Совершенство техники
Шрифт:
XIX век — по словам Ницше, самое бесплодное из всех столетий — был веком интенсивных поисков безопасности, когда потребность в безопасности постоянно росла. В эту эпоху сложился особый тип человека, в котором все острее проявляется стремление к надежности. Понять, чем вызвано стремление к надежности, можно только принимая во внимание преследующее в это время человека желание добиться господства над природными процессами при помощи механических средств. И человек добивается поразительных успехов. Однако достижения не перевешивают опасности, победитель оказывается в осаде побежденных сил. Эта потребность в надежности характеризуется не скептицизмом в отношении возможности принятия эффективных мер безопасности, а, напротив, оптимистической верой, не позволяющей прислушаться к предостерегающим голосам. Мало кто замечает, что там, где усиливаются меры безопасности, одновременно увеличивается количество тюрем. Вера в то, что человек может окончательно обезопасить себя от всякого риска, уже несет в себе предвестие той тюрьмы и концентрационного лагеря, в которые в конце концов попадет этот человек. Однако эта вера получила повсеместное распространение. Все были единодушны и в том, каким путем можно прийти к полной ликвидации возможности риска. Этот путь заключается в распределении ставок и достигается путем расчетов. Такая вера получает поддержку широких масс и охватывает сложившиеся на ее основе коллективы. При этом не анализируется, что же представляет собой масса по существу. Теория вероятности создавалась на материале азартных игр, однако никому не приходило в голову, что коллектив можно сравнить с игрой в банк, причем игрок и банкомет представлены одним и тем же лицом. В такой банк
Понятие риска носит исторический характер, человек вне риска превращается в объект истории. Я не могу избавить человека от риска, я не могу избавить человека от него самого, поскольку риск — это сам человек. Если я избавлю его от риска, он станет пленником своего безрискового существования. Казалось бы, это так просто: я не могу получить защиту, не поступившись чем-то. Защищенность немыслима без соответствующей зависимости, и если история хоть чему-нибудь может нас научить, то в первую очередь тому, что всякая защищенность несет с собой зависимость. Если я стремлюсь к защищенности, то должен принимать и зависимость, если же я не согласен принимать ее по доброй воле, то получу ее по принуждению.
Чем кончается попытка создать посредством развития аппаратуры и организации человека, свободного от риска? Она кончается страхом. Откуда проистекает мой страх: из того, что нет Бога? Или я испытываю страх потому, что есть Бог? В том и в другом случае я могу испытывать страх, но вряд ли стоит понапрасну тратить время на то, чтобы выяснить, в котором из двух случаев страх может быть сильнее. Независимо от того, задумываюсь я над этими вопросами или прохожу мимо них равнодушно, я могу испытывать страх: страх перед Богом, перед ничто, перед безумием. Какая же причина вызывает этот страх? Может быть причиной все возрастающего страха является угроза потерять свою свободу? Или же этот все возрастающий страх вызван тем, что человек боится потерять свою зависимость? На оба вопроса можно ответить утвердительно, однако отношение человека к своему страху в этих двух случаях оказывается различным. Данная постановка вопросов уже поможет нам отчетливо продемонстрировать разницу в поведении человека, связанном с этими страхами. Когда моя свобода под угрозой, тут одними страхами дела не изменишь — тут от меня требуется поступок. Я должен действовать, нужно начать движение, источником которого буду я сам. Предаваясь страху, я совершаю несамостоятельные движения — эти движения вызваны посторонней силой. Страх — это не то непосредственное движение, которое я совершаю самостоятельно. Страх только беспокоит меня. Страх несовместим со свободой, так как свобода — это собственное движение. Страх же — движение навязанное, движение, от которого я завишу. Но если я испытываю страх оттого, что какая-то опасность угрожает мне в моем зависимом состоянии, о свободе уже не может быть и речи. Испытывающий страх такого рода на самом деле желает этой зависимости, он хочет защиты и безопасности в своем зависимом положении и добровольно платит за это отказом от свободы. Массовые движения нашего времени — это один из важных моментов — связаны с тем, что человек ощущает угрозу своему зависимому положению и желает его сохранить. Технический коллектив не ликвидирует этот страх. Он включает его в общий баланс и оперирует им в своих расчетах.
