Совершенно секретно

Сучков Борис Леонтьевич

Эта часть плана битвы за Сен-Ло получила название «Кобра», потому что две усиленные пехотой танковые колонны, которым предстояло вырваться в пробитую для них пехотой брешь, были каждая почти в сто миль длиной, и потому, в ожидании решительного броска, им предстояло свернуться кольцами за нашим передним краем. Когда я впервые услышал это название, оно мне показалось удачным, но я тут же подумал: только бы в немецкой армии не оказалось мангуста. Рассказывали, будто один из офицеров штаба Первой армии, представляя, как танковые колонны с молниеносной быстротой бросятся вперед и обовьются вокруг немецкой армии, хотел назвать план именем змеи, которая душит свои жертвы, но не мог припомнить ни одной породы змей, кроме кобры. Впрочем, название оказалось подходящим, потому что

яростный бросок, о котором шла речь, составлял часть более обширного плана Брэдли, названного «Удача». Удачу должен был обусловить прорыв, позволявший окружить Бокаж на всем протяжении и освободить Францию.

Таков был честолюбивый замысел, который зародился у Брэдли еще в Англии, и над разработкой которого с тех самых пор трудились в его штабе ветераны африканской кампании. Трудно сейчас, глядя назад сквозь призму одержанной победы, представить себе атмосферу, окружавшую создание плана Брэдли, и начало битвы. Среди его солдат еще много было необстрелянных новичков; принцип экономии сил, которого он до сих пор придерживался в отношении своих танковых дивизий, — принцип вообще разумный, — привел к тому, что у этих дивизий не было опыта боев на французской территории. Исторический шторм, разразившийся 20 июня — через две недели после первого десанта — все перевернул на побережье американской зоны высадки.

Шербурскую гавань только-только кончили разминировать, и в снабжении войск Брэдли она еще не могла играть никакой роли. Немецкая радиопропаганда уже кричала на все голоса о том, что союзники на нормандском предмостном укреплении зашли в тупик.

У Брэдли не было никаких оснований считать, что трудности Бокажа удастся преодолеть без недопустимых потерь. Задуманный им танковый блиц в условиях данной местности казался безумием — особенно после Кана. И все же Брэдли приготовился использовать все свои наличные силы для сложнейшего маневра, требующего максимальной координации действий и безупречно организованного снабжения, и с помощью его нанести решающий Удар.

Статистика потерь, приходящихся на одну милю пути наступления по Бокажу, говорила против плана Брэдли; этот план нарушал один из основных тактических законов, требуя, чтобы атакующая колонна вклинилась на пятьдесят миль в расположение противника без какой-либо поддержки с флангов. Однако Брэдли заявил, что хоть так и не делалось до сих пор, но на этот раз так сделать можно, ибо для защиты флангов используется авиация: воздушная разведка будет указывать местонахождение врага, а истребители-бомбардировщики — рассеивать всякое крупное соединение войск, направленное против танкового рейда. Техника снабжения тоже говорила против плана, так как после выхода танковых колонн на равнину боеприпасы, горючее и продовольствие должны были поступать к ним по узкому коридору, образованному единственной дорогой, ведущей из Нормандии к Брестскому полуострову вдоль Атлантического побережья Ла-Манша. А эта дорога будет забита транспортом самой наступающей армии. Но Брэдли сказал: "Что ж, надо будет наступающей армии поскорее пройти и очистить путь".

Перед самым началом битвы за Сен-Ло мы, группа офицеров, с марта находившаяся при Монтгомери, вернулись в штаб Брэдли. Срок нашего пребывания при штабе Монтгомери в качестве наблюдателей истек. В свое время мы были направлены в английскую армию для того, чтобы к моменту организации самостоятельного американского командования мы могли информировать американский штаб о планах и намерениях Монтгомери. Фактически Брэдли начал действовать самостоятельно несколько раньше нашего возвращения. Брэдли пользовался штабом Первой армии, и офицеры этого штаба никогда не могли забыть о том, что одно время он был главным на фронте. На штаб 12-й армейской группы, ставший впоследствии главным штабом Брэдли, они склонны были смотреть как на узурпаторов.

