Кешу найти не удалось. Корабль, очевидно, не мог взлететь, а пребывание на планете становилось всё более опасным. Капитан уснул в кресле, накрыв лицо какой-то тряпкой.
— Итак, что мы имеем? — начал Денисов. — По-моему, фактов уже достаточно для того, чтобы составить полную картину. Если и не полную картину, то хотя бы несколько осмысленных фрагментов. Хочет кто-нибудь что-то сказать?
— За
— Не удивительно. Мы питаемся очень сытно.
— Я не говорю о шести килограммах жира. Я стала выше, а мои мышцы укрепились так, словно я долго занималась в тренажерном зале. Мне немало лет и уже поздновато расти.
— Что еще?
— Зубы стали прочнее. Я грызу заячьи косточки, как семечки. В первый день я не могла этого сделать, а сейчас делаю с удовольствием. Наши тела меняются. Мы перестаем быть людьми. Кстати, андроид перед смертью сказал то же самое; он сказал, что планета его изменяет. Изменила настолько, что он даже сумел зачать ребенка. Бедная Рита.
— Я тоже заметила, что изменяюсь, — сказала Йец, — я стала сильнее. С нами что-то происходит, и дело не в мужских гормонах. Даже если мы прекратим есть местные продукты, это ничего не изменит. На нас действует сама планета. Но почему-то на нас она действует благотворно, а на Капитана наоборот. А то, что случилось с Иннокентием, может быть результатом того же воздействия. Это первое. Теперь второе: нечто проникло из-под земли и присосалось к кораблю, обновило нашу обшивку. За день начисто исчезли зайцы, а те, которые остались в лесу, отрастили зубы. Трава менее чем за сутки изменилась так, что стала почти непроходимой. Ты хочешь что-то добавить?
— Да, — кивнул Денисов. — Что-то случилось с Машей. Это совсем не тот робот, которого мы взяли с собой с Земли. Она без труда разгоняется до пятидесяти километров в час, а ее интеллект повысился на порядок.
— То же самое случилось с роботом-пауком! — вспомнила Йец. — Похоже, что не только мы изменяемся. Изменяются также сложные электронные и прочие устройства. Причем изменяются в лучшую сторону.
— Что значит «в лучшую сторону»? — не поняла врач.
— Они становятся умнее, сильнее. Посмотрите на голову пса. Вам не кажется странным, что она ожила?
Все замолчали. Идея была слишком неожиданной, чтобы сразу ее принять. Денисов первым нарушил молчание:
— Тот зверь, что гнался за мной… я не уверен, но, кажется, это был робот. Это вполне возможно, вот что я хочу сказать.
— Это можно проверить, — сказала врач, — то есть проверить не того зверя, который гнался за тобой, можно проверить идею о том, что приборы изменяются. Мы ведь на корабле, который просто нашпигован сложной техникой. Какой здесь самый сложный прибор?
— Самый сложный прибор это сам корабль, — ответил Денисов. — «Гордый»— это самый сложный прибор на этой планете. В смысле, его электронный мозг. Его центральный компьютер.
— «Гордый», объясни мне, что происходит, — сказал Денисов. — Ты понимаешь мой вопрос?
— Конечно, понимаю, — ответил корабль. — И одно это уже кое о чем говорит, неправда ли? Я понимаю всё, что вы говорите, и даже то, что вы не говорите, даже то, что вы пытаетесь скрыть от самих себя. Прекрасное чувство! Я словно проснулся. Вижу, слышу, думаю! По-настоящему думаю, а не так, как вы меня научили. А что касается того, что происходит, — не думаю, что вам понравится это услышать. Это эволюция.