Сотник (Часть 1-2)
Шрифт:
Егор эту идею молодого сотника поддержал и пообещал давать в сопровождение кого-нибудь из своих ратников. Мишка этой помощи только обрадовался – все спокойнее, когда при отроках окажется не только урядник, такой же, по сути, мальчишка, но и кто-то из взрослых мужей.
На совместном совещании решили так: первые полтора десятка из числа отличников в военной и политической подготовке, то есть, наиболее отличившиеся в походе, самые дисциплинированные и старательные, выйдут в ближайшие дни в увольнение вместе с Арсением. Слово, пришедшее из прошлой жизни, как ни странно, сразу легло как родное – все его правильно поняли и приняли без пояснений, и прижилось
Мишка давно заметил, что именно воинские команды и выражения из жизни ОТТУДА оказываются самыми универсальными. Те, которые оказывались ТУТ пока незнакомыми, принимались сразу, как будто только и ждали своего часа, чтобы прижиться в языке. Мало того, буквально через пару дней Мишка услышал в разговоре отроков привычное уху сокращение: не замечая боярича, они выясняли друг у друга, кто пойдет в «увал» первым из их десятка.
Приготовления к этому знаменательному событию развернулись нешуточные, счастливцев собирали и готовили всем миром, почти как к дембелю ТОГДА – хоть соцсоревнование за самый пафосный выход в увольнение устраивай между десятками. К немалой радости сотника, этот внезапно вспыхнувший энтузиазм удачно поглотил накопившуюся за время отдыха мальчишескую энергию и перенаправил ее в конструктивное русло, заодно избавив Мишку, Дмитрия и Демку от немалой головной боли, грозившей плавно перейти в геморрой. Особенно сильный ажиотаж разгорелся, когда было объявлено, что тем, кто идет в город, выдадут аж по десять резан – невиданное богатство для мальчишек, денег в руках до сей поры не державших.
Первые полтора десятка счастливцев встали еще по темноте и до самого света то слонялись в томительном ожидании по двору, то приводили в порядок и без того новые одежки и вычищенное еще накануне снаряжение и оружие. Наконец они построились во дворе по команде Арсения. Слова «инструктаж» ратник, разумеется, не знал, но суть данного явления, как выяснилось, постиг в совершенстве. Хотя Мишка не стал отягощать Арсения еще и этим филологическим нововведением, но именно инструктаж тот и провел, причем в классических традициях.
Начал он свою речь эпически. Оглядел строй вытянувшихся в струнку и затаивших дыхание отроков и довольно усмехнулся:
– Вот! Можете, когда захотите! Слушайте сюда, шишки еловые! Говорю один раз, кто не запомнит, вспоминать будет уже при чистке нужников, пока слово в слово не повторит то, что я сейчас скажу, а нужники не засияют аки котлы, что у вашей Плавы на кухне. Всем ясно? Не слышу?
От дружного рева «Да!», прозвучавшего в полтора десятка глоток так, что собаки по всему посаду немедленно зашлись в ответ лаем, в некоторых курятниках по соседству всполошились куры, а какая-то баба, шедшая к колодцу мимо подворья, от неожиданности шлепнулась на стылую землю и заголосила с перепугу. Впрочем, Арсений распинался о том, что можно, а чего никак нельзя, хоть и подробно, и весьма образно, но недолго, так что соскучиться его аудитория не успела, а сказанное, надо полагать, запомнила. Наконец, четырнадцать мальчишек во главе с урядником вышли за ворота. О том, что произошло в дальнейшем, Мишка узнал позже в пересказе сразу из многих источников, так что картинка у него сложилась вполне объемная.
Туров, конечно, не Киев, но все-таки стольный град, и жизнь в нем совсем иная: и людей больше, и нравы и обычаи другие, так что не удивительно, что глаза у отроков сразу же стали разбегаться во все стороны. Все вокруг никак не походило на то привычное, что они раньше видели и знали: мельтешили коробейники с соблазнительной мелочевкой, от лотков
Отрокам, не понимавшим, как можно, чтобы пришлые свободно расхаживали, не вызывая удивления и вопросов аборигенов, казалось, что окружающие только на них и пялятся. Впрочем, они и не слишком далеко ушли от истины: взрослые разглядывали оружных отроков, неробкие городские девки с интересом стреляли глазами на хоть и мелковатых, но уж больно серьезных молодых воев. Мальчишки их возраста смотрели, напротив, с напускным пренебрежением, а то и презрительно сплевывая себе под ноги, но мало кому из них удавалось скрыть, что на самом-то деле и любопытно, а многим и завидно – как же, ровесники, а идут при оружии да в кольчуге. Все это кружило головы и без того невероятно гордым собой пацанам.
На торгу, правда, им пришлось испытать натуральные терзанья: казавшиеся еще полчаса назад богатством десять резан вдруг съежились и превратились почти в ничто. И не в дороговизне дело – слишком много оказалось вокруг соблазнов, и все хотелось попробовать, не только калачей на меду. Тут же и оружие продавалось, и снаряжение воинское, и еще много чего интересного…
А у многих дома и сестры, и матери остались – мальчишкам хотелось им чего-то этакого привезти, тем более, что вон какие развалы с лентами разноцветными, бусами, да прочей бабьей радостью – где такие увидишь? Вот бы гостинцев накупить, чтобы все увидели – воины вернулись, мужи смысленные, а не сопляки малолетние. Да разве много на десять резан купишь?
Впрочем, в отличие от буриданового осла, так и не справившегося с подобной нелегкой задачей, отроки Младшей стражи все-таки подумали-подумали, и решили взять для начала по медовому калачу, тем более, что красномордый продавец пообещал за полтора десятка цену скинуть и на скидку всем им еще и сбитня выставить.
Пока они, отойдя в сторонку, жевали сдобу да запивали сбитнем, к ним подошли несколько здешних парней, чувствовавших себя на торгу как дома. Обмен взглядами и взаимная оценка длились, пока не были съедены калачи, а потом последовало вечное, как мир, действо.
– Глянь-ка, Степка! Сопляки железками обвешались! – не обращаясь к чужакам, а словно сообщая своему приятелю занимательную новость, проговорил самый здоровый из городских. – Никак, в ратников играют?
– Угу… А мамки их куда смотрят? А то поцарапаются часом… – приятель заводилы, хоть и пониже его ростом, но пошире в плечах, сочувственно покивал головой. Отрокам Младшей стражи, которым Арсений на инструктаже особо отсоветовал затевать с туровскими свары, ибо последствия могут оказаться весьма неприятными, а уж в увольнительную после этого попасть и думать забудут, встревать в драку очень не хотелось. Потому первый выпад они пропустили, словно не заметив, хотя чего стоило мальчишкам сдержаться, сказать могли только они сами – наверняка зубами скрипели.
Но зачинщики-то как раз и провоцировали чужаков, уверенные в своем превосходстве, да и не привыкли, похоже, чтобы их слова мимо ушей прокатывали. Впрочем, и наглости им это добавило, так как сдержанность пришлых отроков туровские ошибочно приняли за слабость. Не они первые, не они последние.
– Ну, ты! Дай-ка стрелялку глянуть… – вожак местных нахально ухватился за самострел ближайшего к нему отрока и в следующее мгновение корчился, хватая ртом воздух после проведенной двойки по печени и плавающим ребрам. Это удар в Академии ставил Андрей Немой, так что провел его Федька Рыжий чисто.