Совершенно секретное дело о ките
Шрифт:
Маленький черноглазый жгучий брюнет Ш.Ш. не мог вообще понять, зачем тут живут люди, если вот уже год он не видит персиков и гранат и забыл вкус хванчкары и псоу.
Парадный мундир его висел в шкафу. На мундире уже были награды, которых еще не было даже у многих начальников Ш.Ш. в центре. И говорил с грустью Ш.Ш. Ивану Ивановичу Кащееву:
— Нэт, дарагой, тут орден нэ получишь.
И был по-своему прав, ведь с его точки зрения ни один здравомыслящий нарушитель никогда не сунется сюда, что ему тут делать, нарушителю,
— У-у, холодина, ч-черт! У-у, страна! Теперь я знаю, пачему тут мамонты вымерли!
Кащеев как мог облегчал ему жизнь. Подарил специально сшитый из неблюя — молодого августовского оленя — жилет. Подарил брюки, сшитые из пыжика, — Ш.Ш. надевал их вместо нижних нательных. Ш.Ш. был ему безмерно благодарен, звал в гости на Кавказ, где обещал принимать по-княжески в прямом смысле слова — ведь по родословной Ш.Ш. обыкновенный князь, и ничего тут не поделаешь, если ему об этом сама прабабка говорила.
Кита Ш.Ш. тоже видел впервые.
— Каков красавец? — спросил его Кащеев. — А?
— Ц-ц-ц… — ответил Ш.Ш.
— А мантак? Как, будешь пробовать?
На лице молодого кавказца мелькнула гримаса отвращения, но молниеносно погасла — он был воспитанным человеком.
— Нэ нада!
— А китовые котлеты? Пальчики оближешь, Алекс — он умеет!
— Нэ нада!
— А грудинку, — продолжал Кащеев, — коптить можно. Там сало с мясом, слоями! Только представь!
— Нэ нада!
— Ну и зря, дорогой товарищ! Было бы что там, дома, рассказать…
— Я знаю, чего дома рассказать! — горячился Ш.Ш. — Я дома про ваш мороз буду рассказывать — они от рассказа простудятся!
— Вай! Вай! — дразнил Кащеев. — От такой закуски отказываешься! Смотри, сколько мяса — любой кусок бери! На выбор!
— Нэ нада! Зачем такой большой кит?! Зачем? Лучше один маленький барашек! Послушай, я такой шашлык сделаю — ц-ц-ц — всегда помнить будешь!
— Нет барашка, — отвечал Кащеев, — и не будет.
— Нэт барашка, — грустно повторил Ш.Ш. — Кругом на земле лето, а тут нэт лета. Нэт лета, нэт барашка, а есть кит. Зачем?
Но втайне Кащеев подумал о сюрпризе для Ш.Ш. Хорошо бы съездить с Мэчинкы к дальним отрогам, там горные бараны летают с вершины на вершину как птицы, думал он. Вот уж когда Ш.Ш. обрадуется дичи! Только лицензию надо взять у охот инспекции.
Подошли люди с фленшерными ножами и начали не спеша разделывать кита.
Мужчины вырезали из туши огромные полосы мяса и сала, а женщины уже на земле, разрезали эти полосы на аккуратные кирпичи. Вся продукция пойдет в дело. В колхозной столовой, в детском саду будут и бифштексы и паровые котлеты, а для любителей и шашлык из китовой грудинки. Ну, а самые лакомые части люди сразу же отнесут домой. Да, что ни говори, много вкусных блюд можно приготовить из деликатесного китового мяса.
— С почином!
Кащеев не заметил, как
— Вроде бы стандартный, — неуверенно протянул Пивень, оглядывая кита.
— Конечно, — махнул рукой Кащеев, — вон какая громадина, и так видно. Левиафан!
— Чего?
— Левиафан, говорю, чудовище! — улыбался Кащеев.
— А это мы сейчас проверим!
— Что проверим? — удивился Кащеев.
— Кита проверим. Длину. Каков он должен быть по инструкции?
— Ясное дело, не меньше десяти метров.
— Правильно. А если меньше — это неполовозрелый, так?
— Так, — согласился Кащеев.
— Если неполовозрелый — его убивать нельзя, — продолжал Пивень.
— Ни в коем случае, — благодушествовал Кащеев.
— И за убийство — штраф и арест судна.
— Ну, наверное, я не знаю, — немного потускнел Кащеев.
— Поглядим, поглядим, — и Пивень, вынимая на ходу рулетку, направился к киту.
Кащеев внимательно следил, как тот делает обмер. «Все правильно», — подумал он.
— Ну-с, вот так, — и Пивень протянул председателю рулетку. — Девять метров и двадцать сантиметров. Что на это скажете?
— Ничего, нормально.
— Как же нормально, если целых восемьдесят сантиметров не хватает?
— Чего мелочиться-то из-за каких-то полметра?
— Не полметра, а восемьдесят сантиметров. Нарушение. Что прикажете делать? Где капитан Мальчиков?
— Отдыхает.
— Ну что ж, составим акт, когда он отдохнет, — упорствовал Пивень.
— Идемте в правление, — сказал Кащеев, — тут не место выяснять производственные отношения.
— Вы правы, Иван Иванович. Идемте в правление, там и составим акт.
— Дался вам этот акт!
— А как же! Я констатирую нарушение, а вы смотрите на все сквозь пальцы! Я сочиняю плакаты, а вы скоро медведей начнете бить!
— Да не трогаем мы медведей! И кит нормальный, идемте в правление.
— Только отдайте распоряжение, чтобы прекратили пока разделывать кита.
Иван Иванович дал бригадиру раздельщиков указание, чтобы люди поселка взяли сколько кому надо, празднику не препятствовать, а разделку придется на некоторое время приостановить.
Иван Иванович понимал, что дело значительно серьезней, чем может показаться на первый взгляд. Формально Пивень прав. И после той несостоятельности, которую Пивень, судя по информации, продемонстрировал в области на прежнем месте работы, ему сейчас надо доказать, что он не лыком шит, показать работоспособность, принципиальность, верность инструкциям. И лучшего способа, чем акт на большую сумму в самой первой командировке, и не придумаешь. Самое трудное, предчувствовал Кащеев, то, что Пивень будет объяснять все заботой о государственных интересах. А с демагогией, подкрепленной бумагами, воевать ой как трудно! Но ведь у меня тоже государственные интересы, черт возьми, думал Кащеев. Что же делать?