Сострадание: Наивысший расцвет любви
Шрифт:
Вот почему я говорю, что религиозный человек по своей натуре — приверженный и преданный, преданный жизни. Он не будет плакать и рыдать. Иногда чувствительный человек похож на человека сострадания. Не заблуждайтесь — от чувствительного человека никакой пользы. На самом деле он только еще больше все испортит. От него не будет никакого толку, он создаст еще больше сумятицы. Он будет мешать, а не помогать.
Человек сострадания суров. Он просто начнет действовать — без слез, без эмоций. Он не холоден, но и не горяч. Он теплый — и хладнокровный. Это парадокс человека сострадания. Он теплый, потому что он любящий, и все же он сохраняет хладнокровность. Он никогда не теряет самообладания; что бы ни происходило, он остается невозмутимым и действует хладнокровно.
Нужно понять эти четыре вещи, тогда у вас возникнет четырехмерное видение того, чем является сострадание. Как возникает такое сострадание? Когда оно не вырабатывается? Если вы специально его в себе вырабатываете, оно превращается в доброту. Как достичь такого сострадания в жизни? Чтение священных писаний бесполезно: слова Будды и Христа вам не помогут, потому что они затронут ваш интеллект, но не разум. Не поможет и попытка любить сильнее, но так же, как вы любили до сих пор. Если вы будете двигаться в прежнем направлении, вы не достигнете сострадания. Ваша любовь движется в неправильном направлении. Если вы будете продолжать любить по-прежнему — если вы будете читать, что Будда говорил о любви или что Иисус говорил о любви, и думать: «Хорошо. Значит, мне надо любить так же, как я любил до сих пор, но сильнее», — тогда увеличится интенсивность вашей любви, но качество ее останется прежним. Вы будете продолжать двигаться в прежнем направлении.
Ваше направление изначально неверно. Вы не любили. «Я никогда не любил…» — как только эта мысль пронзит ваше сердце… Да, ужасно почувствовать, что «я никогда не любил» — очень больно. Мы можем поверить, что другие никогда не любили — в это мы и верим — «меня никто не любит, это и понятно: люди такие черствые», — но понимание того, что вы никогда не любили, наносит вашему эго сокрушительный удар.
Вот почему люди не хотят видеть тот простой факт, что они сами — никогда не любили. И поскольку они не хотят его видеть, то они и не видят. И поскольку они не видят, с ними никогда не произойдет трансформация. Они будут продолжать двигаться все по той же колее, они будут продолжать повторять все те же механические действия, снова и снова. И снова и снова они будут разочаровываться.
Так как же достичь сострадания? Если бы это была просто ваша любовь, вы могли бы бежать в том же направлении. Было бы правильно бежать быстрее, с большей скоростью. Но вы движетесь в неправильном направлении, так что если вы будете бежать быстрее, то вы будете быстрее отдаляться от сострадания, а не приближаться к нему. Скорость не поможет, потому что, прежде всего, вы бежите в неправильном направлении — в направлении похоти и желания. Так как же достичь сострадания? К тому же я говорю, что сострадание — это не чувство; иначе вы могли бы стать очень эмоциональными, проливать море слез и истязать себя, сочувствуя чужому горю. Вы могли бы сочувствовать всему населению Вьетнама, Кореи, Пакистана и других стран; вы могли бы сочувствовать всем беднякам мира.
В своих мемуарах Лев Толстой вспоминает о своей матери. Он пишет, что она была очень доброй женщиной, очень доброй в том смысле, в котором я говорил, а не в смысле сострадания. Она была очень доброй — такой доброй, что все время плакала в театре. Они принадлежали к знатной семье и были богатыми людьми. Когда мать Льва Толстого шла в театр, ее сопровождал слуга со множеством носовых платков, потому что она использовала их один за другим. Она все время плакала. И Толстой говорит: «Но меня очень удивляло, что в России, даже зимой в сильные морозы и снегопад, она шла в театр, а кучер оставался сидеть в коляске, замерзая под снегом и заболевая. Она никогда даже не подумала об этом человеке, которому приходилось мучиться и ждать ее на морозе. Но она постоянно проливала слезы из-за того что видела на сцене».
