Совесть негодяев
Шрифт:
— Он опять что-то придумал, — покачал головой Родионов, — но, кажется, его задумка на этот раз даже лучше нашей.
Ионидис, бросив папку на сиденье, ввалился в машину и сумел запустить двигатель буквально с полуоборота.
Гасанов, проклиная все на свете, поднимался с земли. Дронго по-прежнему давал отмашки не вмешиваться никому из присутствующих.
Громко кричали двое нападавших людей Петра Савельевича. Грек выстрелил в них из газового пистолета, попав прямо в лицо. БМВ, в котором сидел Ионидис, рванулся с места. Почти сразу за ним
Иваницкий и двое его друзей, стоявших у газетного киоска, подошли к несчастным нападавшим, глаза которых горели, и помогли им подняться на ноги.
— Мы вызовем вам врачей, — ласково предложил Иваницкий.
Дронго наконец убрал свою отмашку.
— Что он придумал? — спросил Родионов у сидевшего рядом с ним бывшего сотрудника ГРУ Министерства обороны, — приведите его ко мне.
Сотрудник быстро вылез из машины и побежал за Дронго. Тот, выслушав предложение подойти к автомобилю, улыбнулся и не спеша пошел к машине.
— Здравствуйте, товарищ полковник, — сказал он, — я рад вас видеть.
— Что ты опять придумал? — спокойно спросил Родионов. — Тебе не кажется, что твои трюки могут нам просто надоесть?
— Просто я обещал Багирову выиграть для него два дня, — пояснил Дронго, — один день я ему вчера уже выиграл. А сегодняшний день ему выиграет этот грек Пападопулос.
— Его настоящая фамилия Ионидис, — терпеливо сказал Родионов.
— Какая разница, все равно сукин сын.
— Это правильно, но зачем ты не разрешил нам вмешаться? Мы имели редкую возможность взять кого-нибудь из их людей, выйти на их руководителя. А теперь они будут бегать по всему городу за Ионидисом.
— Вы же лучше меня знаете, что это обычные «шестерки», которые ничего толком не знают. И мы таким образом ничего бы не добились. Другое дело заставить их побегать за этим греком. Они потеряют и время, и людей. Я его знаю — это редчайший сукин сын.
— Ты хоть копию сделал с этого документа? Надеюсь, понимаешь, как он важен для нас всех?
— А папка лежит у меня наверху, в квартире, — улыбнулся Дронго, — я же не кретин, чтобы отдавать ее такому сукину сыну, как этот Пападопулос-Ионидис. Там вместо списков записки Зои и её мысли о философских трактатах Николая Кузанского. Был такой замечательный средневековый философ. Вы не слышали о нем?
Вместо ответа Родионов оглушительно захохотал.
ГЛАВА 39
Гурам Хотивари приехал в прокуратуру в кортеже из трех автомобилей «вольво» в сопровождении сразу восьмерых охранников. Конечно, в здание прокуратуры никого из них не пустят, но туда не пустят и людей Асланбекова. Он вошел в здание вместе со своим адвокатом, гордый и надменный.
К следователю Шестакову они поднимались по красивой лестнице, и Гурам с сожалением вспомнил о своей даче, разгромленной людьми Асланбекова. И упрямо сжал губы, в тысячный раз
Они пришли за десять минут до намеченного срока. Пронырливый адвокат Хотивари — Мирон Машковский объяснил ему, что вся процедура допроса займет не более двух часов, и он, приказав подготовить все для дружеского ужина с приехавшими из Тифлиса друзьями, посматривал теперь на часы, беспокоясь, что следователь задержит их больше обычного. Он не испытывал того страха, который генетически сидел в каждом бывшем советском человеке при вызовах в административные учреждения. Для защиты у него было слишком много денег, верных друзей и хороших адвокатов. У следователя, который вздумает когда-нибудь вести против него дело, не будет никаких шансов на расследование. У него не будет ни документов, ни свидетелей, ни показаний. Гурам Хотивари слишком уважаемое лицо, чтобы все было иначе.
Они поднялись на третий этаж и увидели, как к ним спешит какой-то немолодой человек лет сорока в темном костюме.
— Простите, — спросил этот незнакомец, — вы Гурам Хотивари?
— Да, это я, — гордо ответил Хотивари.
— Идемте быстрее за мной, — предложил незнакомец.
— Простите, — вмешался адвокат, — а кто вы такой?
— Я — Пахомов, следователь по особо важным делам.
— Простите, Павел Алексеевич, — извинился адвокат, — я вас сразу не узнал. Вы не такой сегодня какой-то.
— У меня сотрудники группы погибли вчера в аварии.
— Да, я об этом слышал. Какой ужас! Примите мои соболезнования, — Машковский сделал несчастное лицо.
— Идемте быстрее ко мне, — предложил Пахомов, — только как можно быстрее.
— Что случилось? — начал злиться Хотивари.
— Я объясню в своем кабинете.
Они почти бегом прошли по коридору, и Пахомов втолкнул их в кабинет. Кроме них, там уже был незнакомый человек в крупных роговых очках.
— Полковник Родионов, — представился он.
— Машковский, — выступил вперед адвокат. — Почему моего клиента привели сюда? Он должен был встретиться с другим следователем.
— Ему нельзя туда ходить. — невозмутимо ответил полковник.
— Почему?
— Его там пристрелят. Машковский улыбнулся.
— В здании прокуратуры республики? Вы шутите?
— Если не верите, пройдите туда и убедитесь сами.
— Но это невозможно, бред какой-то.
— В кабинете Шестакова вас ждут два боевика Асланбекова. Ваш клиент не сумеет уйти живым из этого здания, — жестко сказал Родионов.
Хотивари каким-то шестым, звериным, чутьем почувствовал, что этот полковник говорит правду. Он отодвинул адвоката и спросил:
— Что мне нужно делать?
— Сидеть здесь, пока мы не возьмем этих боевиков, — предложил Родионов.
— Хорошо, — Хотивари сел на стул, потом вскочил: — Может я позову сюда своих людей?
— Их не пустят в здание, а вы потеряете время и укажете вашим врагам место, где вы скрываетесь.
— Зачем вы меня спасаете? — спросил, нахмурившись, Хотивари.