26
Из научных исследований, из рационального понимания природы, выработанного точными науками, возник новый вид техники, новый вид организации труда. Присущим ей автоматизмом, который представляет собой механически точную повторяемость во времени, она отличается от всего, что прежде называли техникой и что понимали под этим словом. Этот автоматизм, работающий в настоящем, нацелен в будущее. Таким образом, человек оказывается включенным в систему еще до своего рождения. Автоматически работающий механизм учитывает в своих расчетах всех механиков, которых еще нет на свете, и еще до рождения определяет место, которое им предназначено занять. Пропаганда, призывающая население к безоглядному размножению, объясняется требованиями плана. Статистика следит за тем, чтобы человек рождался, а биология указывает ему, к какой форме жизни (bios) ему надлежит приспосабливаться. Petitio principii {213} всех общественных наук заключается в самом факте существования плана, а вся психология трудится над тем, чтобы приучить человека к такой точности, которая обеспечивала бы его максимальную механическую надежность. Научное мышление ученого редуцируется до мышления, отвечающего потребностям планирования. Теперь уже не приходится идти на поклон к позитивизму, чтобы позаимствовать у него научные методы и рабочие приемы — позитивизм давно превратился в безотказного поставщика, который видит свою задачу только в том, чтобы обеспечить своевременную поставку. Человек, страдающий комплексом вытеснения, в процессе лечения сам подвергается вытеснению. А тесты, которым его подвергают, аттестуют его в собственных глазах как перспективного члена коллектива, следующего коллективным путем. Понятия все более недвусмысленно превращаются в средство. Понятия асоциальной личности, преступника наконец-то выдают свой истинный смысл; ими обозначают человека, слишком ущербного с точки зрения механической точности, чтобы его можно было использовать при расчетах. Но теперь так классифицируют всех, кто не подчиняется механическому порядку. Сеть таких понятий достаточно обширна, а ее ячейки достаточно мелки, чтобы с ее помощью отловить всех непокорных. Того, кто не вписывается в систему, изымают из механического движения как препятствие.
213
Предвосхищение основания (лат.) — логическая ошибка, заключающаяся в скрытом допущении недоказанной предпосылки для доказательства.
В старом смысле слово «техника» означает не что иное, как «искусность приемов, мастерство», то есть необходимую для определенной работы форму человеческого труда. В этом смысле можно говорить о технике отдельных приемов, когда один и тот же прием используется в повторяющемся процессе, способствуя рациональному упрощению работы. Techne, {214} которыми пользуется человек, являются орудиями его труда; сам прием, превратившись в средство ремесленного труда, становится его орудием, постоянно используемым в работе. Такая техника характеризуется имманентной рациональностью рабочих процессов, неотделимой или чрезвычайно трудно отделимой от этого процесса. Имманентная рациональность свойственна рабочим процессам, применяемым в условиях не нарушенного порядка, основанного на собственности. Для автоматизма же характерна абстрагируемость отдельных рабочих процессов и возможность переносить их на человека. В принципе абстрагируемости заложен принцип хищнической эксплуатации. Взаимодействие между аппаратурой и организацией порождает принудительный метод, от которого не может уклониться человек. Добровольно или против собственной воли он так или иначе вовлекается в рабочий план. Сначала план носит ограниченный характер, затем вырастает до уровня крупномасштабного планирования и превращается в генеральный и универсальный план. Все отчетливее он принимает форму универсального рабочего плана, который посредством своих структур, своих протезов начинает распоряжаться каждым отдельным человеком. Этот план обнаруживает свой принудительный характер, опутывая людей непрерывной цепью своих отношений. Тогда становятся ненужными все социальные институты и выборы, людям не требуется даже выражать свое согласие — оно заведомо должно быть дано, поскольку все возможные мотивы уже предопределены как звенья единой цепи закономерностей. Универсальная машинная техника стремится к универсальному рабочему плану, который диктаторски распоряжается судьбами людей.
214
Техники (лат.).
Здесь
Поясним это на одном примере. Предположим, кто-нибудь говорит: «Если мы постараемся не включать в рамки технического коллектива или вывести за его пределы садоводство, полеводство, пастбищное хозяйство, лесное хозяйство, водное хозяйство, то нам удастся облегчить положение». Но даже попытка осуществить такое мероприятие в широком масштабе наталкивается сегодня на неразрешимые трудности — любая попытка оказать сопротивление дальнейшей автоматизации вызывает возражение у всех функционеров технического коллектива. И дело не только в их возражениях, эта попытка входит в столкновение с представлениями, которые являются движущей силой развития автоматизма. В наше время происходит движение, в ходе которого на первый план выступает технический коллектив и происходит ожесточенная борьба между порядком, основанным на собственности, и коллективом. Как далеко способно зайти развитие последнего, покажет время. О том же, чего в действительности стоят возлагаемые на него надежды, читатель может с достаточной, как я надеюсь, отчетливостью, сделать свои выводы из предлагаемой работы. Даже путь, заканчивающийся тупиком, может оказаться полезным, так как пройдя его до конца, мы обогащаемся новыми знаниями. Хотя чем длиннее был пройденный путь, тем неизбежно тяжелее и мучительнее окажется выход. Только тогда, когда мы откажемся от девиза «de plus en plus fort, de plus en plus grand, de plus en plus vite, de plus en plus inhumain», {215} начнется отход от технического коллектива. До этого поворота нам предстоит еще набираться опыта, сталкиваясь с удивительными вещами. Например с тем, что в условиях весьма далеко зашедшего в своем развитии технического коллектива сначала в отдельных случаях, а затем и повсеместно вдруг обнаружится, что ручной труд превосходит автоматический, что там, где применяют ручной труд, общее количество затрачиваемого труда уменьшается, что ручной труд выгоднее и что с ним связано умиротворение, которое незнакомо миру автоматов. Рука, создавшая машины, сохраняет свое превосходство над машинами. Собственность опирается на руку, и когда рука тоже вернется к тому, чтобы опираться на собственность, тогда можно будет сказать, что сила технического коллектива сломлена. Рука работает интенсивнее любой машины, и она больше способна дать человеку.
