Совершенно секретно
Шрифт:
Осенью 1670 года Генри Морган задумал совершить то, что не удавалось совершить никому из его многочисленных предшественников. Демон жадности свербил у него в мозгу, когда его разведчики приносили сведения о богатствах, сосредоточенных в Панаме. Правда, испанский город был расположен на другой стороне Панамского перешейка, в Тихом океане, и на помощь корабельной артиллерии рассчитывать не приходилось, но это не останавливало адмирала. Он решил захватить Панаму любой ценой.
Однако приходилось поторапливаться. До Моргана дошли слухи, что Англия заключила с Испанией мир, и официальное известие об этом может достичь Ямайки с недели на неделю. В декабре 1670 года пиратская армада, насчитывавшая 36 кораблей, спешно покинула Ямайку и направилась к берегам Центральной Америки. Провианта было заготовлено вполне достаточно, но высадившись на материке, Морган решил не тащить его с собой, намереваясь захватить съестные припасы в испанских поселениях по дороге
После этого мучительного и страшного перехода нападение на Панаму представлялось сущим безумием. С оборонительных стен города зияли жерла мощных пушечных стволов, гарнизон защитников столицы насчитывал более десяти тысяч солдат, но Морган совершенно не испугался очевидного превосходства в силах. Его лазутчики донесли, что в городе царит паника, гарнизон состоит в основном из наскоро вооруженных индейцев и негров-рабов. Владельцы рудников и плантаций не слишком-то верили этим “воинам”, а потому тихо и бесшумно покинули город, прихватив с собой все самое ценное…
Выйдя из джунглей, флибустьерам удалось наловить лошадей, быков и мулов, которых испанцы не успели укрыть в переполненном скотом городе и бросили на произвол судьбы. Вместе с едой к пиратам возвратились силы, и жгучая жажда битвы росла в них от часа к часу. Будущая жертва кружила голову, пираты разглядывали раскинувшийся перед ними город и вопили от радости. Тактика предстоящей баталии была продумана Морганом в мельчайших деталях — ведь в его “армии” было много офицеров, которые когда-то воевали в Европе и прекрасно знали все тонкости современного боя. На следующее утро полчища Моргана пошли в атаку и наголову разбили выдвинувшуюся им навстречу испанскую кавалерию. Комендант Панамы в панике отдал приказ выпустить на врага полторы тысячи единиц полудиких быков, но и эта затея с треском провалилась. После первого же залпа флибустьеров смертоносное на первый взгляд стадо разбежалось в стороны, и армия пришельцев буквально на плечах отступающих в панике испанцев ворвалась в город. К вечеру всё было кончено.
…Целый месяц Панама подвергалась разграблению. Помимо сокровищ, которые испанцы не успели вывезти на кораблях или спрятать в джунглях, Морган захватил множество заложников из числа именитых горожан и потребовал с них небывалый выкуп. Когда он наконец выступил из города в обратный путь, сопровождаемый караваном из 175 тяжело нагруженных золотом и прочими драгоценностями мулов, Панама походила на пепелище. Разрушение было столь полным, что проще было возродить столицу на новом месте, нежели разбирать руины. Развалины Старого Города быстро поглотили ненасытные джунгли, и о них позабыли на целых двести пятьдесят лет…
3
Итак, Георг Вильямс стал первым, кто усомнился в том, что зимой 1671 года абсолютно все сокровища покинули Панаму. Более того, он поставил под сомнение и укоренившееся в умах последующих поколений представление, что пиратам досталась хотя бы десятая часть того золота, которое осталось спрятанным в разграбленном ими городе. Особенно ему не давало покоя упоминание о золотой статуе Богоматери с младенцем в одной руке и глобусом в другой. Согласно сохранившимся старинным хроникам, эта Богоматерь стояла в главном соборе Панамы, и если бы флибустьеры увезли ее с собой, то об этом стало бы известно всему миру. Но после пиратского набега она как в воду канула. Бесследно исчез также двухметровый серебряный подсвечник, собственность того же собора, а также касса епископской курии — большой сундук, набитый золотыми монетами с клеймом местного монетного двора: ни одна из этих монет не хранится ни в одном из музеев мира и ни в одной нумизматической коллекции, а это автоматически означает, что сундук этот до сих пор покоится где-то в подземных тайниках Старого Города…
