Совьетика
Шрифт:
Тырунеш представила меня майору с ирландской фамилией О'Лири. «Тоже, небось, поддерживает ирландскую независимость!»,- мелькнуло у меня в голове, но я постаралась отогнать эти мысли. В данной ситуации они были контрпродуктивны: я бы начала опять вспоминать происходящее в Ирландии, разозлилась бы…
Ирландского в нем, кроме фамилии, не было ничего. Он был относительно молод, очень вежлив – и очень нетерпелив: так ему хотелось узнать поскорее о том, какой план мы ему принесли.
– С презентацией перед Вами выступит моя новая коллега Саския, – сказала ему Тырунеш. – Эта акция была предложена ею, ей ее и излагать.
И я раскрыла свой лаптоп….
– Майор О'Лири, мы считаем,
Найдем и местных спонсоров… За этим дело не станет. Напишем в средствах массовой информации о том, что это была инициатива кого-то из американских военных. Распишем в красках, как они страдали, видя засоренные воды. Заранее оповестим местное телевидение – пусть ведет прямой репортаж с этой акции. А в конце пресс-релиза не забудем упомянуть еще раз о том, с какими целями пребывают на острове ваши войска. Чтобы напомнить тем, кто может быть, подзабыл, насколько это важное и благородное дело- борьба с наркотрафиком!- вдохновенно закончила я.
– Но начинать надо все-таки со школ, – добавила Тырунеш, – Мы уже говорили о покраске стен как одной из возможных акций. Можно пригласить к вам на базу скаутов – на экскурсию. Показать им, какую полезную работу вы тут ведете. Позволить в самолетах посидеть (это даже взрослые любят, а не то, что дети- дети будут на седьмом небе от счастья!)
Это она верно подметила. Я вспомнила, с каким восторгом реагировал Сонни на день открытых дверей на базе ВВС у нас под городом, когда ему удалось посидеть в «настоящем русском военном вертолете». Он потом затер свою фотографию в этом вертолете чуть не до дыр, показывая ее всем знакомым без разбора…
– После этого, мы считаем, инциденты с местными детьми должны будут прекратиться.
– Ну, а уж вовремя оповестить СМИ, подготовить пресс-релизы, подобрать спонсоров и все такое – поручите это нам! – добавила я…
Когда мы закончили излагать свой план майору О'Лири, он просиял – как сказал бы Василий Шукшин, «точно голый зад в лунную ночь» .
– Дамы, это гениально! Мы и сами подумывали над чем-нибудь подобным, но у нас не было точных данных, что именно является приоритетным направлением в местных головах. Мы сейчас же займемся детальными разработками вашего плана…
В этот момент в дверь постучали, и вошел голландский полковник Ветерхолт. Я не без удивления заметила, что на американской базе он чувствует и ведет себя как дома.
– А, Геррит! – приветствовал его майор О'Лири,- Ты слышал, какой замечательный
– Мы уже знакомы, – сказал ему полковник, протягивая мне руку,- Увидев такую женщину один раз, уже больше ее не забудешь.
«Вот это уже плохо», -подумала я – «Что не забудешь. Лучше бы увидел – и забыл. Именно поэтому у нас все работники КГБ обычно такой невзрачной внешности. Чтоб не запоминались». Но я сделала вид, что не расслышала его неуклюжего комплимента.
– Как Ваши дела, полковник? Вы очень энергично сегодня выглядите.
– Как же мне не выглядеть энергично, когда вы, наконец, почтили нас своим визитом?
Вообще-то это мы не его почтили, а американцев. Но раз он так настаивает, я не буду спорить…
– Пойдемте, я покажу Вам базу – с твоего позволения, Джозеф! Вы ведь здесь в первый раз? Познакомитесь со здешними ребятами…
При этих словах мне почему-то вспомнился голландец Виллем, так хотевший познакомить меня когда-то с младшим Пейсли.
База действительно по размерам была небольшая и показалась мне ужасно знакомой- это потому, что я уже видела ее в видеороликах, размещенных на сайте Youtube.
Когда меня знакомили со «здешними ребятами» – за обеденным столом, потому что наступило время обеденного перерыва, – я внутренне мысленно поеживалась. Киран говорил мне когда-то, что когда ты так поеживаешься, это значит, что кто-то наступил в это время на твою будущую могилу: у ирландцев свои суеверия и предрассудки. На кладбище, на котором сейчас похоронен Киран, часто что-нибудь устраивали республиканские диссиденты: прятали свои бомбы и тому подобное. И когда Киран был еще жив, я часто посмеивалась, если он поеживался: «Что, опять диссиденты по могилам прыгают?» А теперь он умер, теперь о таких вещах шутить не хочется… А интересно, где будет моя будущая могила? В какой стране? И я вдруг ощутила сильное желание умереть и быть похороненной именно в советской земле.(Без нее и жизнь-то моя, по большому счету, оказалась лишенной смысла.) Умереть в такой момент, когда вокруг все хорошо и спокойно. Когда можно умирать с чистым сердцем и с легкой душой, потому что не страшно за то, что будет после тебя с твоими близкими….И со всем твоим народом и страной.
Я тряхнула головой, пытаясь отогнать от себя похоронные мысли. Если так, если это действительно мое желание, то мне предстоит еще очень долгая жизнь!- сказала я себе. Я просто не имею права умирать, пока снова не будет на моей земле Советского Союза! И эта мысль -какой бы фантастической она сейчас ни казалась – здорово взбодрила меня.
«Ребята» были всякими. Кто-то- типичным американским воякой, заносчивым, недалеким и наглым, словно с карикатуры, а кто-то – обыкновенным мальчишкой, почти школьником, без гонора и выкрутасов, и этих попавших во щи (или в ощип? Этого я так никогда в родном языке и не выяснила), мне становилось жалко.
Особенно когда один из них – по имени, кажется, Арон – передал мне тарелку с гамбургером. У него было такое открытое лицо, и смотрел он на меня почему-то доверчиво, почти как ребенок на маму, – что мне просто захотелось спросить его, как его угораздило вляпаться во всю эту дрянь. Но, естественно, я не стала этого делать.
Да и что бы он мне рассказал? Наверно, жалобную историю о том, как у него в городе нет работы или о том, как ему нужны деньги на поступление в университет. Сейчас модно стало жалеть таких на основе «общечеловеческих ценностей» и даже оправдывать. Новые вьетнамские фильмы – и те провозглашают, что, оказывается, в войне во Вьетнаме «никто не победил» (ага, может, еще и во Второй мировой тоже?!), и что «американцы-тоже люди».