Советская нация и война. Национальный вопрос в СССР. 1933—1945

Синицин Федор

Тема русофобии проявила себя в рамках кампании массовых репрессий 1937–1938 гг. – в вину репрессированным «изменникам родины», «буржуазным националистам» и «троцкистам» было поставлено то, что они «пытались противопоставить русский народ другим народам СССР и насаждали отрицательное отношение к русской культуре». В частности, в русофобии обвинялся Н.И. Бухарин, который называл русских «нацией Обломовых»⁷², а также глава Российской ассоциации пролетарских писателей Л.Л. Авербах и его «последыши» из Российской ассоциации пролетарских музыкантов, которые насаждали «теорию изолированности музыкального искусства отдельных народов СССР от русской музыки», провозглашали русскую музыку «чуждой и непонятной для других народов Советского Союза», «объявляли Бородина и Глинку… великодержавными шовинистами»⁷³.

Особое внимание властей было уделено обвинению «буржуазно-националистических агентов фашизма» в противодействии изучению русского языка в национальных республиках⁷⁴, «вытравлению русского языка» в национальных регионах – например, с целью «оторвать

украинский народ от братского русского народа»⁷⁵. В Башкирии «враги народа» обвинялись в том, что «проводили политику изоляции башкирской молодежи от русской культуры, воздвигали тысячи препятствий на пути преподавания русского языка и русской литературы в башкирских и татарских школах»⁷⁶. В Карелии «буржуазные националисты, засевшие в школах… вели ожесточенную борьбу против изучения русского языка»⁷⁷, в Крыму – «всячески препятствовали школьникам-татарам изучать русский язык», вплоть до того, что «в татарской школе Наркомпрос приравнивал изучение русского языка… к иностранному. Так, в старших классах татарской школы Крымской АССР русскому языку отводилось часов не больше, чем немецкому», а «в десятых классах… немецкий язык даже главенствовал» (русский – 68 часов, немецкий – 102 часа). Автор статьи в «Правде» язвительно замечал, намекая, очевидно, на нацистскую Германию: «Нетрудно догадаться, в чьих интересах Наркомпрос Крымской АССР ведет линию на срыв изучения русского языка татарскими детьми и молодежью»⁷⁸. Обязательность «штудирования немецкого языка» в ущерб русскому языку была признана преступной⁷⁹.

Взяв на вооружение национально ориентированную идеологию, Советское государство не могло обойти своим вниманием историческую науку и историю как образовательную дисциплину. В 1934 г. отечественная история была восстановлена в правах учебной и воспитательной дисциплины, были восстановлены ранее ликвидированные исторические факультеты в вузах. В 1936 г. был создан Институт истории АН СССР. В постановлении ЦК ВКП(б) от 14 ноября 1938 г. «О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском “Краткого курса истории ВКП(б)”» была закреплена линия на дискредитацию «школы М.Н. Покровского», которую обвинили в «вульгаризаторстве» и «извращенном толковании исторических фактов»⁸⁰. Были изданы сборники статей историков, направленные «против исторических взглядов Покровского». В частности, в Институте истории АН СССР такую публикацию объемом 35 печатных листов подготовили в 1938 г. и издали в 1939 г. В советской печати было отмечено «положительное значение» этого сборника для борьбы «с антимарксистскими теориями на историческом фронте»⁸¹. В распространении «исторического нигилизма» в 1920-х гг. были обвинены «враги народа». Член-корреспондент Академии наук СССР А.М. Панкратова (сама бывшая ученица М.Н. Покровского) в 1940 г. обрушилась на «троцкистов и их пособников» с обвинением в том, что они, «используя… взгляды школы Покровского на историю как науку… ликвидировали преподавание истории в вузах и школах, упразднили исторические факультеты, прекратили подготовку кадров историков»⁸². С другой стороны, историкам и пропагандистам пришлось объяснять прежний антипатриотизм большевистской партии. Теперь выступление большевиков в 1914–1917 гг. против «защиты буржуазного отечества в империалистической войне⁸³» было определено как «величайший образец интернационализма и вместе с тем – подлинной любви к родине»⁸⁴.

