Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг.

Горлов Сергей Алексеевич

После 1925 г. взаимный обмен и посылка на маневры и крупные учения военных делегаций высших офицеров армий обеих стран, а также посылка краскомов на учебу в германскую военную академию были поставлены на регулярную основу. Более того, до 1930 г. Германия была, пожалуй, единственной страной, чьи офицеры участвовали в крупных осенних маневрах Красной Армии. Согласно записи германского посла в СССР X. фон Дирксена, датированной 21 ноября 1928 г., от райхсвера в 1926 г. в СССР было направлено 25 человек, 8 из них присутствовали на маневрах, 14 выезжали в учебные центры (Липецк, Тоцкое), 1 присутствовал на испытаниях химоружия, 2 участвовали в полевых поездках. От РККА в Германию было командировано 13 человек [211] . 8 из них присутствовали на учениях и маневрах, 3 краскома участвовали в полевых поездках, 2 краскома были прикомандированы к военному министерству Германии и обучались на последнем (третьем) курсе германской военной академии [212] .

Чтобы не вызывать гнев Антанты академия, существовавшая де-факто, де-юре, в обход Версаля, скромно называлась академическими курсами. Первыми советскими слушателями были преподаватели Военной академии РККА им. М. В. Фрунзе М. С. Свечников и С. Н. Красильников. В докладе на имя начальника Академии Р. П. Эйдемана от 8 февраля 1927 г. они дали поразительную по точности картину внутриполитического положения в Германии и перспективу его развития:

211

РГВА, ф. 33987, оп. 3, д. 151, л. 111.

212

Erickson John. Op. cit., p.258.

«Рейхсвер, вообще, и Генеральный Штаб, в частности, крайне отрицательно относятся к существующему демократически-парламентскому строю, руководимому социал-демократической партией. <…> Пацифизм, естественно, встречает в этих кругах самое отрицательное отношение. Целый ряд унижающих достоинство Германии фактов со стороны союзнической комиссии разжигают еще больше шовинистические настроения не только в Рейхсвере, но и в широких мелкобуржуазных слоях.

Неизбежность реванша очевидна. Во всем сквозит, что реванш есть мечта германского Генерального Штаба, встречающего поддержку в крайне правых фашистских группировках Германии. Необходимой предпосылкой для успешного ведения войны считается установление диктатуры и сведение парламентского строя на нет. Однако необходимо оговориться, что монархическая идея имеет сравнительно ограниченное число сторонников. Поэтому реакция возможна не в сторону монархии, а в направлении фашизма.

Военные круги отлично сознают невозможность военного единоборства с Францией, имея в тылу у себя Польшу и Чехословакию. Поэтому они озабочены подыскиванием соответствующих союзников. <…> Ненависть военных кругов к Франции — чрезвычайно остра. Занятия (тактические) в Генштабе и в Академии показывают, что армия готовится к войне с Францией и Польшей.

Блок с Англией встречает много затруднений, во-первых, потому, что Англия поддерживает <…> в своей антирусской политике Польшу, враждебность к которой чрезвычайно остра в Германии, особенно в военных и правых кругах. Во-вторых, военная поддержка Англии на континенте оценивается Генштабом весьма невысоко, особенно в первый период войны, весьма тяжелый для Германии. Наконец, близость Англии и Франции в политическом отношении является также сдерживающим моментом по отношению к Англии <…>. Поэтому, в силу вещей, Германский Генштаб, по нашим наблюдениям, видит единственную реальную силу, могущую дать прирост его военной мощи, это — дружественные отношения с Советской Республикой. Наличие общего противника — Польши, опасного для Германии вследствие географических условий, еще более толкает Германский Генштаб по пути тесного сближения с Советской Россией» [213] .

213

РГВА, ф. 33987, оп. 3, д. 148, л. 76–78.

Часть III

Конец альянса? (1925–1927 гг.)

Глава 11

«Западный фактор» в политике Германии

Конференции в Лондоне и Локарно

Еще летом 1923 г. в Москве стало известно о намерениях германских правительственных кругов добиться приема Германии в Лигу Наций. 13 августа 1923 г. Чичерин изложил германскому поверенному в Москве О. фон Радовицу свое мнение о том, что это означало бы нарушение Рапалльского договора, поскольку Германия взяла бы на себя обязательство участвовать в санкциях против СССР. 14 августа находившийся в Шлезвиге германский посол в СССР Брокдорф-Ранцау в телеграмме статс-секретарю германского МИД Мальцану предупредил, что вступление в Лигу Наций было бы «тяжелой политической ошибкой, способной погубить наши установленные с таким трудом дружественные отношения с Россией». 15 августа Мальцан отправил Радовицу инструкцию в Москву, в которой подчеркнул, что данные в свое время Чичерину канцлером Германии Виртом и министром иностранных дел Германии Розенбергом заверения в своевременном информировании Советского Союза Германией относительно ее сближения с Лигой Наций остаются в силе.

