Совершенно секретное дело о ките (Повести и рассказы)
Шрифт:
— Не было, — мотнул головой Артур.
— Конечно, — согласился капитан. — А то вы скажете! Узнаю, выдеру как Сидорову козу!
— Попало? — спросил Пашку на другое утро Андрей.
— Еще как! — мрачно буркнул Пашка. — А вам?
— Нет.
— Ну да?! — удивился Пашка.
— Да… поговорили, — вздохнул Артур.
За все время не мог вспомнить Андрей, чтобы отец хоть раз поднял руку на него или на брата. Странно, думает он сейчас, совсем как в чукотских семьях, где детей не бьют, не ругают.
Вот мать — та могла отшлепать, попадись ей под горячую руку. Андрей
Это больше всего потрясло братьев. Ушли они на улицу, поклялись друг другу вести себя так, чтобы мать никогда не плакала, вот только не помнит сейчас Андрей, удалось ли им сдержать клятву.
— А вы часто вспоминаете свое детство, Людмила Федоровна?
— Я не вспоминаю. Мне кажется, это было вчера.
«Вспоминать еще не настало время», — подумал Матвеев.
Она заглянула к нему в сельсовет на огонек. Он поставил чай, очистил стол от книг и журналов.
— А это что за литература? — полюбопытствовала она. — И девушки на фото все заминированы…
— Как? — не понял он.
— Ну, в мини… — рассмеялась она.
— Кинодивы… А вот журнал «Польша». Обозреватель Анна пишет: «Почти каждая женщина хочет быть блондинкой». Вот так.
— Вас все волнует проблема перекраски наших девочек?
— Нет, — ответил он. — Пусть это волнует Дарью Тимофеевну. А я просто всесторонне овладеваю предметом. Читаю все, что касается блондинок. Учебный материал.
— Ну и как успехи?
— Кое-что есть… — Он нашел отчеркнутый абзац и прочитал: «Добиться желаемого эффекта можно и домашним способом. Для этого необходимо смазать волосы шести- десятипроцентным раствором перекиси водорода с добавлением пятнадцати-двадцати капель нашатырного спирта, а затем, примерно после тридцати минут, сполоснуть их теплой водой с добавлением небольшого количества уксуса или лимонного сока».
— Где уж тут взять лимонный сок? — вздохнула она.
— К сожалению, — сказал Матвеев. — Вот и к чаю даже не могу предложить. Не завезли…
— Ой, вы напомнили мне один случай. Ведет практику в школе девушка из Анадырского педучилища и объясняет ученикам — мол, то, что растет на дереве, — это фрукты, а то, что в огороде, — овощи. Яблоки — фрукты, морковь — овощ. К чему относятся лимоны? Девочки, к чему? Вот ты, Маша, скажи, к чему лимоны? К чаю, — отвечает Маша.
— А вот тут еще один совет, — он достал другой журнал, нашел: — «Современная женщина не обязательно должна быть всю свою жизнь брюнеткой или рыжеволосой. Время от времени она может существенно изменять цвет своих волос. Следует, однако, помнить, что частая окраска портит и высушивает волосы».
— Вы этим озабочены? — спросила она.
— Представьте, да. Как мне, не посвященному во все таинства, определить, крашеная блондинка или натуральная?
— Это действительно проблема, — засмеялась Людмила Федоровна. — Могу вас успокоить, натуральных почти нет. Перевелись, как динозавры.
— Не говорите, — завозражал Матвеев. — Возьму путевку в Швецию
— Вам не повезло. Не переживайте…
— Я и не переживаю, я оптимист.
— Завидная черта характера…
— Учусь у англичан. У меня тоже хорошие перспективы.
— Почему «тоже»? — спросила она.
Он открыл толстую книгу, выбросил закладку. Прочитал: «Джентльмены любят блондинок, но женятся на брюнетках. (Английское правило)».
— Ну, я вижу вы крепко подкованы, — засмеялась она. — А это что, дайте-ка, дайте! «Всякая женщина моложе семидесяти для меня цветочек», — прочитала она.
Он засмеялся:
— Это лейтенант Леонард Берч — политический советник генерала Ходжа. Заявление во дворце Дук Су в Сеуле, где семнадцатого октября тысяча девятьсот сорок шестого года заседала совместная советско-американская комиссия. Из книги Марка Гейна «Японский дневник», издана в Москве в тысяча девятьсот пятьдесят первом году.
— А где нашли?
— В нашей библиотеке…
— Наверное, вы все-таки больше интересуетесь политикой, — улыбнулась она.
— Вы правы. Да и хотелось вам помочь. А то ведь с Дарьей Тимофеевной шутки плохи. Попробуйте ее перекрасить в блондинку, рецепты я вам нашел.
Она расхохоталась:
— Легче тигра перекрасить в белого медведя… А рецепты я перепишу…
— Пожалуйста, их тут у меня целая куча!
— Не бойтесь за девочек, — вдруг серьезно сказала Людмила Федоровна. — Никто их не тронет. Я все-таки директор, как-никак. И за Катю Рультынэ не бойтесь, никто ее не обидит.
— Давайте я чай подогрею, а то он совсем остыл. Чай нужно пить горячим.
8
Урок был как урок и ничем не отличался от других, если бы не перемена и игра в снежки. Начался южак, теплый ветер, и снег был мокрый, дети резвились, и к ним выскочила на улицу Людмила Федоровна.
Несколько комьев снега в общей перестрелке угодили и в нее, но тут раздался звонок, перемена закончилась, все ринулись в классы.
Людмила Федоровна в учительскую не забегала, отряхивалась в классе, класс еще не остыл, весело гудели, и, когда холодная струйка воды потекла по ее лицу и за шею, она поняла, что это растаял снег на прическе, подошла к окну, чтобы привести себя в порядок, и тут класс затих. Она не заметила, как автоматическим движением сняла с головы парик, резко стряхнула его, капли воды забрызгали пол и юбку, и только хотела водрузить его на место, как до нее дошло…
Она растерянно смотрела в притихший зал.
Оторопевшие школьники во все глаза смотрели на новую учительницу. Кто-то на задних рядах тихо хихикнул.
Людмила Федоровна свернула парик, положила его на подоконник, в угол, причесала свои короткие темно-русые волосы и вернулась к столу и классному журналу.
Урок прошел вяло. Дети новыми глазами смотрели на человека, которого, казалось, всегда знали, в которого были влюблены, и этот обман каждый переживал по-своему.
У доски отвечал Петя Эттувги.