Совьетика

Маленко Ирина

И вот на такой благодатной почве когда мне было лет 10, произошло то самое новогоднее чудо, в которое я всегда верила. Хотя внешне эти две вещи совершенно не были связаны. Только в моей голове. В ту новогоднюю ночь в наши жизни вихрем ворвались чудесные волшебники диско – «Бони М»….

…Я уже спала, когда около 5 утра в ту новогоднюю ночь Шурек растолкал меня с воплями: «Смотри! Смотри же, чудо какое!» Я приоткрыла один глаз – и увидела на экране телевизора кружащегося волчком худого красивого темнокожего мужчину в какой-то невообразимой блестящей одежде, с напоминающей подстриженную пальму прической-афро, с «шерстяной» обнаженной грудью и в сапогах, который то бросал микрофон на пол, то поднимал его и вообще, вел себя так,

как ни один наш певец себя на сцене в то время, естественно, не вел. Выражение лица у него при этом было сосредоточенно-отрешенное, как будто занимался он чем-то очень важным. Этот невероятный, ослепительный, такой ни на кого не похожий человек звался Бобби Фаррелл. Роберто Альфонсо Фаррелл с острова Аруба.

А через год они приехали к нам в Москву. Вот уж это точно была невероятная фантастика! Это была очень холодная зима, и я, идя в школу, беспокоилась за них: как они там в Москве? Только бы не заболели! Перед Новым годом температура опустилась чуть ли не до -35. (В школу мы не ходили, если было -25 или холоднее, и каждое утро я с надеждой слушала местное радио… Но если было -24, занятия никто не отменял!)

Естественно, у меня не было ни малейшего шанса попасть на их концерт (тем более, что мне было только 11), но я аккуратно собирала все немногие вырезки из газет об их гастролях, с удовольствием читала интервью с тем удивительным мужчиной, навсегда запечатлевшимся в моей памяти с прошлой новогодней ночи – из них я узнала, что он говорит на 5 языках, а его родной язык называется папиаменто. И верила и ждала, что скоро нам снова покажут их по телевидению. Это бывало так редко, что каждый такой случай ты старалась бережно хранить в своей памяти и перематывать в ней снова и снова – до следующего. Видеомагнитофонов тогда не существовало.

И наконец этот день настал – 13 апреля 1979 года! О концерте в 23:25 по первой программе не было объяавлено заранее, и я в тот вечер ушла ночевать к Тамарочке (все равно я училась во вторую смену). К тому времени «гроб с музыкой», который надо было разогревать несколько минут прежде, чем он начинал играть, перекочевал уже туда, и я упражнялась у Тамарочки в комнате в диско-танцах, воображая, что нахожусь в дискотеке «Ритмы шестого этажа». А поздно вечером вдруг к нам затрезвонили в дверь. Шурек! Собственной персоной он прибежал за мной, после того как дома за обедом совершенно случайно увидел в газете «Труд» измененную программу ТВ на сегодня… Даже сейчас когда вспоминаешь о том вечере, чувствуешь себя как на крыльях!

А на следующий день (это была суббота) я так витала в классе в облаках!… Никто из моих одноклассников этот концерт не видел, что еще более усиливало мое ощущение чуда, ниспосланного мне одной. Если и есть на свете человек, которому я когда-либо завидовала, то это покойная ныне Татьяна Коршилова. Тогда я считала, что она просто недостойна говорить с моими героями. Слишком уж не по-советски развязной она была. Хотя на фоне современных презентаторов Татьяна кажется просто скромницей и умницей. Все в сравненьи познается…

Позвольте не согласиться с известным выражением «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст». Все зависит от того, кто играет! Никогда, ни на секунду у меня в мыслях не было продавать Родину и ни разу я не подумала, что Запад каким-то образом достоин подражания или восхищения только на том основании, что диско-музыка родом оттуда. Не зная тогда английского языка, я вкладывала в эти песни совсем другой смысл (это сейчас, когда я понимаю тексты, у меня вянут от многих былых любимых моих шлягеров уши…), как другой смысл я вкладывала и в сложившийся у меня образ моих кумиров. Тот, кто знает «Бони М», живя на Западе и не имея за плечами моего советского происхождения и воспитания, скорее всего, никогда не поймет, как я могла увидеть в них то, чего в них ни грамма нет. Антиколониализм? Антирасизм? Ха-ха-ха!

