Сосуд

Вереск Ольга

— Спасибо, милая… иногда мне этого не хватает — поговорить с тем, кто знает всё, — тоска в голосе матери задела меня. Слишком долго я упивался собственными обидами, чтобы заметить, что кто-то страдает гораздо сильнее меня. Сражаться за своё счастье?! Быть может, именно этому стоило посвятить две тысячи лет?!

— Матушка, я… верю вам, но… пока это всё, что я могу вам сказать.

— Рихард, ты даже не представляешь, как долго я хотела это услышать! — голос графини дрожал, а Кьяра… нет, только не это, уже начала шмыгать

носом.

— Так, леди, только без слёз! Мужчины не выносят их! — но кто же будет слушать хозяина дома и повелителя здешних мест! Пришлось налить матери бренди, а Кьяре травяной чай… каюсь, тоже с бренди… тремя каплями.

Спустя самые долгие десять минут в моей жизни, светская дама в душе моей матери взяла верх, а может это был алкоголь, в любом случае, атмосфера в кабинете улучшилась.

— Вот и славно, дети! Давайте забудем все печали сегодняшнего дня и поговорим о приёме!

— О, боги! Бал! А мне нечего надеть! — о, нет, до боли знакомые слова… и почему за две тысячи лет женщины не придумали новые варианты этой фразы?! Я почти уверен, большая часть дам, только попав в Чертоги Скорби, провозглашала Хранителю врат эти сакраментальные слова.

— Как такое может быть?! Мадам Ульрик в Сумраке с полудня! И она уверяла, что к завтрашнему утру ты получишь готовый наряд!

— Ну — у-у, с ней тоже произошёл несчастный случай! Но я здесь совершенно не при чём, Элжбет подтвердит! Это всё жара!

— Дорогая, поверь, я с радостью тебе помогу! Уже завтра лучшие портнихи столицы будут готовы продемонстрировать тебе свои самые грандиозные наряды! А магия поможет всё подогнать по фигуре за считанные секунды! — конечно, магия же для этого и существует.

— Леди Лайнвуд, прошу вас, проконтролируйте всё, что касается внешнего вида Кьяры. Я буду вам благодарен! — сотворив портал, я уже собрался оставить дам наедине с их вечными разговорами о нарядах, как услышал невероятное.

— Конечно, дорогой! Так же, как я и Кьяра будем признательны тебе за твои уроки танцев!

— Что?! Какие уроки?!

— Сегодняшние! Я бы даже сказала, немедленные! Думаю, зал Орхидей нам подойдёт! Рихард, ну что ты стоишь, идём, малышке еще нужно выспаться!

Глава 37. О том, что танец — это счастье и… боль

Кьяра

Я никогда не была в зале Орхидей. Мало того, я вообще не знала, что он существует. Теперь понимаю, как много упустила.

Не думаю, что где-либо ещё есть место, прекраснее этого.

— Невероятно! — тысячи орхидей — живых, и созданных из ткани, камня, отлитых в золоте и серебре — украшали стены, колоны, потолок и даже проёмы окон. Шелка и парча, натянутые на потолке и свисающие каскадом, были расписаны под лепестки этих дивных цветов. — Что это за место?!

— Это?! Плод воображения моей прабабки — она была феей и тосковала по своему дому… — буркнул Рихард и вошел в зал. Ступая

по гладкому серебристо — голубому полу, он как будто не замечал, что от каждого его шага на полу узорами расцветали орхидеи. Они светились и манили к себе, но были словно в плену, под искрящимся стеклом, что не давало вырваться растениям на поверхность.

— О — о-о, дорогой, ты слишком… долго пробыл вдали от Двора! — графиня схватила меня за руки и потянула за собой. — Милая, это — сердце Сумрака! Средоточие его волшебства! Посмотри!

Мы стояли в самом центре помещения, и только сейчас я поняла, что зал напоминает цветок, лепестки которого образуют укромные местечки с округлыми диванами и столиками в форме опять-таки цветка орхидеи. Там, где части помещения соединялись друг с другом, журчал фонтан, в воде которого плавали кувшинки.

— Невозможно! Невозможно быть прекраснее!

— Ты уверена?! — леди Лайнвуд что-то прошептала, и с небес пошёл снег! Да — да, золотистый и святящийся, но… снег! А может это была пыльца?! Я не выдержала и стала ловить снежинки. На моих ладонях они тут же раскрывались в крошечные солнышки и, вспыхнув, растворялись.

Графиня смеялась, поглядывая на мои попытки удержать 'солнце' в руках, а Рихард просто улыбался, подпирая плечом одну из древесных колон.

— Какой же она всё-таки ребёнок, сын! Береги её, счастье ведь так недолговечно! — мать обняла герцога, терпеливо ждущего, когда же я успокоюсь.

— Я собираюсь посвятить этому вечность, мама! И, надеюсь, что ты мне в этом поможешь! Такие создания как она не для этого мира, и чтобы оберегать их от его жестокости, они нуждаются в столь беспринципных и алчных личностях как я.

— Рихард, ты не такой! Ты — чуде — е-е — есный! Смотри, там, среди кувшинок, плавают рыбки! Золотые и изумрудные, веришь?! — и как вы уже поняли, я решила всё проверить.

— Кья — а-ара, не суйся в воду! Ты будешь вся мокрая! — и меня тут же подхватили такие родные руки. — Мама, ну чего ты смеёшься?! Я знаю, что говорю! Она уже такое делала…

Наконец, исследовав все чудеса этого волшебного места, я была готова учиться танцевать. Рихард к этому времени вёл неторопливую беседу с матерью, заняв одну из укромных ниш зала. Изредка в разговоре проскакивало и моё имя, видимо меня тоже обсуждали.

— Ну — у-у, вот! Я — готова! Давай танцевать! — закружившись, я чуть не села на один из кустарников, стоящих в кадке возле столиков. От моих неуклюжих движений цветки на ветках всколыхнулись и вспорхнули десятком цветных бабочек, перелетевших в другой конец зала.

— Леди Лайнвуд, может, всё-таки учитель?! — с мукой в голосе протянул герцог, наблюдая за мной, стоящей с открытым ртом.

— А может всё-таки без жертв?! — с намёком в голосе произнесла графиня, кивнув на меня. — Авердин — для первого раза — то, что нужно! Музыку!