Сотворение Святого
Шрифт:
— Открывай ворота!
Только тут командир достал связку тяжелых ключей. Открыл замки, ворота повернулись на петлях, и один за другим они покинули город. Ворота с лязгом закрылись. Я услышал короткую команду и топот копыт. Развернулся и поскакал в город.
Через полчаса зазвонили колокола. Люди сообщали друг другу, что заговорщики сбежали и город свободен.
Глава 31
Утром совет собрался вновь и решил, что город должен вернуть прежнюю власть и сдаться герцогу безо всяких условий в надежде на помилование. Лодовико Моро с триумфом въехал в главные ворота и направился к крепости, где его встретила Катерина, вышедшая ему навстречу. Вместе
Протонотарий Савелло таинственным образом исчез, как только ему сообщили о побеге Кеччо. Но Катерине скоро дали знать, что он укрылся у доминиканцев. Легкая улыбка появилась на ее губах, и она прокомментировала эту весть:
— Следовало ожидать, что он укроется в женском монастыре.
Потом она послала к доминиканцам людей, чтобы те заверили его, что она не держит на него зла и умоляет присоединиться к ней. Добрый человек побледнел, услышав это приглашение, но не посмел отказаться. Поэтому, успокаивая себя мыслью о том, что никто не посмеет причинить вреда полномочному представителю папы, он собрался с духом, надел самые роскошные одежды и прибыл в кафедральный собор.
Увидев его, она подняла руку с двумя оттопыренными пальцами и со всей серьезностью произнесла:
— Да пребудет с вами милосердие Божье! — И тут же, прежде чем он успел прийти в себя, продолжила: — Монсеньор, я всегда надеялась, что придет день, когда я встречу того, кто славится как самый талантливый, самый красивый и самый добродетельный мужчина нашего времени. Но я не думала, что это будет день печали и горя.
— Мадам… — прервал он ее.
— Я умоляю вас, монсеньор, храбро перенести выпавший на вашу долю удар судьбы. Разве мы все не знаем, как она непостоянна? Если город забрали у вас, значит, на то воля Божья и вы, как христианин, должны смириться, согласившись с его указом.
С этого начала Катерина свою месть, и все видели, как она сладка. Придворные хихикали, когда графиня произносила эти слова, Савелло хотелось провалиться сквозь землю.
— Мессир Савелло, при нашей предыдущей встрече вы рассказали мне много поучительного о воле Божьей. И теперь я позволю себе преподать вам урок на ту же тему. Если вы займете место рядом со мной, то у вас появится возможность хоть в малой степени изучить пути Господни, которые, как известно, неисповедимы.
Савелло поклонился и прошел к указанному ему месту.
Глава 32
Вернувшись во дворец д’Орси, я прежде всего снял бархат и шелковое белье, сбрил усы и бороду, коротко подстригся, облачился в одежду слуги и глянул на себя в зеркало. Если бы встретил такого на улице, прошел бы мимо, не узнав. Однако результат получился не таким уж плохим, и я улыбнулся, подумав, что не будет ничего удивительного, если бы какая-нибудь служанка положила глаз на такого вот слугу.
Я поднялся в покои старика Орсо и убедился, что все спокойно. Лег на диван у двери и попытался заснуть, но тревожные мысли не отпускали. Я думал о всадниках, которые мчались сквозь ночь, гадал, что завтрашний день принесет им и мне. Я знал, что за мою голову назначат награду, и мне предстояло оставаться среди врагов, защищая старика д’Орси.
Через какое-то время я услышал колокола, возвещавшие городу о бегстве заговорщиков, и,
Мы пошли к старому Орсо. Он сидел в большом кресле у очага, закутанный в толстый халат. Уткнулся подбородком и ртом в воротник, чтобы сохранять тепло, и на виду оставались только глаза, нос и запавшие, морщинистые щеки. Бархатная шапочка скрывала волосы и лоб. Он протягивал длинные высохшие руки к огню, и языки пламени чуть ли не просвечивали сквозь них. Руки еще и тряслись. При нашем появлении он поднял голову.
— Ах, Пьетро! — обратился он к мажордому. После паузы добавил: — А где Фабрицио?
Так звали слугу, который постоянно находился при старике, и Орсо очень к нему привык, принимал еду только из его рук и настаивал, чтобы тот не отходил от него ни на шаг. Фабрицио входил в число тех, кто, набив карманы, покинул дворец первыми.
— Почему не приходит Фабрицио? — ворчливо спросил старик. — Скажи ему, что он мне нужен. Я не желаю, чтобы меня оставляли одного.
Пьетро не знал, что ответить. Смущенно смотрел на старика.
— Почему Фабрицио не приходит? Теперь, когда хозяин здесь Кеччо, они пренебрегают мной. Это безобразие. Я поговорю насчет этого с Кеччо. Где Фабрицио? Скажи ему, чтобы пришел немедленно, а не то ему не поздоровится.
Слабым и дрожащим голосом он напоминал больного ребенка. Я видел, что Пьетро не знает, что ответить, а Орсо начал стонать.
— Фабрицио в отъезде, — сказал я, — меня поставили на его место.
Пьетро и его племянник повернулись ко мне. Они впервые заметили, что такого слуги раньше в доме не было, и переглянулись, вскинув брови.
— Фабрицио в отъезде? Кто его отослал? Я никуда его не отсылал.
— Это сделал Кеччо.
— Кеччо не имел права его отсылать. Я здесь хозяин. Они относятся ко мне как к ребенку. Это позор! Где Фабрицио? Я этого не потерплю, говорю вам. Это позор! Я поговорю насчет этого с Кеччо. Где Кеччо?
Никто из нас не ответил.
— Почему вы не отвечаете, когда я обращаюсь к вам? Где Кеччо?
Он приподнялся с кресла и наклонился, чтобы всмотреться в нас, потом откинулся на спинку.
— Ах, теперь я вспоминаю, — пробормотал он. — Кеччо уехал. Он хотел, чтобы я поехал с ним. Но я слишком старый, слишком старый, слишком старый. Я сказал Кеччо, что будет. Я знаю жителей Форли. Прожил с ними восемьдесят лет. Они такие же ненадежные и трусливые, как все другие люди, которые населяют эту выгребную яму, что зовется Землей. Я четырнадцать раз становился изгнанником. Четырнадцать раз бежал из Форли и четырнадцать раз возвращался. Да, в свое время моя жизнь бурлила, но теперь я устал. Я не хочу больше убегать, я такой старый. Я могу умереть до того, как вернусь, а мне хочется умереть в собственном доме.