Сотвори себе Нью-Йорк
Шрифт:
Мы расстались около одиннадцати вечера. Я отправилась пешком до Чеховской, а за Дашей заехал ее муж, Антон. Оставив машину где-то на парковке, он встретил ее возле ресторана. Высокий, темноволосый, спортивный, внешне он эффектно дополнял Дашину яркую красоту. Она представила нас друг другу, щедро назвав меня подругой детства. Антон, формально улыбаясь, окинул меня безразличным взглядом очень темных, сливового цвета, глаз и, обняв жену за плечи, быстро повел ее по улице. Их сдвоенный силуэт то исчезал в бархатистой тени, то выхватывался из темноты ирреальным светом изящных фонарей.
Удивительно, как появление цели меняет жизнь – любой цели, если она увлекла тебя по-настоящему. А я, во
Втроем – с Дашей и Лизой – мы успели встретиться дважды до того, как новая для меня социальная жизнь разбилась вдребезги. К моему изумлению, Лиза благосклонно отнеслась к Дашиной затее и вполне охотно разбиралась с моими пропорциями, цветотипом и прочими недоступными для моего понимания вещами. С энтузиазмом демиурга Даша снабжала меня дисками с «воркаутами», системами питания, рекламой биодобавок, кремов и шампуней (памятуя о неудачном тинейджеровском опыте, от макияжа я отказывалась наотрез). Мой непривыкший к беспрерывной культивации организм неожиданно благодарно отреагировал на ежедневные усилия, и к середине октября не только мне самой, но и безразличным коллегам по работе стало очевидно, что тело мое потихоньку меняется. Даша радовалась, как ребенок, и уже принялась размышлять над организацией новой встречи, на которую планировала заманить и Женича. Я не собиралась даже пытаться заинтересовать Женича, но перспектива еще одного вечера в компании бывших одноклассников казалась заманчивой. Наконец-то и мне будет, что им предъявить – изменения. Люди привыкают и к красоте, и к уродству, но изменения, как правило, замечают, потому что перемены и есть жизнь.
Даже Лизу, казалось, развлекал наш эксперимент, настолько, во всяком случае, что она решила устроить мне «показательный шоппинг» и научить выбирать «правильные» вещи. Поистине, никогда не знаешь, где тебя ждет приключение: меньше всего я рассчитывала, что к моим попыткам вылезти из раковины будут причастны именно Даша и Лиза.
Стаккато мобильного прозвучало в самый неподходящий момент: я должна была закончить к вечеру текст длинного и сложного договора, изобилующего подводными камнями. Высветившийся номер был мне незнаком. Ну и прекрасно, надо будет – перезвонят. Я выключила звук телефона и вновь погрузилась в свой договор. Следующие, беззвучные звонки прошли незамеченными, а когда, наконец, я смогла позволить себе перерыв и устроиться в зоне отдыха с чашкой кофе, то обнаружила четыре пропущенных звонка того же «неизвестного абонента». Любопытно… Кому-то явно нужно было мне что-то сказать. А мне нужно было отвлечься от корпоративного права, поэтому я сама набрала загадочный номер.
– Софья Александровна, спасибо, что перезвонили, – раздался незнакомый мужской голос, довольно низкий и слегка приглушенный. – Швецов Алексей Павлович, старший следователь (чего-то там, я не запомнила деталей). Мне необходимо сегодня с вами встретиться. Где Вам будет удобно?
От неожиданности я пропустила информативную часть, в голове осело только слово «следователь». Первая мысль, разумеется, касалась работы, но я практически сразу отбросила ее.
– Простите, можете повторить Вашу должность?
– Старший следователь
– А что случилось?
– Расскажу при встрече. Когда Вы заканчиваете работу?
– В принципе, могу выйти уже сейчас. – На самом деле, мне нужна была еще пара часов, чтобы закончить дела, но предчувствие надвигающейся катастрофы вдруг нахлынуло на меня с такой силой, что я вряд ли смогла бы вновь погрузиться в работу. – Когда вы сможете подъехать? Мой офис на Белой площади…
– Я уже внизу, в лобби.
Однако. Как много «они» обо мне знают! Чем я могла «их» заинтересовать?
Наскоро попрощавшись с коллегами, я схватила куртку и сумку и почти бегом пустилась к выходу.
Он подошел ко мне до того, как я успела обвести взглядом немногочисленных людей в лобби.
– Софья Александровна (не вопрос – утверждение), я Швецов.
Я с любопытством взглянула на невысокого, худощавого шатена в короткой замшевой куртке и джинсах. В противоречие с его на первый взгляд невыразительной внешностью быстро вступал его низкий голос, чуть хищная манера держаться и очень яркие, отороченные густыми черными ресницами серые глаза, довольно неожиданные на типично славянском лице. Уверенным, но недемонстративным движением он показал мне свое удостоверение: вроде бы, все в нем соответствовало тому, что он озвучил по телефону. Впрочем, сам факт, что Швецов ждал меня в лобби, благополучно миновав наш бдительный пункт пропуска, свидетельствовал о том, что он является именно тем, за кого себя выдает.
– Мы можем присесть вон в том углу, на диванах, – неуверенно предложила я.
– Я бы предпочел прогуляться до моей машины, она стоит на парковке вашего здания.
Предчувствие катастрофы переросло в уверенность. Швецов двигался очень быстро, и, чтобы успевать за ним, мне периодически приходилось переходить на легкую рысь. Мы вышли на парковку, он нажал кнопку на ключе – и на электронный призыв отозвалась массивная серая машина. Он открыл для меня переднюю дверцу, и я неуклюже забралась внутрь, споткнувшись о порожек. Швецов быстро обошел машину, скользнул за руль, повернул ключ в замке зажигания. Пока Швецов устраивался на сидении и молча что-то включал и регулировал, я, не отрываясь, смотрела на его чуть островатый профиль.
– Два дня назад в Кунцевском парке было обнаружено тело Пашковской Дарьи Александровны. В тот день она звонила Вам дважды, и, в принципе, Ваш номер несколько раз отразился в «недавних звонках». Видимо, в последнее время вы с ней часто общались?
Ощущение пустоты в невесомой, как ореховая скорлупа, голове, до этого появлялось в моей жизни лишь однажды: когда Макс сказал, что нам «нужно расстаться». Теперь оно настигло меня вновь, оглушив и лишив способности реагировать на внешний мир. А затем в пустую голову хлынула волна ужаса, заставившая съежиться на сидении, вцепившись пальцами в собственные колени.
– Но это… это же невозможно!.. Она же…
Швецов лишь молча смотрел на меня ничего не выражающим взглядом.
– А как же ребенок?!
Это слово как будто надломило меня: неверие отступило на второй план, и осталась лишь тоска. Не будет рыжего (вопреки Дашиным объяснениям я всегда представляла его рыжим) круглощекого младенца, не будет усталой, но счастливой Даши, рассказывающей о его попытках есть, ползать, сидеть. Не будет детских фото в инстаграм, не будет нарядного торта с одной свечкой… Слезы хлынули у меня из глаз, и вместе с ними выплеснулись наружу эмоции, которые мозг не в силах был «переварить» без внешних проявлений.