Совесть негодяев
Шрифт:
— Войдите, — крикнул сидевший за столом. Он был чеченцем, но имел каштановые волосы и почти рыжие усы. Второй был русский, но уроженец Элисты и больше походил на представителя кавказской национальности, чем его напарник. Оба боевика работали на Асланбекова, были его лучшими киллерами.
В кабинете появился пожилой человек лет семидесяти. Он вошел, с трудом передвигая ноги, держа в руках авоську с торчавшими из нее помидорами и луком.
— Что вам нужно? — нахмурился сидевший за столом. Пистолета он не стал вытаскивать. Несчастный старик — это не тот человек, против которого нужно применять оружие, чтобы выбросить его из кабинета.
— Мне нужен Шестаков, —
— Какие бумаги? — не понял боевик.
— Я их оставлю и уйду, — предложил старик, — мне трудно каждый раз к вам сюда приходить. Далеко ехать.
— Давайте быстрее, — согласился сидевший за столом.
Старик медленно полез в свою авоську. И неожиданно достал пистолет:
— Сидеть, — приказал он первому боевику. Второй растерялся буквально на секунду. И в этот момент в кабинет ворвалось сразу несколько человек. Сопротивляться не имело смысла. Они даже не успели понять, как это произошло, но через мгновение на их руках защелкнулись наручники.
Из окна кабинета Пахомова Хотивари видел, как уводили его убийц. Рядом стоял полковник Родионов. Обоих киллеров посадили в машину, и, только когда она отъехали, Хотивари повернулся к Родионову:
— Я ваш должник, простите, что вам не верил. Сегодня вы мне спасли жизнь.
И он протянул руку полковнику, снова перейдя на «вы», словно подчеркивая, что недавний разговор забыт окончательно.
— Нет, — покачал головой Родионов, — не могу. Это рука бандита. Я спасал вас, выполняя свой долг и меньше всего думая о вас. Нет, гражданин Хотивари, я не буду пожимать вашу руку.
Гурам побледнел, но, сохраняя достоинство, повернулся и вышел из кабинета. Машковский уже на ходу крикнул Родионову:
— Ну зачем вы так!
Он догнал Хотивари на лестнице. Тот был бледен от гнева.
— Этого суку полковника мы сегодня порешим, — сказал он, задыхаясь от гнева, — он жить больше не будет.
— Так нельзя, — зашептал Машковский, озираясь по сторонам. — Вы с ума сошли! Так нельзя.
— Я его для себя пристрелю. Он руку Гураму Хотивари пожать не захотел. Гордый очень, да? Сегодня он жить не будет.
— Не кричите, — умолял Машковский.
— Уйди, слушай, — разозлился Хотивари, — ты тоже пустое место.
Он толкнул адвоката и вышел из здания прокуратуры. Гурам Хотивари не знал, что предусмотрительный Асланбеков давно завербовал одного из его охранников. И теперь этот перебежчик имел твердый приказ не выпускать батоно Гурама из здания. Даже если ему удастся уйти живым из кабинета Шестакова.
Когда Гурам Хотивари, клокочущий злобой, появился на лестнице прокуратуры республики, охранники забегали перед машинами. Двое побежали к нему. И только один, мингрел, заросший и мрачный, вдруг вытащил свой автомат. Никто не понял, что именно произошло. Раздалась короткая очередь, и Гурам обернулся. Ему даже показалось, что кто-то из охранников довольно непочтительно толкнул его. Он еще хотел крикнуть на него, но вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он посмотрел вниз, и земля начала уходить у него из-под ног. Гурам Хотивари рухнул на лестницу и покатился по ней, оставляя кровавые полосы на светлых ступеньках. Громко закричал Мирон Машковский.
Водитель Хотивари, сам мингрел, и сидевший рядом с ним гуриец почти в упор расстреляли охранника, стрелявшего в Хотивари. Отбросив выстрелами убийцу к соседней машине, они продолжали палить в еще вздрагивающее тело, пока другие охранники пытались оказать хоть какую-нибудь помощь своему шефу.
Родионов видел из окна всю
Пахомов подошел к нему:
— Кто стрелял? — спросил следователь.
— Один из людей Хотивари, — почему-то печально ответил Родионов.
«Его охранник», — понял Пахомов, глядя на распростертое внизу тело известного главаря мафии.
— Это судьба, — нахмурился Родионов, отворачиваясь от окна.
Внизу добивали убийцу. Выстрелы слышались в их кабинете. Раздавались крики прохожих, плач женщины, испуганной увиденным.
— Он должен был сегодня умереть, — как-то философски сказал Пахомов, — они просто обречены на смерть.
— Да, — согласился Родионов задумчиво, — его то я понимаю, а вот его охранника… Иногда думаешь, есть ли вообще совесть у этих негодяев?
— А я уже не думаю, — махнул рукой Пахомов, — меня сейчас волнует только одно: выживет Чижов или умрет. Для меня это сейчас самое главное.
ГЛАВА 40
Он гнал, выжимая из БМВ все возможное. На поворотах его часто заносило, но мощный мотор современной машины продолжал увеличивать обороты. Он замечал в зеркале заднего обзора, как все сильнее отрывается от преследующих его автомобилей.
Ионидис смотрел на лежавшую рядом папку и с удовольствием Думал, что теперь окупит все свои расходы, все лишения последних шести месяцев, все потери. Любой разведцентр даст за эту информацию миллионы долларов. Любое правительство в странах СНГ и на Западе не пожалеет сил и средств для опубликования подобного сенсационного документа. Теперь следовало решить, где лучше переходить границу. Паспорт он получить не успел, нужно будет доставать документы и попытаться прорваться к границе.
Ионидис снова оглянулся. Неужели оторвался? Так быстро? Нет, преследователей нигде не видно. Хотя это и не удивительно. У него, в отличие от преследователей, была машина с таким мощным мотором. Как жалко бросать эту прекрасную машину! Но он знает, что делает. Найти человека по его автомобилю легче всего. Нужно бросить ее на шоссе.
В идеальном варианте машину, конечно, лучше продать. И тогда на вырученные деньги он сможет купить любой документ в любой стране СНГ. Но пока он будет терять время на продажу автомобиля, его найдут. И тогда он получит вместо денег пулю. Так рисковать он просто не должен. Но как жаль терять эти деньги! За БМВ можно получить тысяч двадцать, и тогда не будет никаких проблем. Вернее, все проблемы будут решены. Напрасно он так поторопился, отдав деньги Жоре Сиплому. Правда, и не отдавать было нельзя. Иначе Гасанов мог его заподозрить, а этого следовало избежать, чтобы не спугнуть раньше времени своего бывшего напарника по тюремным нарам.
Он продолжал выжимать из автомобиля все, что возможно, стараясь как можно быстрее выехать за пределы Москвы, где розыск будет вестись более тщательно. Он не сомневался, что у нападавших есть мощная поддержка среди правоохранительных органов. Этот Петр Савельевич знал так много, что вполне мог оказаться генералом КГБ, или как там сейчас называют эту организацию? А этот надутый дурак банкир Мурад Гасанов искренне полагал, что такую папку нужно отдавать этим кретинам из контрразведки. Слава Богу, ему удалось вмешаться как раз в нужный момент. Или другой дурак, приехавший с этой красивой девочкой из Лондона. Он себя вел, как индюк, надутый и серьезный индюк. А у самого мозгов вообще нет. Нес папку через всю улицу и улыбался, как полоумный. Радовался возможности скорее избавиться от ненужных ему документов.