Сотворение Святого
Шрифт:
— Вопрос очень серьезный, — ответил тот.
— Почему?
— Почему? Святой Боже, ты считаешь, что ничего не произошло?
Мы оборвали разговор и окружили его, словно внезапно прозрели.
— Мы сожгли корабли, — продолжил он, — и должны атаковать… должны!
— О чем ты? — спросил Кеччо.
— Ты думаешь, Джироламо сделает вид, будто ничего не произошло? Ты, должно быть, сошел с ума, Кеччо!
— Скорее да, чем нет, — последовал ответ. — Успех ударил мне в голову. Продолжай.
— Джироламо осталось только одно. Ты
— И это?.. — начал Кеччо.
— Смерть! — закончил за него Бартоломео. Мы на мгновение онемели, так что Бартоломео продолжил: — Он не может позволить тебе остаться в живых. Он угрожал тебе раньше, а теперь должен реализовать свои угрозы. Берегись!
— Я знаю, — кивнул Кеччо. — Меч занесен над моей головой. Но он не решится арестовать меня.
— Может, подошлет наемного убийцу. Ты должен выходить из дома только с охраной.
— Я так и делаю и еще ношу кольчугу. Страх перед наемным убийцей преследует меня уже несколько недель. Господи, это ужасно! Я готов встретиться в открытом поединке с любым противником. Храбрости у меня ничуть не меньше, чем у любого другого. Но жить в ожидании удара из-за угла! Клянусь, от этого ожидания нетрудно превратиться в труса! Я не могу обогнуть угол, не подумав, что за ним меня поджидает смерть. Ночью я не могу пройти темным коридором, не опасаясь, что впереди затаился убийца. Я вздрагиваю при каждом звуке, будь то захлопнувшаяся дверь или скрип половицы. По ночам я просыпаюсь с криком, весь в поту. Я этого не вынесу. Что мне делать?
Маттео и я переглянулись: нам в голову пришел один и тот же ответ. Заговорил Бартоломео:
— Опередить его!
Мы оба вздрогнули, потому что подумали о том же.
— И ты туда же! — вскричал Кеччо. — Эта мысль преследует меня ночью и днем! Опередить его! Убить его! Я не решаюсь даже подумать об этом. Я не могу его убить.
— Ты должен, — гнул свое Бартоломео.
— Надеюсь, нас никто не слышит, — вставил Олива.
— Дверь плотно закрыта.
— Ты должен, — повторил Бартоломео. — Другого пути у тебя не осталось. Более того, ты должен поторопиться — тянуть с этим нельзя. На кон поставлена жизнь всей семьи. Его не устроит только твоя смерть. После тебя он достаточно легко найдет повод избавиться от нас.
— Ради Бога, что ты такое говоришь, Бартоломео! Это предательство.
— А чего ты боишься?
— Нет, мы не должны идти на убийство. Это всегда плохо заканчивается. Во Флоренции перебили всех Падзи, Сальвиати повесили, а Лоренцо по-прежнему на коне, тогда как кости заговорщиков гниют в неосвященной земле. И в Милане после убийства герцога не спасся ни один из убийц.
— Они повели себя как глупцы. Мы не допустим ошибок, как во Флоренции. Народ с нами, и мы не ударим в грязь
— Нет-нет, этому не бывать.
— Говорю тебе, ты должен. Только так мы обезопасим себя.
Кеччо в тревоге оглядел нас.
— Нам можно полностью доверять, — заверил его Олива. — Не бойся.
— И что вы об этом думаете? — спросил Кеччо. — Я знаю, что думаете вы, Филиппо, и ты, Маттео.
— Я согласен с отцом! — воскликнул Шипионе.
— И я! — откликнулся его брат.
— И я!
— И я!
— Вы все заодно, — кивнул Кеччо. — Вы все хотите, чтобы я его убил.
— Это справедливо и законно.
— Помните, он был моим другом. Я помогал ему прийти к власти. Когда-то мы были близки как братья.
— Но теперь он твой смертельный враг. Он точит секиру для твоей головы и убьет тебя, если ты не опередишь его.
— Это предательство. Я не могу!
— Если человек кого-то убивает, его убивает закон. Это всего лишь возмездие. Когда человек пытается отнять чью-то жизнь, закон разрешает тому, на кого покушались, убить нападающего, и это самозащита. В мыслях Джироламо уже убил тебя — и в этот самый момент он, возможно, уточняет детали твоего реального убийства. Тебе нужно забрать его жизнь, чтобы защитить свою и наши.
— Бартоломео прав, — кивнул Маттео.
Одобрительный гул показал, что и остальные того же мнения.
— Но подумай, Бартоломео, — Кеччо по-прежнему не хотел допускать убийства, — у тебя седина на волосах, тебе осталось не так уж много времени до смерти; если ты убьешь этого человека, что будет потом?
— Клянусь тебе, Кеччо, ты станешь исполнителем воли Божьей. Разве граф не угнетал народ? Почему он уверен, что имеет на это право? Из-за него мужчины, женщины, дети умирали от голода, безысходности, страданий, тогда как он ел, пил и веселился.
— Решай, Кеччо. Ты должен дать нам приказ, — вновь поддержал Бартоломео Маттео. — Джироламо принес много бед. По законам чести и справедливости он должен умереть. И он должен умереть ради нашего спасения.
— Вы сводите меня с ума, — простонал Кеччо. — Вы все против меня. Вы правы в том, что говорите, но я не могу… Господи, я не могу! — Бартоломео хотел заговорить вновь, но Кеччо его остановил: — Нет-нет, ради Бога, больше ничего не говори. Оставьте меня одного. Я хочу посидеть в тишине и подумать.
Глава 9
В десять вечера я пришел во дворец Эсти. Слуга, который позволил мне войти, сообщил, что донна Джулия у отца и он не знает, когда она вернется. Я ощутил горькое разочарование. Весь день мечтал о том, что увижу ее вновь: наша встреча в церкви была такой короткой. Слуга смотрел на меня, ожидая, что я уйду, но желание увидеться с ней пересилило, и я сказал, что подожду.
Меня провели в комнату, которую я уже так хорошо знал, и я сел в кресло Джулии. Положил голову на то место, где к спинке прижимались ее прекрасные волосы, вдохнул едва уловимый аромат.