Совьетика
Шрифт:
Я быстро устроилась вместе с Любой и еще несколькими девочками на кухню: готовить, подавать, убирать и мыть посуду. В этом были свои положительные и свои отрицательные стороны. Положительные – в том, что можно было сидеть в тепле. Отрицательные – в том, что мы самыми первыми в лагере вставали и уходили спать последними. Накормить почти 100 человек в 2 смены по 3 раза в день и вымыть потом за ними посуду вчетвером не так-то просто. Хотя готовила повариха, мы только помогали ей: чистили лук, картошку и тому подобное. Посуду мыли содой, которая разъедала руки. Но работать было весело. Плохо только что Лида, в отличие от Любы, скоро уехала обратно в Москву:
Иностранных студентов в колхоз не посылали, они оставались в Москве и занимались русским языком, поэтому я немного свободнее вздохнула. Наши отношения с Саидом уже тогда были тягостными. Хотя сама я в то время, конечно, скучала без него и жалела, что теряю время от него вдали.
В конце второго курса у нас была практика по делопроизводству – в райкоме комсомола, а потом работа на месяц в стройотряде. Мы с Лидой и Любой попали на работу в овощной магазин у метро «Новослободская». Так сама судьба столкнула меня с совершенно незнакомым для меня миром тех, кто стал могильщиками моей страны – комсомольскими активистами и торгашами. И честно говоря, у них друг с другом было больше общего, чем различий.
В райкоме Лида в очередной раз влюбилась. По-моему, это было самовнушение. Тогда ее единственная настоящая любовь – Нариман как раз только что ее покинул, и ей очень хотелось его забыть. Сила ее самовнушения оказалась такова, что первый секретарь райкома – черноглазый гарный парубок по имени Влас стал предметом ее навязчивых фантазий на несколько лет и даже героем сочиненной ею блистательной рок-оперы, с которой по мере написания знакомился весь наш курс! Когда Лиду посещает вдохновение, она способна показать свой талант в полной красе.
Работниками райкома были веселые молодые ребята (и девушки) – бездельники, умеющие произносить красивые слова. Собственно, такими я их себе и представляла. Но еще никогда до этого не видела я собственными глазами, как работает система «ты-мне, я- тебе» между ними и торгашами – заведующими базами и складами и директорами магазинов. Нас они не стеснялись. Как-то раз я зашла в кабинет к Власу, когда он говорил по телефону:
– Да, у меня 5 числа день рождения… Ну, там колбаски копченой два батончика, икры черной…. может, еще балычка… А я вам билеты на итальянцев …
Он даже не моргнул при виде меня.
Разведка в моем лице, конечно же, немедленно донесла Лиде, когда у ее нового увлечения день рождения. Бедняжка обегала всю Москву в поисках белых гвоздик – кто-то внушил ей, что мужчинам можно дарить только их.
– Ой, спасибо!- рассеянно сказал Влас, когда она ему их вручила, даже не задумавшись о том, откуда она знает, что у него день рождения. Его мысли были заняты икрой.
– А мы с вами земляки,- застенчиво сказала Лида. – Я тоже с Украины.
Тут он оживился.
– Правда? А откуда?
– С Житомирщины. А Вы?
– А я из Ворошиловграда.
– Ой, – насмешливо протянула Лида, которую, как обычно наедине с предметом ее симпатии, понесло в карьер.-
Влас обиделся.
– Это у вас не Украина! Речь Посполитая сплошная! У вас вообще Галана убили!
Это, конечно, был убийственный аргумент в пользу того, что нет, не Украина.
Завоевать сердце волоокого парубка Лиде не удалось. Зато удалось узнать в справочном столе его домашний адрес и телефон…
Чем они вообще занимались на работе, райкомовцы? Ну, например, организовывали под Пасху… операцию «Антипасха» (не шучу; я сама хохотала до коликов в животе, когда увидела у Власа на столе этот «секретный документ»!), заключавшуюся в прогулках работников райкома тройками вокруг церкви в пасхальную ночь с целью распугивания молодежи комсомольского возраста, если там такая покажется. Ну, и писали отчеты и проводили собрания. И принимали в комсомол школьников.
Именно из-за таких людей мне и не хотелось вступать в партию.
В овощном магазине мы проработали месяц. Кстати, за это нам хорошо заплатили.
Это тоже был совсем другой мир. Прежде всего, никогда еще в жизни я не слышала такого отборного мата. Причем ругались все – вплоть до директрисы, а главное- они даже не ругались; они просто не умели другими словами говорить. Мат в СССР середины 80-х был профессиональным языком торгашей и партийных работников: так же, как «феня»- языком бандитов, став позднее языком «бизнесменов»…
Естественно, при покупателях они не ругались – так же, как и партийные работники не ругались среди посторонних. Но у меня в первыи же день «за кулисами» – на фасовке в подсобке – чуть не завяли уши…
Работали мы по три дня по 12 часов (с 8 утра до 8 вечера, с часом на обед), после чего у нас было 2 выходных. Я сразу сказала, что предпочитаю оставаться на фасовке: я нервничаю, когда надо что-то взвешивать, а тебя ждет очередь. А вот Лида пошла торговать, даже на развале. Нас быстро научили торговым премудростям: как обсчитывать, как обвешивать (легче всего это удавалось с арбузами: их надо было бросать на весы с размаху, а потом резко с весов снимать, пока стрелка не перестала колебаться. Можно было незаметно нажать на чашечку весов снизу. Что-то из продуктов можно было намочить, чтобы было потяжелее, куда-то – подсыпать землицы.) На фасовке нас учили, как надо прятать гнилую картошку в хорошей: в середине пакета, не сверху, но и не снизу. Мы видели, как в магазин привозят то, что не появляется на прилавках, а потом директриса обзванивала своих товарок из других магазинов, и они производили почти натуральный обмен (почти – потому что за продукты и вещи, которыми они менялись, они друг другу все-таки платили, но это была гос.цена, чистая мелочь.). Нам как временно своим людям тоже разрешали эти фрукты и овощи себе купить, тоже по гос.цене. Именно тогда я таскала Саиду вкусные армянские абрикосы сумками…
В магазине было 3 грузчика, и Лида с Любой сразу в шутку «распределили», кто из них будет чей. Я не возражала, потому что приписанный ими мне грузчик -алкаш по имени Сева -был женат на одной из продавщиц магазина и, слава богу, не обращал на меня внимания. Впрочем, остальные оба тоже были алкаши. И даже женщины -продавщицы тоже почти все в этом магазине выпивали. Один из грузчиков попробовал меня как-то было ущипнуть за бока – примерно как Ельцин – ту дамочку в президиуме. Но я на него так посмотрела, что он отошел от меня и больше ни разу даже на меня не взглянул. Все в советское время зависело от того, как ты сама себя поведешь. Хамам развернуться не давали.