Историки занялись переоценкой истории России и русского народа. В июле 1938 г. в журнале «Большевик» вышла статья академика Е.В. Тарле, в которой утверждалось, что «Россия оказывала от начала и до конца XIX в. колоссальное влияние на судьбы человечества», при этом выступая «не только в качестве жандарма Европы». Русский народ, в свою очередь, «властно занял одно из центральных, первенствующих мест в мировой культуре». Именно тогда «впервые особенно ярко проявилось мировое значение русского народа, когда впервые русский народ дал понять, какие великие возможности и интеллектуальные и моральные силы таятся в нем и на какие новые пути он может перейти сам и в будущем повести за собой человечество»⁸⁵. Аналогичные оценки прошлого России звучали в публикациях общественных деятелей, пользовавшихся большой популярностью в народе. Полярник И.Д. Папанин писал в «Правде», что хотя «по справедливости называли царскую Россию тюрьмой народов», но «в этой тюрьме томился и русский народ, ибо и он был скован по рукам и ногам цепями гнета и бесправия», «величайшего угнетения». При этом «царизм и капиталистический строй подавляли творческие силы нашего народа», «господствующие классы царской России делали все, чтобы задушить русский народ», «боялись и ненавидели его»⁸⁶.

Факты принижения истории русского народа, имевшие место в 1930-х гг., подверглись жесткой критике. В июле 1938 г. в «Правде» была дана низкая оценка «Малой советской энциклопедии» за то, что в ней «история борьбы русского народа за независимость нашей родины дана схематично и убого, то и дело встречаешь стремление принизить великий русский народ». Власти обрушились на авторов энциклопедии за то, что в ней не сказано «ни слова ни о борьбе со шведскими феодалами в XIII в., ни о битве в 1240 г., ни о Ледовом побоище в 1242 г. Об Александре Невском в 1-м издании говорится лишь, что он “оказал ценные услуги новгородскому торговому капиталу”, во 2-м издании… имя А. Невского вовсе выброшено. 1-е издание внушает читателям, что никакого татарского ига, порабощения не было, что это – “названия, данные русскими историками-националистами”, во 2-м издании… в статье о монгольском

нашествии всего 4 строки… Важнейшему историческому событию – Куликовской битве – уделено всего 10 строчек. “Слово о полку Игореве” трактуется только как история неудачного похода русских. В статьях о Наполеоне “забыто” главное – что его судьба решалась, прежде всего, на полях России, русским народом, а не англо-прусскими союзными войсками под Лейпцигом и Ватерлоо. Кутузов обрисован как серый, посредственный генерал, известный тем, что “потерпел поражение при Аустерлице”… Нет правильных характеристик сражений под Полтавой, Лесной»⁸⁷.

Одной из акций в рамках нового курса политики стала реабилитация казачества, которое ранее рассматривалось как атрибут «царского прошлого», а в 1920-х гг. казачьи регионы прошли через жестокую процедуру «расказачивания». 18 февраля 1936 г. в «Правде» была опубликована статья «Советские казаки», в которой говорилось, что теперь «казачество стало советским не только по государственной принадлежности, но и по духу, по устремлениям, по преданности советской власти»⁸⁸. 20 апреля 1936 г. ЦИК СССР принял постановление «О снятии с казачества ограничений по службе в РККА».

Власти поставили задачу разработать и издать учебники, содержащие новую концепцию истории. В октябре – ноябре 1937 г. в школы поступил «Краткий курс истории СССР» (под редакцией А.В. Шестакова), в котором красной нитью проходила тема патриотизма. И.В. Сталин принимал личное участие в редактировании этого учебника⁸⁹. Было предписано осуществить перевод учебника А.В. Шестакова на языки народов СССР (например, на чеченский и ингушский⁹⁰).

