Сотник Лонгин
Шрифт:
Арминий, промолчав, оседлал коня, и они не спеша продолжили путь вдоль гряды невысоких холмов, поросших густым лесом. Флавий про себя вспоминал годы, проведенные в Риме, и сравнивал их с той порой своего детства, связанной с родной деревней. Впрочем, о том времени у него осталось совсем немного воспоминаний. Грязные лужи двора, по которым он любил шлепать босыми ножками, корыта, где возились свиньи, конюшня со стойлами, погрязшими в навозе. Еще всплывали в памяти громоподобные, приводящие в трепет звуки голоса строгого отца да полные слез
Одним словом, деревня представлялась какой-то неприглядной и очевидно проигрывала блистательному, величественному Риму с его грандиозными постройками, бесчисленными фонтанами и парками, утопающими в зелени садов.
– Мы не одни, – тихо сказал Арминий. Флавий, погруженный в себя, встрепенулся и начал озираться по сторонам.
– Пригнись, – крикнул Арминий. Тотчас легкий дротик, рассекая воздух, пролетел над его головой и плюхнулся в болото. Братья пришпорили своих коней и пустили их вскачь.
Множество варваров в звериных шкурах выбежало из леса и, ощетинившись длинными копьями, преградило дорогу всадникам. Кони, заржав, встали на дыбы. Флавий не удержался в седле и рухнул наземь. Он быстро вскочил на ноги и, выхватив длинный меч из ножен, рьяно приготовился к бою.
– Мы – сыновья конунга Зигмера, – прокричал на германском наречии Арминий, спешившись. – Что вы за люди? Из какого рода?
Германцы переглянулись, и один из них, которого Арминий принял за главного, выкрикнул:
– Сложите оружие, римляне, иначе вам не поздоровится!
– Что он сказал? – прокричал Флавий.
– Он хочет, чтобы мы сложили оружие, – пояснил на латыни для брата Арминий.
– Ни за что, – в ярости воскликнул Флавий.
– Брат, делай, что они говорят, – приказал Арминий и, достав свой меч, кинул его на дорогу, затем туда же бросил свой кинжал. Флавий нехотя последовал его примеру.
– Итак, братья, мы безоружны, – сказал германцам Арминий. – Теперь давайте поговорим.
– Не брат ты нам, римский холуй, – прокричал рослый германец и кивнул своим людям, которые тотчас кинулись на пришельцев, повалив их наземь и связывая им руки веревками.
Остаток пути братья прошли под конвоем. Варвары, захватив римское оружие и коней, гнали пленников перед собой.
– Да, не в меру гостеприимна германская земля, – не без иронии заметил Флавий.
– А что ты хочешь? Они видят в нас врагов, и в, общем-то, они правы, – вздохнул Арминий.
– Молчать, – заревел германец, толкнув в спину Арминия.
Они шли уже два часа, и солнце давно скрылось из виду. На небе появились первые звезды. Наконец, впереди показались огни селения, лежащего на холме и защищенного невысоким валом. Пленники прошли по деревянному мосту, перекинутому через ров, наполненный водой, и вступили за вал. Глазами, немного попривыкшими к темноте, Флавий разглядел длинные высокие дома германцев, разбросанные по всему холму в каком-то нелепом беспорядке.
«Варвары, –
В окнах некоторых домов мерцали огоньки. Вскоре появились какие-то люди с горящими факелами в руках, которые примкнули к своим сородичам, пришедшим с пленниками. Они что-то кричали, явно угрожая, но Флавий, успевший за десять лет жизни в Риме позабыть родную речь, разобрать их слов не смог. Пленники вступили на широкий двор, окаймленный со всех сторон хозяйственными постройками, откуда доносились свинячий визг и мычание коров. Германец, которого Арминий давеча принял за главного, подался вперед, и Флавий увидел, как он почтительно приблизился к статному старику, окруженному воинственной дружиною. Недолго они о чем-то говорили, потом старец подал знак рукой, и пленников подвели к нему. В свете факельных огней Флавий разглядел морщинистое лицо старика, украшенное седою бородою, а тот, в свою очередь, с любопытством рассматривал их и вдруг резко проговорил:
– Кто вы такие?
– Сыновья конунга Зигмера, – отозвался Арминий. – А вас я, кажется, знаю. Вы Сегест, друг моего отца, а это, стало быть, ваш сын Сигимунд, – вспомнил он, с улыбкой глядя на рослого германца.
– Сыновья Зигмера? – недоверчиво переспросил Сегест. – Да, были у него сыновья, но римляне много весен назад взяли их в заложники и увели в свою страну. Их давно уже нет в живых… А вы лжецы. Я хочу узнать, откуда вам известно обо мне?
– Все, что я сказал, правда! Римляне сохранили нам жизнь, – возразил Арминий.
– С чего это вдруг? – криво усмехнулся Сегест.
– Может, потому что мы им служим? – вмешался в разговор Флавий, вскричав на латыни.
– Вы служите Риму, – понял его слова Сегест. – Стало быть, вы предали родную землю и променяли наших богов на римских идолов… Зачем вы здесь?
– Мы посланы к вам от Кесаря Августа и его сына Тиберия с предложением о мирена выгодных для вас условиях, – сказал Арминий.– Если вы отвергните его предложение или убьете нас, земля херусков будет предана огню и мечу. Римским легионам под предводительством Тиберия уже покорились каннинефаты, аттуары и бруктеры. Я хочу, чтобы мой народ выжил, и потому заклинаю вас Одином – присягните на верность Риму…
– Ты вспомнил Одина? – заорал вдруг Сигимунд. – Ты, который продался Риму? – он ударил кулаком Арминия по лицу, но тот, сплюнув кровь с разбитой губы, усилием воли сдержался от выплеска гнева наружу.
– Успокойся, Сигимунд, – прикрикнул на сына Сегест и обратился к Арминию. – Если ты, который называешься сыном Зигмера, и в самом деле тот, за кого себя выдаешь, ты должен знать, что вопросы войны и мира у нас решают не вожди и старейшины, а вече племени, – до тех пор пока зинг не собрался, вы побудете у меня в гостях, – он подал знак своим людям, а сам скрылся из виду за дверями высокого дома.