Совершенно несекретно
Шрифт:
На столе полно закуси, а Гена, по всему видно, уже успел накатить, да и девочки, я вижу, полбутылки вина приговорили, так что в коллектив вливаемся легко. Костя рассказывает про Грецию, Витька врёт (я это точно знаю) про то, как прыгал с парашютом. Причём, как он выразился, «с двойным винтом» и «в сложных погодных условиях». Вот откуда у парня такие способности к сочинительству? И ведь девицы верят ему!
Я не слишком расстроен, что остался один — у меня есть Марта. И так виноват перед ней… Ну, почти виноват. Справедливо бы вообще меня изолировать от женского
Успели выпить, закусить, как появилось ещё одно действующее лицо. И тут я начинаю верить в справедливость. Прибывшая гостья, которая по логике никому, кроме меня, достаться не может, оказалась стокилограммовой барышней узбекской наружности, возрастом… лет под сорок. Пухляш с узенькими щелочками-глазками на щекастом лице и заметными черными усиками под носом расплылась в приветственной улыбке и пробасила:
— О, какие мальчики!
Она внимательно всех осмотрела и, разумеется, остановила свой взор на мне. Потому как я — единственный без пары — одиноко сидел с краю стола. А ведь тётя ещё и датая! Зашибись! От такой, если что, не отбиться, как от Машули — такая задавит и не заметит!
Глава 24
— Знакомьтесь — моя двоюродная тётя Шахноза Батыровна! — с лёгкой торжественностью голосе произнесла Леночка. — Она тоже прокурор. Работает в Московской прокуратуре.
— Присаживайтесь, Шахноза Батыровна, — успел выдавить я, видя, что гостья берёт курс в моём направлении.
Опередил события, так сказать. Так хоть не совсем гонимым буду выглядеть. Ну и блеснул пониманием, что прокурорские не жалуют слово «садитесь». Как, впрочем, и зеки.
«Что она Батыровна — и так ясно», — обречённо подумал я, пододвигаясь в сторону, так как ледокол с поэтичным именем «Шахноза», не сбавляя хода, уверенно втиснулся между мной и Витькой, слегка придавив последнего к стене.
— Можно просто Шахноза! — заявила тётка, расплываясь в широкой улыбке.
— А это и есть тот батыр, с которым ты меня, Леночка, обещала познакомить?
Дама протянула мне руку. То ли для поцелуя, то ли для рукопожатия. И то, и другое — страшно. Рука у неё — будь здоров. Такая лапа и раздавить может даже мою, кстати, тоже ни разу не музыкальную руку.
А Ленка… Вот зараза! Заманила, получается, к себе важную родственницу моей особой. Почему важную? Так в таком возрасте уже, наверное, и чин у гостьи немалый. Вообще-то двоюродная тётка — не самая близкая родня, но хрен их знает как там, у узбеков.
— А это твой жених? — неделикатно осведомилась тётя у Лены, кивнув в сторону Лешнёва.
Генка не возразил. Может, не расслышал. А может, надеялся притвориться невидимым, а вот Лена запнулась на полуслове и криво улыбнулась.
— Анатолий, — солидно представился я, и смело схватил бутылку с коньяком, которая стояла до сих пор неоткрытой.
— Виктор, — пискнул слева Артёмьев, но Шахноза даже не повернула головы в его сторону.
— Ты наливай, дружок. Это ведь с моей подачи Леночка прокурором стала! По моим стопам, так сказать, пошла, — сказала прокурорша, дыхнув на меня
«Дружок» налил. Ну а что делать? С подводной лодки не сбежать! Путь к свободе надёжно перекрыт циклопическими телесами Гюльчитай. Или как там её…
— Долго говорить не буду, долго я только приговоры зачитываю, — тромбоном рассмеялась своей шутке Ленкина родственница. — А вот подарок подарю сразу.
А подарком была золотая цепь с кулончиком из красного камня. Причем именно цепь, а не цепочка! Такая, что любой уважающий себя браток в лихие девяностые за счастье посчитал бы иметь! Толстое, но с изящной витой структурой звеньев, ювелирное изделие внушало уважение.
— Шахноза Батыровна, как красиво! Только вы с вашим замечательным вкусом… — восторженно ахнула Леся и, как мне показалось, слегка переигрывала.
Лесю Шахноза не поправила, хотя та тоже обратилась к ней по отчеству, зато с интересом осмотрев спутника девушки, спросила:
— Узбек?
Леся сразу подалась от Костяна в сторону — мол, если хотите его, — нате, забирайте!
Давай же, Костян, улыбнись дамочке! Вам солдатам всё равно с кем… А Лесю я, так уж и быть, на себя возьму.
Но мой друг, пребывающий в легком ступоре, почему-то бодро соврал:
— Да!
— Шутит он, Костя — кореец, — мстительно сдал я Цзю.
— Ну и как там в Корее? — поинтересовалась Шахноза, лихо опрокинув в себя стопочку коньяка.
— Да я был там всего один раз… на Олимпиаде… Нормально, — выдавил из себя Костя и стал ёрзать пятой точкой по лавке в сторону Леси.
— Ты, Леся, зайди завтра ко мне в приёмную. Подписала я твои материалы, — соизволила обратить внимание на раболепие девушки прокурорша.
Подружка Ленки рассыпалась в благодарностях. Похоже, девица далеко пойдёт с таким пониманием прозы жизни!
— Ну, иди сюда, расскажешь про свою Корею, — скомандовала Шахноза, пальцем поманив Костяна.
Тот замер испуганным сусликом, растерявшись. Ведь грубить женщинам он так и не научился.
— Лучше я расскажу. Что он там мог видеть, кроме ринга? — пришёл я на помощь другу.
Шахноза, очевидно, впервые получив отпор, повернула двухорудийную башню линкора в мою сторону, и словно в прицел непонимающе на меня уставилась. Все в нашей приватной комнатке испуганно затихли. Даже официант, который принёс что-то мясное на подносе.
— Ставь давай! Я что, без закуски пить должен?! — рявкнул я работнику общепита и встретил взгляд Шахнозы своим, вернее батиным, взглядом.
Та уже открыла было рот, собираясь что-то сказать, но наткнувшись на мой, пардон, опять же папин взгляд… моргнула!
— Коньяк, вино? А может, водочки? Грех не выпить за Леночку — такую умницу и красавицу!
Я, не дожидаясь ответа, наливаю по пятьдесят грамм коньяку ей и себе.
Вот так вот и готовлюсь к чемпионату мира. Хотя кто из спортсменов сейчас не бухает? Футболисты так вообще не просыхают. С другой стороны и результаты у них есть. Хотя о чем я? И наша сборная по футболу, и мы с Костей — Олимпийские чемпионы!