В августе 1923 г. в результате всеобщей забастовки в Германии правительство Куно ушло в отставку. Политика «пассивного сопротивления» была прекращена, но Рурский кризис продолжался. Для его ликвидации

путем урегулирования репарационной проблемы по инициативе Англии и США летом 1924 г. в Лондоне была проведена международная конференция. Ее началу предшествовала работа двух комитетов экспертов, проработавших вопросы стабилизации германской марки и поиска средств «к учету и возврату в Германию капиталов».

В свою очередь, правительство Германии, преодолев взрывоопасную ситуацию осени 1923 г. и осознав, что помощь в стабилизации страны может прийти только с Запада, от англосаксов, стало настойчиво добиваться поддержки со стороны США и Англии. Уже в конце 1923 г. Германия добилась предоставления ей со стороны Англии и США крупного займа, а в декабре 1923 г. подписала с США торговый договор. Таким образом Франция все более отстранялась от решения репарационной проблемы, теряя инициативу в разрешении германских дел.

14 января 1924 г. комитеты экспертов приступили к работе и 9 апреля 1924 г. представили репарационной комиссии рекомендации, получившие название «план Дауэса» — по имени председателя первого комитета экспертов, главы американской делегации банкира Ч. Дауэса. Для прекращения инфляции и стабилизации германской марки было предложено предоставить Германии международный заем на 800 млн. золотых марок. Уплата репараций ставилась в прямую зависимость от восстановления германской экономики. На 1924/25 финансовый год сумма репараций определялась в размере 1 млрд. марок, к 1928/29 финансовому году эта сумма должна была достичь 2,5 млрд. марок. Основным источником репараций были определены отчисления из госбюджета за счет косвенных налогов, специальный транспортный налог, а также отчисления от прибылей промышленности и железных дорог, изымавшихся из ведения правительства. Иностранные капиталовложения налогами не облагались. Эмиссия денег изымалась из ведения германского правительства и становилась исключительно функцией новообразованного банка, независимого от правительства. Осуществление платежей возлагалось на особого комиссара по репарациям, на имя которого германское правительство обязывалось переводить репарационные платежи.

Конференция в Лондоне открылась 16 июля 1924 г. В ее работе участвовали представители Англии, США, Греции, Италии, Португалии, Румынии, Франции, Югославии и Японии. Лишь когда были решены практически все вопросы, на конференцию 2 августа 1924 г. пригласили делегацию Германии (канцлер В. Маркс, министры иностранных дел Г. Штреземан, финансов X. Лютер, статс-секретарь МИДа Германии К. фон Шуберт). В своем меморандуме 8 августа 1924 г. по принятым конференцией решениям германская делегация указала на необходимость «придавать решающее значение вопросу о военной эвакуации» Рурской области, занятой французскими и бельгийскими войсками.

16 августа 1924 г. представители Франции и Бельгии обменялись с представителями Германии письмами, в которых констатировалось, что Франция и Бельгия приступят к военной эвакуации Рурской территории не далее чем через годичный срок со дня обмена письмами. В четырех заключительных документах конференции Германия обязалась принять все необходимые меры по реализации «плана Дауэса». Был установлен 37-летний срок германских поставок натурой за счет репараций; было договорено, что экономическая эвакуация Рура с целью восстановления экономического единства Германии начнется немедленно и завершится к 22 октября 1924 г. Единственно, чего удалось добиться французской делегации во главе с ее премьером Э. Эррио, — это учреждения арбитража на случай несогласия одной из сторон с решениями репарационной комиссии, которую американцы хотели ликвидировать вообще [214] .

214

Лондонская конференция (16 июля—16 августа 1924 г.). М., 1959. С. 27–99.

После вступления в силу 30 августа 1924 г. «плана Дауэса» в Германию хлынул поток американских займов. Экспорт американских капиталов в Германию в 1924–1929 гг. составил 70 % всех ее иностранных займов и осуществлялся в виде прямой скупки американцами акций германских фирм. С началом реализации «плана Дауэса» германское правительство приняло решение о скорейшем вступлении Германии в Лигу Наций и 29 сентября 1924 г. направило меморандум премьер-министрам государств — членов Совета Лиги, в котором был поставлен ряд условий: предоставление Германии места постоянного члена в Совете Лиги, участие в работе его секретариата, неучастие в санкциях, скорейшее очищение Рура [215] .

215

Локарнская конференция… с. 508.

В конце 1924 г. английский посол в Берлине лорд Д'Абернон настойчиво рекомендовал Штреземану взять в свои руки инициативу подготовки гарантийного пакта. В его основе была идея, что ни Германия, ни Англия, ни Франция, ни Италия никогда не прибегнут к войне как к средству разрешения своих споров, и все конфликтные вопросы между ними будут решаться путем арбитража. Арбитром и гарантом, по мнению Германии, должны были стать США. Проект Штреземана был тщательно изучен и отредактирован Д'Аберноном.