Сотворившая себя
Шрифт:
– Я – богатая девочка, которую моя старушка пристроила на работу. И я лучший секретарь, о каком вы только можете мечтать, – парировала Джоанна. Ее мать основала картонажное дело и была президентом фирмы. Пока Джоанна рассказывала о себе, она оценивающе оглядела Макса и решила, что он ей нравится: голубые глаза, мужественный, крутой, загорелый, с короткой стрижкой, грубоватый и энергичный. – Я могу работать за двух секретарей.
– Здорово сказано! – усмехнулся Макс. За его улыбкой таилась невысказанная мысль. Джоанна сумела ее прочитать.
– Я докажу это, – пообещала она. – В объявлении было сказано, что вы собираетесь платить секретарю сто долларов в неделю. Я готова одну неделю проработать бесплатно.
– По рукам, – кивнул Макс. Теперь, когда он узнал, что она из богатой семьи, Джоанна притягивала его еще больше. Макс предпочитал состоятельных девушек и в конце концов женился на одной из них. Ему нравилось, когда девушка не слишком тощая, с хорошей грудью и с мозгами. Женщина, по его мнению, должна быть праздником не только для тела, но и для души. Ну и что же, что ему не нужно двух секретарей? К концу беседы Макс был готов начать ухаживания, а Джоанна была готова их принимать.
Союз Макса Свана и Эсме Каррингтон был явной ошибкой небес.
Эсме была родом из Сайсета и привыкла к провинциальным вечеринкам и выставкам лошадей. Она воспитывалась в пансионах, где хорошим манерам обучали с такой же серьезностью, как латыни и математике.
Вскоре после первой встречи они поженились, и Эсме переехала из большого белого особняка в Сайсете в такой же большой белый особняк, выстроенный Максом на холме в Локаст Велли. Кстати сказать, Максу в те времена он был явно не по карману.
За четыре года у них родилось трое детей. Макс частенько говорил потом Льюису о том, что тот родился через шесть месяцев после свадьбы.
– Твоя мать называет это преждевременными родами. А я тебе скажу, что ничего преждевременного тут нет. Все было в самый раз. Твоя мать была на редкость хорошенькой.
Эсме занималась всем тем, к чему привыкла с детства. Она посещала клуб, готовила благотворительные вечера, входила в попечительские советы местной больницы и библиотеки. Макс с головой погрузился в работу, чтобы содержать дом, семью, прислугу, лошадей, оплачивать счета ветеринара и взносы в клубы. Его неуемная натура жаждала постоянной деятельности. Он мечтал построить собственную империю и оставить ее детям. Однако дети, кроме Лью, его глубоко разочаровали. Второй сын, Макс мадший, стал водителем грузовика в асфальтовой компании и, чего Макс никак не мог понять, любил свою работу. Третьей была девочка. Макс строил грандиозные планы, считая, что из нее получится неплохой юрист, но во время первых же Рождественских каникул она выскочила замуж и бросила университет. Макс отнесся к решению дочери философски. «Она – женщина, – говорил он своему другу. – Чего еще от нее можно было ожидать?» Однако несмотря на внешнюю покорность судьбе, он был глубоко разочарован. Ему так хотелось, чтобы в семье был юрист. Шли годы, и отчуждение между Максом и Эсме нарастало. Максу не нравилось, что Эсме плохо готовит и не посвящает себя целиком и полностью детям, как это делала его мать. А Эсме не нравилось, что Макс не принимает участия в общественной жизни, как ее отец. Макс просто не вписывался в компанию друзей Эсме – «тру-ля-ля», как он их называл.
– Неряха! – кричал Макс во время очередной перебранки. Его приводило в бешенство то, что, несмотря на прислугу, в доме был постоянный беспорядок, а обед подавали не вовремя.
– По-твоему, ты женился на экономке? – огрызалась Эсме.
Конечно, Макс с его брызжущей через край энергией не мог не начать заводить интрижки на стороне. Сначала это были мимолетные связи, и Эсме, узнав о них, поступила достаточно умно, закрыв глаза на измену мужа и не раздувая скандала.