В том же году был издан дореволюционный «Курс русской истории» В.О. Ключевского⁹¹. А.В. Шестаков в своей статье «За большевистское изучение истории СССР» писал о том, что решения правительства по вопросу преподавания истории в школе «послужили толчком, вызвавшим среди самых широких масс необычайный интерес к историческим знаниям, к изучению великого прошлого нашей родины». Историки должны были выполнить «свою основную задачу – воспитывать на историческом материале любовь к родине, советский патриотизм, готовность к отпору фашистским разбойникам». Говоря о «Курсе русской истории» В.О. Ключевского, А.В. Шестаков призывал «не отказываться от буржуазного наследства в области исторической науки», однако снабжать такие издания комментариями⁹².

Большое участие в развитии национально ориентированной пропаганды принял Институт истории АН СССР. В 1938 г. ученые института работали над темами «История русского народа» и «История отдельных народов СССР», подготовили к печати сборник материалов «Война 1812 г.», М.Н. Тихомиров написал статью «Борьба русского народа против немецкой агрессии в XII–XIV вв.», А.А. Савич – монографию «Польско-литовская интервенция в Московском государстве в начале XVII в.», а также работал над темой «Борьба Украины в XVII в. с польским владычеством и присоединение ее к России». В 1940 г. в институте были проведены дискуссии по темам «Образование русского национального государства», «Об образовании украинской и белорусской народностей», сделаны доклады на тему «Состояние вопроса о древнейших судьбах славян в прикарпатских областях» и «Происхождение славян». Ленинградское отделение Института истории в 1940 г. работало над темами «Военное прошлое русского народа» и «История русской культуры». В 1941 г. Институт истории разрабатывал темы «История культуры русского народа», «История развития русской общественной мысли», «История Москвы»⁹³.

В то же время обратной стороной усиления русского национального фактора стало недостаточное внимание к истории других народов. Как выяснилось во время обсуждения учебника по истории СССР для вузов, проведенного в январе 1940 г., истории народов Кавказа в XVIII в. было «посвящено каких-нибудь полстранички», а также было мало сказано про воздействие нашествия Батыя на страны Азии и Западной Европы⁹⁴. В августе 1940 г. секретарь ЦК КП(б) Грузии К.Н. Чарквиани написал И.В. Сталину, что «в учебнике допущены совершенно нетерпимые искажения и игнорирование истории грузинского народа», которой «авторы учебника отвели… немногим больше места, чем истории, например, хазаров, гуннов и др[угих] кочевников, не внесших ничего в сокровищницу человеческой культуры». Даже вопросы взаимоотношений Московского государства с грузинскими царствами и присоединения Грузии к России были «недостаточно и неправильно освещены». По мнению К.Н. Чарквиани, «в учебнике… в такой же степени искажена история и других кавказских народов»⁹⁵. Критика не была оставлена без ответа – в октябре 1940 г. ЦК ВКП(б) предложил Институту истории АН СССР переработать указанный учебник⁹⁶.

Подъем национально ориентированной пропаганды не мог не вызвать реакцию отторжения со стороны коммунистов, которые жестко придерживались идеологии «пролетарского интернационализма». 7 марта 1938 г. Н.К. Крупская написала письмо И.В. Сталину, в котором выразила озабоченность тем, что «начинает показывать немного рожки великодержавный шовинизм»⁹⁷. Некоторые критики из числа «пролетарских интернационалистов» старались представить чуть ли не любое произведение на патриотическую тему как олицетворение «квасного патриотизма» («кузьма-крючковщины»). Так, литературовед В. Блюм считал, что кинокартины «Александр Невский» и «Петр Первый», опера «Иван Сусанин», пьеса «Богдан Хмельницкий» искаженно освещают исторические события, подменяют пропаганду советского патриотизма пропагандой расизма и национализма в ущерб интернационализму. Однако такая позиция не получила поддержки у власти. В сентябре 1939 г. ЦК ВКП(б) принял постановление, осуждавшее «вредные тенденции огульного охаивания патриотических произведений»⁹⁸.