Советская нация и война. Национальный вопрос в СССР. 1933—1945

Синицин Федор

Правительство Румынии было вынуждено согласиться с требованиями СССР и передать ему Бессарабию и северную часть Буковины. К 3 июля 1940 г. советские войска заняли эти территории. 2 августа 1940 г. Молдавская АССР⁴⁶⁶ была преобразована в союзную республику с передачей ей большей части территории Бессарабии. Северная Буковина и южная часть Бессарабии были переданы Украинской ССР (на их территориях были созданы Черновицкая и Измаильская области). Советская пропаганда провозгласила «освобождение Бессарабии от румыно-боярского ига» и «воссоединение молдавского народа» в качестве «новой победы сталинской внешней и национальной политики»⁴⁶⁷.

Оценивая присоединение Бессарабии к СССР, следует согласиться с мнением М.И. Мельтюхова о том, что применение термина «советская агрессия» к оккупированной Румынией территории Бессарабии невозможно. Это был возврат территории, двадцатидвухлетнюю оккупацию

которой СССР никогда не признавал, тем более что в 1918 г. Румыния сама обязалась вывести войска из Бессарабии, но так этого и не сделала. В результате возвращения Бессарабии была восстановлена историческая граница СССР (России) и Румынии по рекам Прут и Дунай. Что касается Северной Буковины, то это было присоединение новой территории и установление новой границы⁴⁶⁸.

Тем не менее перегибы в советизации Бессарабии и Северной Буковины, осуществленной в предвоенное время, оказали отрицательное воздействие на местное население⁴⁶⁹. В июне 1941 г. из Молдавской ССР, Черновицкой и Измаильской областей УССР было депортировано 30 тыс. человек из числа неугодного для советской власти «элемента»⁴⁷⁰. «Германский фактор» в решении бессарабского и буковинского вопроса проявил себя в основном в «добровольно-принудительной» репатриации 124 тыс. немцев из вновь присоединенных к СССР территорий в Германию⁴⁷¹.

Общая оценка расширения территории СССР была дана на 7-й сессии Верховного Совета СССР в августе 1940 г.: «Вхождение Прибалтийских стран в СССР означает, что Советский Союз увеличивается на 2 млн 880 тыс. населения Литвы, на 1 млн 950 тыс. населения Латвии и на 1 млн 120 тыс. населения Эстонии. Таким образом, вместе с населением Бессарабии и Северной Буковины, население Советского Союза увеличится, примерно, на 10 млн чел. Если к этому добавить свыше 13 млн населения Западной Украины и Западной Белоруссии, то выходит, что Советский Союз увеличился за последний год больше чем на 23 млн населения»⁴⁷². Пропаганда, в том числе в армии, широко разъясняла «огромные победы внешней политики партии и правительства за последний год, обеспечившей свободную и радостную жизнь народам западных областей Украины и Белоруссии, Северной Буковины, Литвы, Латвии и Эстонии, и значительно укрепившей границы нашей Родины»⁴⁷³.

Несмотря на такие заявления, власти Советского Союза не полностью доверяли новым гражданам страны. Так, в авариях, происшедших на шахтах комбината «Сталинуголь» в июле 1941 г., обвиняли в том числе «выходцев из западных областей Белоруссии и Украины»⁴⁷⁴. В «Указаниях по отбору танковых экипажей», изданных ГлавПУР Красной армии 12 августа 1941 г., было предписано «в состав боевых экипажей не включать… призванных из западных областей Украины и Белоруссии, Прибалтики, Бессарабии и Северной Буковины»⁴⁷⁵. В начале Великой Отечественной войны в Красную армию отказывались принимать добровольцев из Латвии⁴⁷⁶. Советизация и интеграция вновь присоединенных к СССР территорий завершилась только после окончания Великой Отечественной войны.

Глава 2

Великая Отечественная война

«Здоровый, правильно понятый национализм»: укрепление великодержавия

22 июня 1941 г. перед советским руководством встала задача сплочения народов страны, мобилизации их духовных ресурсов на защиту Отечества. От убедительности идеологического обоснования борьбы с нацистской агрессией напрямую зависело морально-политическое состояние Красной армии и населения в тылу⁴⁷⁷. В первый же день войны зампредседателя советского правительства В.М. Молотов выступил по радио и объявил, что Советский Союз вступил в «отечественную войну», что означало, по сути, войну во имя Родины и нации. В то же время в словах В.М. Молотова еще были слышны нотки «интернационалистического подхода»: «Эта война навязана нам не германским народом, не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских предателей Германии»⁴⁷⁸.