Много еще чего выяснил Георг Вильямс, “обтачивая” свою гипотезу в пыльных и душных архивных подвалах. Наконец он решился донести о своих изысканиях панамскому правительству и потребовать у него разрешения на проведение раскопок на территории старого города. Панамское правительство
…Пробираясь сквозь заросли джунглей, скрывающих старый город, Вильямс заранее наметил место для поиска клада — между развалинами величественного некогда католического храма и руинами дворца епископа. На демонстрацию своих возможностей он пригласил все правительство Панамы во главе с самим президентом. “В присутствии важных особ я настроил свой аппарат, — записал Вильямс впоследствии в своем дневнике, — и произвел необходимые замеры. Когда в наушниках раздался многообещающий писк, я отметил точку, где этот писк был сильнее всего, а затем приказал рабочим выкопать глубокую яму. Когда дело было сделано, я сам взялся за лопату, и умирая от страха, что попытка кончится крахом, стал ковырять ею песок на дне. Наконец лезвие лопаты звякнуло о металл, и через мгновение под ним что-то блеснуло. Я испустил сдавленный вопль, а все, кто следил за моей работой, затаили дыхание. Блестела церковная чаша из чистого золота. Дрожащими руками я стряхнул с нее песок, но тут же пришел в себя и с самоуверенным видом вручил президенту. Ясно, что находка произвела прямо-таки ошеломляющее впечатление, и панамское правительство уже не медлило с разрешением на концессию”.
…Поиски Вильямс начал с руин собора, и вскоре потрясению и изумлению панамцев не было предела. В одном из подземных коридоров была найдена богатая коллекция предметов церковного обихода: здесь были золотые кувшины для вина и воды, золотые кубки и блюда, прекрасные резные кадильницы из золота и серебра, паникадила, массивная дароносица, украшенная рубинами и изумрудами, редкий шедевр золотильного искусства. Была еще одна изумительнейшая, и, пожалуй, самая ценная находка — дверцы от ковчежца для святых даров, отлитые из тяжелого золота, украшенные выпуклым резным орнаментом. Положение найденных предметов свидетельствовало о том, что их в спешке спрятали члены капитула [21] .
21
Капитул — совет при епископе в католической и англиканской церквах, состоящий из духовных лиц и участвующий в управлении всей епархией.
Постепенно Вильямс перешел к раскопкам дворца епископа. Естественно, у него не было никакого, хоть самого приблизительного плана этого некогда монументального сооружения, но из архивных источников он прекрасно знал, что под этим дворцом не могло не быть целой сети, состоящей из подвалов, подземных казематов и чуть ли не километровых выходов за пределы города — испанцы были любителями устраивать под каждым капитальным строением целую сеть подземных коммуникаций. Когда фундамент дворца был очищен от буйной зелени, скрывающей его от внешнего мира, и в полу в точке, указанной “волшебной полочкой”, были пробито широкие отверстия, последовала первая действительно крупная находка: это был огромный, инкрустированный алмазами серебряный кувшин, доверху набитый золотыми монетами. Все эти монеты были отчеканены в 1671 году, то есть в том самом году, когда Морган жестоко расправился с Панамой, и Вильямс сначала предположил, что это и есть касса епископской курии, в последний момент спрятанная от завоевателей под фундаментом собора, но оказалась, что в найденном кладе не присутствует ни одной монеты, отчеканенной на монетном дворе Панамы, тогда как в архивных документах ясно говорилось, что весь “местный тираж” осел в кассе курии, и до нашествия Моргана разойтись по рукам не успел. Вильямс воодушевился — значит главная находка еще впереди.
…В одном месте кладоискатель напал на каменную плиту с железным кольцом, и когда эту плиту подняли, под ней оказался засыпанный камнями вход в туннель. Каменные ступени вели в подземный коридор, и на ступенях стояло множество керамической посуды, в основном сосудов, покрытых благородной глазурью, с великолепным тонким орнаментом. Были там и незаконченные изделия, еще сохранившие следы пальцев. Сбоку лежал скелет мужчины — видимо это был гончар, стоявший на службе у епископа. Наверное, он спрятался здесь вместе со своей мастерской и погиб под обломками обрушившихся стен.