Поймите, что об окружающем мире судят

по себе не только американцы с их терминаторами и джокерами. Мы, советские люди, тоже представляли себе мир на основе собственного жизненного опыта. И «Бони М» представлялись мне благородными, возвышенными, интеллектуальными (талантливый человек не может быть пустышкой, считала я) и еще – представителями стран Третьего Мира: возможно, еще и потому, что у нас не публиковали сплетен об их личной жизни и никто из нас не знал тогда, какая злобная и мстительная натура у обладательницы ангельского голоска Лиз Митчелл, которая сейчас с такой страстью пытается втоптать своих бывших коллег в грязь, не понимая, что Фариан играет ею, как Женя-чувашка в моем детстве – нашими девочками на улице.

К 13 годам я влюбилась в Бобби насмерть. Не так даже, как в Делона или Митича. Возможно, сказался мой переходный возраст. У меня были такие красивые мечты о нем! Не выразить словами.

В моем детстве была такая песня:

«В селах Рязанщины, в селах Смоленщины

Слово «люблю» непривычно для женщины.

Там, бесконечно и верно любя,

Женщина скажет: «Жалею тебя!»

Это достаточно верно описывает мои чувства к Бобби. Он был моим страстным и пылким рыцарем – и одновременно беззащитным ребенком, которого надо было спасать от злых белых эксплуататоров- продюсеров. С каким наслаждением я избивала в мечтах пинками Фрэнка Фариана!

Цинично-заземленный современник (не говоря уже о голландцах!), конечно, объяснил бы все это гормонами и объявил бы мои мечты о том, как Бобби прижимает меня к своей волосатой груди и крепко целует, «эротическими». Но в мечтах этих наряду с нежностями (которые, впрочем, не заходили дальше чем мне позволяло мое невинное девичье воображение) мы беседовали о том, как завершить процесс деколонизации Карибского бассейна и наказать убийц Мориса Бишопа. А также о том, как оказать поддержку МПЛА в борьбе с УНИТой. И даже участвовали в партизанских действиях на территории Намибии.

Моя любовь к Бобби была моей самой великой тайной. Я мечтала о нем каждую ночь перед сном. Все дома знали, что я люблю «Бони М» (кто их тогда у нас не любил!) , но никто не догадывался, что я люблю Бобби как мужчину (ну разумеется, таким, каким я его себе придумала!)

Шуреком мой дядя стал именно тогда – когда сама я стала корсиканкой Икой Верон. 13-летней женой Бобби Фаррелла….

Ика была сиротой (это, видимо, чтобы никто из ее родителей не возмутился в дальнейшем столь ранним союзом с настолько старшим ее человеком!), которою вырастил и воспитал Шурек- тоже корсиканец. Почему Корсика? Мне просто понравилось, как она выглядит на карте, а еще я прочитала рассказ Проспера Мериме и видела фильм «Вендетта по-корсикански». Вместе с Шуреком Ика создала группу (в то время у нас говорили – ансамбль) с участием Валерики Ренатто с Сардинии (это моя мама!) и старушки Тони Тани из Нью-Йорка (это, само собой, была наша Тамарочка) – «Стива Литкевич Диско» или «С.Л. Диско». Дошло до того, что я даже на самом деле писала песни для «С.Л. Диско», и мы с Шуреком записывали их на его старый верный катушечный «Днепр». В отличие от других девочек-подростков, я никогда не хотела быть актрисой, а вот тем, у кого хороший голос, по-хорошему завидовала…Иллюзий насчет своего голоса у меня не было – только фантазии.

…«С.Л. Диско» стали настолько популярны, что однажды познакомились во время выступления на фестивале с самими «Бони М.» The rest is history …

Отношения Ики и Бобби развивались стремительно после того, как она избила продюсера Фрэнка Фариана, не дававшего Бобби петь самому, и пришла к Бобби, чтобы его пожалеть. После этого они отбыли в какую-то страну, где такие ранние браки разрешались (помню, я действительно искала такую информацию в энциклопедии, как будто бы мне это грозило всерьез!) – не то Боливию, не то Парагвай, и вернулись к взволнованным их исчезновением поклонникам уже супругами…