Вскоре Макс пресытился ночными бабочками. Ему захотелось чего-то большего, и он был бы не Макс, если бы не нашел того,
Ему была нужна секретарь.
Джоанна Вайкопф была не просто секретарь, отбывающая свою повинность, пока ей не удастся выскочить замуж. В ней было честолюбие. Она, как и обещала, оказалась самым лучшим и знающим секретарем, какого можно себе представить.
Максом Сваном руководили в жизни два интереса: деньги и секс, что было не совсем обычно, потому что мужчины, одержимые жаждой накопления, как правило, мало интересуются сексом. Макс был исключением. Во всяком случае, несмотря на свою всепоглощающую страсть к женщинам, он хотел быть богатым, еще богаче, самым богатым. А Джоанна хотела переиграть семью, которая окрысилась на нее, и потому тоже стремилась сделать Макса богатым, еще богаче, самым богатым. Она посвятила себя методичному изучению всех деталей работы строительной компании, создаваемой Максом, оставив ему только заправлять делами. Первый этап строительства жилых домов логически перешел во второй, когда вполне осуществимой мечтой каждого американца стал собственный дом за белым забором. Люди потянулись из блочных домов и стали покупать землю, чтобы построить на ней особняки. В это время Макс присоединил к своей строительной империи империю по торговле недвижимостью. Он открыл ряд контор, занимающихся куплей-продажей квартир и домов за хорошие проценты. Дальше нужно было позаботиться о том, чтобы люди могли купить все, что требуется для дома, и Макс начал строительство сети магазинов, которые через четыре года сделали его баснословно богатым. Каждый новый виток в его карьере делал его еще более довольным, несгибаемым, самоуверенным и неистовым, и женитьба все меньше интересовала его.
Джоанна имела все: драгоценности, шикарные шубы, «мерседес», но с каждым днем становилась все несчастнее. Она пробовала быть доброй и терпеливой. Она обещала подождать. Она осыпала Макса поцелуями и купала в своей любви, пробуя все изощренные способы секса, которые можно вообразить. Все было напрасно.
Макс ходил вокруг да около, обещал поговорить с Эсме, клялся, что попросит у нее развода, но дальше обещаний дело не шло.
Макс оставался женатым мужчиной, а Джоанна – непреклонной в достижении своей цели.
– Тебе особый подарок от папы, – сказала Элен вечером накануне дня рождения Бренды, вручая ей большой сверток. Бренда с нетерпением развязала ленточки, сорвала оберточную бумагу и, отбросив ее в сторону, заахала при виде колбочек и пробирок, спиртовки, баночек с реактивами, маленьких кусочков лакмусовой бумаги и описаний, как проводить опыты.
– Это мне подарил папа? – пытливо вглядываясь в Элен, спросила Бренда. Ей хотелось знать наверняка, что подарок выбрал именно он.
– Да, – сказала Элен. – Он купил его для тебя до того, как он… – она внезапно оборвала фразу, не желая произносить ужасного слова —…до несчастного случая.
– Папа не ответил на мое приглашение, – задумчиво сказала Бренда, словно не слышала слов Элен. – Может, он все-таки придет?
– Нет, девочка, – мягко произнесла Элен.
На мгновение в комнате повисла гнетущая тишина. Мать знала, что она никогда не сможет заменить утраченного отца. Дочь, сердитая на судьбу, могла сорвать зло только на матери.
– Но он ведь сделал мне подарок, – настойчиво сказала она. – Значит, он помнил. Он не забыл.
– Он купил его до несчастного случая, – терпеливо объяснила Элен. Она не знала, правильно ли поступила, подарив дочке набор юного химика. Кто знает, как надо поступать? Как узнать, что правильно, а что нет, если ты никогда не был в подобной ситуации и не мог себе ее даже представить?
Бренда посмотрела на подарок, провела по коробке рукой, словно хотела убедиться, что он существует на самом деле, и подняла глаза на Элен.