Такой подход имел место в советской пропаганде первых недель войны. Еще питались иллюзии, что «рабочий класс Германии ненавидит фашистскую авантюру» и даже пытается выразить свою «солидарность с трудящимися СССР» вплоть до актов саботажа в военной промышленности Германии⁴⁷⁹. Делались попытки отделить немцев от нацистов, которые «превратили немецкий народ в рабов»⁴⁸⁰. Яркое отражение такой подход нашел в листовках, которые выпускало Главное политуправление Красной армии для солдат вермахта и армий стран-сателлитов в первые недели войны: «Вас гонят на несправедливую

войну. Вас, рабочих и крестьян, одетых в солдатские шинели, заставляют воевать с рабочими и крестьянами Советского Союза, которые защищают свое правое дело»; «Немецкие рабочие и крестьяне в шинелях! Не боритесь против русских рабочих и крестьян, ваших братьев!»; «Братья румыны!.. Зачем вам умирать за Гитлера и Антонеску! Зачем вам воевать со страной, где земля, фабрики и заводы принадлежат народу?». В августе 1941 г. была выпущена листовка в виде «Открытого письма немецким рабочим от рабочих СССР», в которой советские пропагандисты стыдили солдата вермахта «перед рабочими всего мира» за то, что он пошел по воле А. Гитлера «на самую преступную из всех преступных войн, на войну против социалистической страны» и стал «контрреволюционным разбойником и врагом социализма»⁴⁸¹.

Однако такие аспекты пропаганды были не более чем отголоском устаревшей политики. Новая политика стала строиться на уже упомятой доктрине И.В. Сталина, выработанной им к началу войны: «Здоровый, правильно понятый национализм»⁴⁸². Утром 22 июня 1941 г. И.В. Сталин сказал генеральному секретарю Исполкома Коминтерна Г. Димитрову о необходимости дать новые указания зарубежным коммунистам: «Партии на местах развертывают движение в защиту СССР. Не ставить вопрос о социалистической революции. Советский народ ведет Отечественную войну против фашистской Германии. Вопрос идет о разгроме фашизма, поработившего ряд народов и стремящегося поработить и другие народы»⁴⁸³. На основании этих указаний Коминтерн в тот же день дал компартиям установку «развернуть широкую кампанию за безграничную поддержку Советского Союза» исходя «из того факта, что Советский Союз ведет отечественную, справедливую войну», а также не призывать «ни к свержению капитализма в отдельных странах, ни к мировой революции»⁴⁸⁴.

Национально-патриотическая линия политики была четко обозначена в первом за время войны обращении И.В. Сталина к советскому народу 3 июля 1941 г. Тон речи И.В. Сталина был необычным с самого начала: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры!» В этом обращении в один ряд встали партийное, общегражданское и церковное приветствия. Далее И.В. Сталин дал оценку целям нацистов, объяснив, что они несут прямую угрозу «разрушения национальной культуры и национальной государственности» народов Советского Союза. И.В. Сталин сделал особый упор на то, что СССР ведет «отечественную освободительную войну против фашистских поработителей»⁴⁸⁵. По свидетельству очевидцев, речь И.В. Сталина люди слушали «с огромным вниманием», она вдохновила на «ликвидацию благодушно-мирных настроений»⁴⁸⁶, которые ранее были распространены в СССР в связи с ожиданием быстрой победы над врагом, «малой кровью, на чужой территории».

Начавшуюся войну с Третьим рейхом с первых же дней стали сравнивать с Отечественной войной 1812 г.⁴⁸⁷, борьбой с немецкими захватчиками дружины А. Невского в XIII в. и Красной армии в 1918 г.⁴⁸⁸ Населению СССР разъясняли, что «гитлеризм стремится истребить и поработить наш народ, уничтожить наше государство, нашу культуру»⁴⁸⁹. Таким образом, власти подчеркивали не классовую, а национальную основу войны.

24 июля 1941 г. в руки советского руководства попала информация, добытая разведкой, «о плане Гитлера в отношении СССР», которая гласила: «Не углубляться бесконечно в пространство СССР, а ограничиться отрывом от него Польши⁴⁹⁰, Бессарабии, Украины, Прибалтики, Кавказа и Московской области… Гитлер уверен, что при наличии в этом “русском государстве” трех примерно равновеликих национальных групп (русские, украинцы, поляки) да плюс еще прибалты и народы Кавказа, ему не трудно будет заставить правительство последнего плясать под свою дудку. “Русское государство” стало бы для Германии источником снабжения нефтью, хлебом, сырьем и прочим, а также районом колонизации для немецких поселенцев… Ленинград с его областью отдать Финляндии… Остальная часть СССР, расположенная преимущественно в Азии и с выходом лишь к Ледовитому океану (видимо, наш Дальний Восток по этому плану должен отойти к Японии), уже не будет представлять опасности для Германии». Советские пропагандисты подчеркивали, что «очень полезно использовать эту информацию в нашей печати и по радио», на что В.М. Молотов ответил: «Надо это сделать»⁴⁹¹. Однако эта информация была намного «слабее» реальных планов нацистской Германии, направленных на геноцид населения СССР. Впоследствии советская пропаганда стала давать информацию, более соответствовавшую планам нацистов. Так, листовка, изданная советскими партизанами в феврале 1944 г., разъясняла украинскому населению цели Третьего рейха: «Порабощение, грабеж наших богатств, уничтожение 60–70 процентов населения, а остальных сделать рабами»⁴⁹².