Первое время после возвращения мы только знакомились с планами, уже разработанными для Брэдли офицерами штаба Первой армии. Эти планы предусматривали передачу части войск Первой армии уже в ходе боев, в ведение штаба Третьей армии, которая в то время еще находилась в Англии и готовилась выступить под командованием

Паттона. Третья армия; должна была быть введена в бой тотчас же после прорыва, и обеспечить развитие успеха, когда танки выйдут на равнину. Командование Первой армией переходило к Кортни Ходжесу, который терся около Омара Брэдли с самого начала подготовки вторжения. Сам Омар, наконец, принимал на себя руководство штабом американской армейской группы, во главе которого так долго стояли штабные начальники. Таким образом, схема управления американской армией, освободившей Францию, определилась в следующем виде: главное руководство осуществлял Омар через штаб 12-й армейской группы, которому непосредственно подчинялись Первая армия под командованием Ходжеса и Третья под командованием Паттона. Все это было разработано перед Сен-Ло, а обдумано самим Брэдли еще до выезда из Бристоля, — обдумано во всех подробностях, кроме даты и обстановки, которых он не мог предугадать до того, как было создано предмостное укрепление, противник принял тактику сковывания наших сил, а Монтгомери потерпел неудачу при попытке прорвать заслон у Кана.

Последнюю неделю до начала битвы за Сен-Ло обстановка на континенте была довольно уютная. Предмостные укрепления союзников везде, кроме Шербурского полуострова, простирались всего лишь на пятнадцать — двадцать миль в глубину. Все штабы, один подле другого, были втиснуты между батареями 150 и 155-мм орудий, которые непрестанно выгружались, устанавливались на позиции и открывали огонь.

На джипе ничего не стоило в одно утро объехать весь театр военных действий на континенте, потому что дороги — по крайней мере, в американском секторе — были на удивление свободны. Движение шло в одну сторону — от зоны высадки к полевым складам, тянувшимся на мили среди фруктовых садов. Первый крупный аэродром истребительной авиации, близ дороги в район Изиньи, подвергался некоторое время обстрелу немецкой артиллерии, и тяжелые П-51 взлетали с дальнего конца аэродрома, сбрасывали подкрыльные бомбы, не успев еще скрыться из виду, круто разворачивались и приземлялись за новым бомбовым грузом. Для самолетов связи у штаба каждого крупного соединения имелась своя посадочная площадка — участок поля, освобожденный от надолб, которые врыли немцы, чтобы помешать приземлению планеров.

Из окошка маленького самолета связи Л-5, шедшего вдоль берега, виден был весь флот вторжения, — десятки сотен кораблей стояли на рейде, дожидаясь разгрузки, а вокруг них сновали взад и вперед маленькие ДУКВы и десантные баржи, за которыми пенились белые полоски кильватерных струй. Летя почти на уровне аэростатов заграждения, поднятых над каждым кораблем, можно было видеть на горизонте вереницу транспортов, торжественно движущихся от английского берега. А в другое окошко, обращенное к береговым холмам, виднелась вдалеке линия фронта, отмеченная белым и черным дымом разрывов. Снаряды рвались беспрестанно вдоль всего фронта, даже на самых тихих участках.

Артиллерии и боеприпасов у нас было более чем достаточно, и задача состояла только в том, чтобы найти подходящие цели для обстрела. Снаряды срезали верхушки деревьев и вырывали воронки в мягкой земле. Большинство наших дорог простреливалось на всем протяжении; но немцы открывали огонь только тогда, когда были уверены, что попадут в цель. Самый узкий участок предмостного укрепления начинался за Карантаном, и там, на дороге были знаки, предупреждающие, что мосты находятся под обстрелом, так что через них приходилось мчаться со скоростью сорока-пятидесяти миль в час; но в тыловых районах у нас погибло не так уж много людей.

Настоящая потеха начиналась ночью. Каждый вечер, как только тускнела последняя полоска заката, на небе — точно это было световым эффектом в театральной постановке, — появлялись самолеты противника. К неумолчному грохоту канонады присоединялось отдаленное хлопанье зениток, и через секунду все кругом превращалось в ад. Били все орудия побережья 37-миллиметровки, крупнокалиберные пулеметы, БАРы, М-1; трассирующие пули исчерчивали небо фантастическими узорами, расходившимися во всех направлениях, потому что никто не знал толком, где искать самолеты врага.