Шрифт:
Алан Кубатиев
Сотня тысяч граммов благородных металлов
В вагоне тьюба сидели всего четыре человека, но и те сошли на промежуточных станциях. Холин бродил по вагону, стараясь ощутить скорость, с которой мчался в магнитном поле горизонтальной шахты, проложенной глубоко под камнями и прославленным вереском Шотландии. Ах, обостренные некогда рецепторы человека...
Он снова расстегнул сумку. Блокнот лежал в тщательно затянутом молнией кармашке. Все материалы были в памяти ИТЭМ, но из какого-то бумажного суеверия он берег пачку листов, стиснутых пружинной скрепкой, Почти семь лет она ждала -
На платформе оказалось, что гид неисправен, и Холин занервничал. Плохая примета.
Проклиная дурацкое правило, запрещавшее строить тьюбы ближе пятисот метров, от населенного пункта, Холин зашагал к ближайшим домам.
Первым ему навстречу попался мальчишка. Темноволосый, невысокий, крепенький. Он с любопытством взглянул на Холина, сморщил веснушчатый нос. Холин приостановился.
– Эй, парень, где у вас ближайший гид?
– крикнул он по-английски.
– Мне надо в Глендоу!
Парень безмятежно ответил:
– Га ниель сассенах [не понимаю по-английски (гэльск.)].
Оторопевший Холин покачал головой: меньше всего он ожидал повторения ситуации из древнего романа. Очевидно, действовать надо было теми же способами, что и герои Вальтера Скотта. Вздохнув, он отцепил от куртки значок с эмблемой клуба спортивных журналистов и соблазняюще повертел его в пальцах.
Мальчишка задумчиво поглядел на него, протянул руку. Ловко поймав брошенный значок, он тут же приколол его на куртку, где уже болталось не меньше трех дюжин всяких эмблем. Потом он ткнул пальцем в сторону шоссе и сказал по-английски:
– Через полчаса пойдет грузовик-автомат. У поворота на Инвернохх сойдете и побережьем держите прямо на маячную башню. Она и есть Глендоу. В поселке сейчас никто не живет.
Холин терпеливо выслушал указания:
– Прощай, вымогатель!
Вымогатель ухмыльнулся, достал из кармана крошечную фигурку рыцаря, оседлавшего льва, и метнул ее журналисту.
– Тим Леннокс - честный "фэн"!
– он помахал рукой.
Через час Холин стоял у маяка, утирая пот. Восемь лет назад он разок сдуру увязался за Гертой, помешавшейся тогда на скалолазании. Но даже самые яркие воспоминания не заменят тренировки...
Огромный полосатый столб из старого красного и желтого кирпича, увенчанный стеклянным пузырем. Стены были изъедены временем и непогодой, но дверь сияла новенькой медной обшивкой. Никаких следов замка не было, лишь рядом с рамой на уровне лица Холина был вмонтирован круглый сетчатый щиток с кнопкой. Он нажал на кнопку, подождал. В динамике щелкнуло.
– Кто там?
– спросил микрофонный голос.
– Николай Холин, Федерация спортивных журналистов.
Молчание. Голос:
– Вы, должно быть, слышали, что я имею дело с вашим братом только на соревнованиях?
– Да, - ответил Холин, усмехнувшись.
– Но сейчас я предлагаю вам изменить своему правилу.
Снова молчание. Наконец Холин услышал:
– А какие у вас основания?
– Те же, что и у вас - для отказа, - сообщил Холин микрофону.
– И... он помедлил, - вам знакомы эти имена - Дерек Смит, Торстейн-Торнбю, Арнольд Микк, Николай Дашеаский?
Микрофон молчал. Холин
– Спортивный журналист должен быть по меньшей мере бывшим спортсменом, - сказал над ним насмешливый голос. На площадке стоял коренастый человек, лет тридцати, в плотном свитере, кожаных, брюках и босиком.
– Наверное, - сипло ответил Холин, - но тогда он слишком перегружен воспоминаниями...
Вблизи чемпион мира выглядел совсем не так грозно и эффектно, как на ковре. Даже знаменитая борода казалась только попыткой отлынить во время каникул от надоевшего бритья.
– Ну, чем обязан?
– так же насмешливо спросил он уже в комнате, не приглашая Холина сесть.
– Вряд ли вы узнаете от меня нечто экстраординарное! В истории спорта я не силен.
И здесь Холин по-настоящему обозлился.
– Знаете что, Берг, - посоветовал он, усаживаясь на диван возле самой стеклянной стенки, - вы бы тоже сели. У нас будет долгий разговор.
– Вряд ли, - чуть суше сказал Герман Берг.
– Во-первых, мне удобнее стоять, у меня травма ребра. А во-вторых, через полтора часа я улетаю в Норвегию.
– Хорошо, - неторопливо отозвался Холин, сев поудобнее.
– Вам будет о чем подумать в дороге.
– Он расстегнул сумку, достал блокнот, щелкнул пряжкой.
– Итак, начнем. Вы знаете, я не слишком давно увлекся панго. До того...
– он сделал паузу и заглянул в блокнот, - мотокросс, прыжки с крыльями, дельтапланеризм, альпинизм, метание ядра, диска, копья, молота, подводное плавание...
– он перечислял, одновременно исподтишка наблюдая за Бергом. Тот стоял, сложив руки на груди, и разминал крепкими пальцами трицепсы.
– О, да вы универсал, - сказал он.
– Когда вы все успели?
– С помощью ИТЭМ это нетрудно - разумеется, не спорт, а его исследование, - Холин вытащил проектор, укрепил на краю дивана. Взгляните сюда, будьте любезны, - пригласил он Берга.
– Вы ведь знаете этого человека?
– Да, - не сразу ответил тот.
– Николай Дашевский. Ну и что?
– Он погиб шестьдесят три года назад при установлении рекорда на глубину погружения без акваланга. Тело не найдено. До того установил несколько мировых и континентальных рекордов в плавании и легкой атлетике.
Берг, сморщившись, присел, откинулся на спинку дивана.
– И вы считаете, что это я его утопил?
– спросил он с любопытством.
Не отвечая, Холин переключил кадр.
– А вот - швед, Торстейн Торнбю, неоднократный чемпион мира по прыжкам с крыльями и дельта-планированию. Погиб в буерном пробеге по Сахаре. Буер был найден, тело - нет.
– Он глянул назад, но Берг молчал и смотрел на серое, рябящее, как древнее металлическое зеркало, море.
Какое-то противное чувство неуверенности овладело Холиным. Он снова щелкнул тумблером. Неожиданно голос Берга опередил его комментарий: