Советник
Шрифт:
– Мама говорить что тот, кто вести мешек тут, он взять часть бога. И потом разделить. И что потому бог не целый. И не мочь взять щит. Что кровь надо вернуть.
Ничего не понятно.
– А жрецы почему этого не знали?
– Знать. Но они думать, что можно иначе.
– Принеся тебя в жертву?
– Да.
Понятно. Оно же ж куда проще вырезать сердце одному ребенку, чем шариться по миру, пытаясь отыскать части то ли божества, то ли сверхчеловека, то ли вовсе древней машины.
– Итак, твоя
– Бояться. Он любить. Но Император. Узнать, что она… не то. Не сам. Что жрец привезти. Сильно злиться. И убить. Её. Меня. Или решить, что надо и отдать.
Миха подумал, что на месте Императора не столько обиделся бы, сколько бы испугался. Ну или напрягся, если императорам по статусу бояться не положено. Хотя кто их, императоров, вообще знает?
Вдруг бы и вправду решил, что спасение мира важнее жизни отдельно взятого ребенка.
– Она думать, что меня заменить, когда она умереть. И она найти. Женщина. Сказать, что та спрятать. И я идти с ней. Пить вода. А потом заснуть. И проснуться тут. Та женщина обмануть. Предать.
Ица зашипела что-то, явно не благословение.
Впрочем успокоилась она довольно быстро. И задумчиво поглядела на гусей, что топтались в загоне, тянули длинные белые шеи, стремясь достать до девочки.
– Духи знать, – сказала она, наконец. – Духи чертить путь. Я есть ключ.
Рука прижалась к груди.
– А тут сердце бог. Мир не хотеть умирать. И духи. Мы принести сердце бог домой. И подняться.
– На вершину пирамиды?
– Да.
– В жертву я приноситься не хочу, – на всякий случай уточнил Джер. – Даже за спасение мира.
Ица рассмеялась.
– Нет. Там… сила. Много. И там тоже часть бог. И если сердце и другое быть, то бог проснуться. И щит тогда.
Она нарисовала руками полукруг.
– Щит спрятать мир. И огонь гореть там.
На план это походило.
Правда на очень и очень хреновый план.
Глава 10
Ирграм
Со скалы Ирграм спускался осторожно. Если тут и была тропа, то пользовались ею во времена незапамятные, если вовсе пользовались. А потому дорогу приходилось искать наощупь. Тело его, к великой радости Ирграма, оказалось не только сильнее и выносливей старого, но и показало себя весьма гибким.
Теперь он скрупулезно отмечал различия.
Зрение его, утративши цвет, сделалось более острым. При том, что острота эта оказалась весьма интересного толку. Ирграм при желании мог увидеть каждую травинку, а уж движение и вовсе казалось ярким, словно росчерк звезды на небе.
Двигались, впрочем, лишь мыши и какой-то весьма шустрый зверь, на этих мышей охотившийся.
Этот зверь, почуяв Иргама, благоразумно скрылся в трещине.
Трещины
И запах этот заставил прижаться, замереть.
Ирграм откуда-то знал, что теперь он невидим для людей с их слабыми глазами и никчемным обонянием. Его же собственное подсказывало, что впереди расположились четверо. И двое из них страдали животом, еще один маялся дурной болезнью. И пожалуй, жить ему оставалось не так и долго.
Костер они развели в яме, прикрыв его ветками, и дым все одно просачивался.
Прячутся?
От кого?
Он осторожно подобрался поближе. И что делать? Уходить? Тропа одна, если и вовсе это тропой можно назвать. Скала в этом месте становилась почти отвесной, и пройти можно было лишь по краю. Зато с другой стороны ветра выгрызли кусок каменной плоти. И под карнизом, который даже издали казался ненадежным, устроились люди.
Назад?
И… еще сутки отсиживаться в пещерах? Вовсе вернуться в подземелья? Дождаться, когда госпожа придет в себя и вспомнит про Ирграма? Или господин?
Нет уж.
Он прижался к камню и осторожно, почти ползком, двинулся вперед.
Шаг.
И замереть, вслушиваясь в темноту. Снова шаг.
Ночь меж тем набирала силу. И свет кривобокой луны добавил серому миру Ирграма оттенков. Теперь он видел и траву, которая казалась седой, и камни, рассыпавшиеся по тропе. Задень такой, и покатится вниз с шумом, шорохом.
Сами легли?
Или люди озаботились? Если так, то люди эти умны… и надо ли с ними связываться? Ирграм подобрался к краю тропы, заглянув в пропасть.
Если отступить назад, поискать другой путь… может, не стоило убивать того безумца? Кровь его согрела, но вдруг бы существовала еще одна, тайная дорога?
– Что делать станем? – Ирграм вздрогнул, потому как показалось, что говорят очень уж близко. Потом вспомнил, что звуки в горах разносятся далеко, да и пространство имеет обыкновение их искажать.
Да и слух у него куда острее прежнего.
Еще шаг.
– А чего тут, – ответил хриплый голос. – Ничего уже тут… возвращаться надо.
– Может, в замок? – робко заметил кто-то третий. – Наняться попробуем.
Смешок.
– Виселицу украшать? – осведомился первый. – Или думаешь, что тама такие наивные… вот урод!
Он добавил пару слов покрепче.
Интересно, о ком это.
– Надеюсь, издох в муках… а ведь как баил… придем, погодить надо будет, пока ворота откроют. А я и поверил, дур-р-рак.