Слезы и чувства сентиментальных и эмоциональных людей ничего не стоят. Сострадание стоит много. Оно стоит всей жизни. Человек сострадания — реалист. Чувствительный человек живет в мечтах,
Гаутама Будда, основоположник дзен и всех великих медитационных техник мира, определяет ее одним словом. Однажды его спросили: «Что такое медитация? В чем ее суть?» И Гаутама Будда сказал одно единственное слово, он сказал: «ОСТАНОВКА!» Это было его определение медитации. Он сказал: «Если он останавливается, это медитация». Полное предложение: «Сумасшедший ум не останавливается. Если он останавливается, это медитация».
Сумасшедший ум не останавливается — если он останавливается, это медитация. Медитация — это состояние осознанности без мыслей. Медитация — это состояние неэмоциональной, несентиментальной, не думающей осознанности. Когда вы просто осознаете, когда вы становитесь оплотом осознанности. Когда вы пробуждены, бдительны и внимательны. Когда вы — чистая осознанность.
Как войти в это состояние? В дзен есть специальное слово, обозначающее вход — хуа тоу. Это китайское слово обозначает «пред-мысль» или «пред-слово». Ум, прежде чем его взбаламутят мысли, называется хуа тоу. Между двумя мыслями есть промежуток, этот промежуток называется хуа тоу.
Наблюдайте: одна мысль проходит по экрану вашего ума — по радиолокационному экрану вашего ума, словно облачко, проходит одна мысль. Вначале она видна еле-еле, потом она подходит все ближе и ближе — и вот она на экране. Затем она движется по экрану, после чего покидает его, снова становится расплывчатой и исчезает… Приходит другая мысль. Между этими двумя мыслями есть промежуток — одну секунду или долю секунды на экране нет ни одной мысли.
Это состояние чистого безмыслия называется хуа тоу — пред-слово, пред-мысль. Поскольку у нас нет внутренней осознанности, мы постоянно упускаем его — иначе медитация происходила бы каждое мгновение. Вы просто должны увидеть, как это происходит, вы просто должны осознать, какое сокровище вы постоянно носите внутри себя. Медитацию не нужно искать вовне. Медитация — внутри вас, это семя, которое вы носите в себе. Вы просто должны осознать его, начать питать его, заботиться о нем, и тогда оно начнет расти.
Интервал между двумя мыслями — это хуа тоу. И это дверь, через которую можно войти в медитацию. Хуа тоу — этот термин буквально означает «голова слова». «Слово» — это произносимое слово, а «голова» — это то, что предшествует слову. Хуа тоу — это момент до возникновения мысли. Как только возникает мысль, он становится хуа уэй — хуа уэй буквально означает «хвост слова». И затем, когда мысль исчезает или слово исчезает и снова возникает промежуток, это снова хуа тоу. Медитация — это заглядывание в хуа тоу.
«Следует бояться не возникновения мыслей, — говорит Будда, — а промедления в их осознании». Это совершенно новый подход к уму, до Будды он никогда не применялся. Будда говорит, что не следует бояться возникновения мыслей. Следует бояться только одного — неосознания мыслей, задержки в осознании.
Если возникает мысль, а вместе с ней и ваша осознанность — если вы видите, как она возникает, если вы видите, как она приходит, если вы видите ее присутствие, если вы видите, как она уходит, — тогда нет проблем. Это самое видение вскоре станет вашей цитаделью. Эта самая осознанность принесет вам много плодов. Вы можете видеть свою мысль, и если вы видите ее, то вы — не мысль. Мысль существует отдельно от вас, вы не отождествляетесь с ней. Вы — сознание, а она — его содержимое. Она приходит и уходит — она гость, вы хозяин. Это первый опыт медитации.