215
«Чем сильнее становимся, чем величественнее, чем жизнеспособнее, тем бесчеловечнее» (фр.).
Технический коллектив может в значительной степени разрушить порядок собственности, опоясав земной шар сетью энергетических установок. Однако отсутствие границ, свойственное коллективу в отличие от строя, основанного на собственности, представляет собой не преимущество, а одну из главных его слабостей. Коллектив исчерпывает свои возможности в результате уничтожения субстратов, поэтому он вынужден подпитываться за счет собственности. Собственность же неисчерпаема, потому что сохраняет и приумножает свои субстраты. Не подлежит никакому сомнению, что человек снова вернется к порядку, основанному на собственности, так как только благодаря собственности он становится хозяином на земле. В условиях же технического коллектива земля все больше уходит из рук человека.
Само собой разумеется, критика плана не может исходить из признания его рационального характера. Она направлена не против рациональности техники, а как раз против полного отсутствия какой бы то ни было рациональности, против свойственного ей пренебрежения к рациональности. Повторяем: техника рациональна только в том, что относится к созданному ею рабочему процессу и методам работы. Точность этих методов проявляется только в процессе переработки, в котором они применяются. При помощи этих методов техника безжалостно уничтожает субстраты, на которых базируется. Иначе говоря, рациональность, присущая рабочим процессам, распространяется за рамки рабочего процесса, что ведет к развитию единого рабочего процесса, связанного с убытками. Это неизбежное следствие, потому что работа каждой машины связана с убытками. Вся техника в целом и вырабатываемый ею универсальный рабочий план, нацеленный на полную технизацию, план, связанный с универсальной механизацией, подчиняются законам термодинамики, и описываемые этими законами потери так же закономерны для них, как для любой машины, независимо от места ее применения. Разница между началом и концом состоит в том, что затраты на этот процесс и вызываемые им убытки возрастают в гигантском масштабе, а следовательно, складываются условия, совершенно не отвечающие оптимистическим прогнозам. Спрашивается, продолжают ли ученые одобрительно относиться к истребительному процессу, в котором участвует техника, и намерены ли они и впредь поддерживать его своим сотрудничеством?
Процесс, в ходе которого техника превращается в автономно работающую аппаратуру и автономно работающую организацию человеческого труда, неизбежно носит обоюдоострый характер. Неотвратим регресс, связанный с разрушительными последствиями, которые непременно должны отразиться на человеке. Вопрос о причине такого рода разрушительных последствий, не содержит в себе ничего загадочного для того, кто понял, что автоматический рабочий процесс связан с аккумулированием такой энергии, с которой уже не могут справиться никакие изоляторы, и тогда энергия вырывается на свободу. Эта техника изначально была взрывоопасной, и, грубо говоря, с момента изобретения пороха до создания атомной бомбы технический процесс постоянно занимался производством взрывчатки. Даже в основе паровой машины лежит тот же принцип, хотя в ней взрывная энергия отводится через клапаны, так что взрыв регулируется. В работе техники неуклонно возрастает количество и мощь взрывных процессов, и взрывоопасность этой рабочей области принимает для человека все более угрожающий характер. Человек оказывается зажатым в тиски, из которых не может вырваться. Недоверие, страх, ненависть — все эти чувства, которые все сильнее проявляются в человеке и в человеческих отношениях, нарастают вместе с анонимной угрозой, исходящей от технической аппаратуры и проникающей затем в организацию человеческого труда. Точное мышление не владеет средствами, которые могли бы приостановить этот тревожный процесс, и что еще хуже: нельзя не признать, что оно само является источником этого процесса. Точность мышления охватывает только соотношения и ограничивается тем, чтобы их констатировать. Ему нельзя отказать в определенности, но эта определенность сводится к способности определять механические соотношения. Точное мышление неспособно обеспечить человеку надежность существования (securitas), ибо сколько бы ни возрастало число точных механических соотношений, оно никому не добавит уверенности в надежности существования. Точные методы оправдывают себя в деле развития аппаратуры и организации. Но ни аппаратура, ни организация не обеспечивают человеку надежности, напротив, они несут в себе угрозу для него.