Советская нация и война. Национальный вопрос в СССР. 1933—1945

Синицин Федор

Советская пропаганда выражала солидарность с еврейским населением Германии, регулярно помещая материалы о гонениях, погромах, зверских расправах и издевательствах в отношении евреев. Нацисты именовались «погромщиками и каннибалами», упоминалось, что «весь мир возмущен зверствами фашистских погромщиков», в связи с чем поднялась «волна протестов». Акции протеста проводились и в СССР. В ноябре 1938 г. в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске, Сталино и Тбилиси были организованы митинги советской интеллигенции, выразившей «свое возмущение и негодование еврейскими погромами в Германии». В то же время немецкий народ не обвинялся в гонениях на евреев: «Бесправие евреев есть наиболее крайнее выражение общего бесправия германского народа. Со стиснутыми зубами, со связанными руками рабочие, крестьяне, все честные

люди Германии присутствуют при отвратительном зрелище кровавой охоты на евреев, которую устроила кучка фашистских громил»¹⁵³.

Таким образом, до середины 1939 г. советская пропаганда вела последовательную воспитательную работу в духе ненависти к фашизму и его идеологии¹⁵⁴. Однако затем, в связи с неудачей создания общеевропейской системы «коллективной безопасности», установления союза с Великобританией и Францией, конфликтами с Японией, советское руководство берет курс на осторожную нормализацию отношений с Германией. 23 августа 1939 г. был подписан советско-германский Пакт о ненападении. 31 августа 1939 г. на внеочередной 4-й сессии Верховного Совета СССР В.М. Молотов торжественно объявил: «Конец вражде между Германией и СССР… Мы стояли и стоим за дружбу народов СССР и Германии, за развитие и расцвет дружбы между народами Советского Союза и германским народом»¹⁵⁵. Англо-французские планы «столкнуть СССР и Германию» были признаны провалившимися¹⁵⁶.

После подписания пакта в СССР произошло резкое свертывание антифашистской и антигерманской пропаганды. Произведения искусства, в которых имелись соответствующие мотивы, были «отсеяны», и исполнять их более не разрешалось¹⁵⁷ – в том числе из проката был изъят кинофильм «Александр Невский»¹⁵⁸. Цензура жестко пресекала антифашистские и антигерманские публикации¹⁵⁹. Через Коминтерн было оказано давление на компартии западных стран, которым была дана обязательная для выполнения директива: свернуть борьбу против немецкого фашизма. Агрессором объявлялся «англофранцузский империализм», против которого требовалось направить пропаганду и агитацию всех компартий¹⁶⁰.

В исторической литературе получили распространение утверждения о том, что руководство СССР в 1939 г. было «одурачено» и искренне верило в союз с Германией. В частности, Ю.З. Кантор пишет, что после подписания пакта СССР отказался от сопротивления национал-социализму на идеологическом уровне, а «доверие» И.В. Сталина «к друзьям было столь сильным, что заслоняло даже очевидность» (информацию разведки)¹⁶¹. Такие утверждения являются более чем спорными. 19 августа 1939 г. И.В. Сталин на заседании политбюро призвал «принять немецкое предложение» о заключении пакта, «предвидя последствия, которые будут вытекать как из поражения, так и из победы Германии». Он подчеркнул, что «в случае ее поражения неизбежно произойдет советизация Германии и будет создано коммунистическое правительство… Наша задача заключается в том, чтобы Германия смогла вести войну как можно дольше, с целью, чтобы… изнуренные Англия и Франция были не в состоянии разгромить советизированную Германию. Придерживаясь позиции нейтралитета и ожидая своего часа, СССР будет оказывать помощь нынешней Германии, снабжая ее сырьем и продовольственными товарами… Если Германия одержит победу, она выйдет из войны слишком истощенной, чтобы начать вооруженный конфликт с СССР по крайней мере в течение 10 лет… В интересах СССР – родины трудящихся, – чтобы война разразилась между рейхом и капиталистическим англо-французским блоком. Нужно сделать все, чтобы эта война длилась как можно дольше в целях изнурения двух сторон»¹⁶².

После того как пакт был заключен, 7 сентября 1939 г., в беседе с генеральным секретарем ИККИ Г. Димитровым в присутствии В.М. Молотова и А.А. Жданова И.В. Сталин говорил: «Неплохо, если руками Германии будет расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). А. Гитлер, сам того не понимая и не желая, расстраивает, подрывает капиталистическую систему»¹⁶³.

Истинные намерения советского руководства понимали и на германской стороне. 16 июня 1941 г. Й. Геббельс сделал запись в своем дневнике: «Москва намерена избегать войны до тех пор, пока Европа не будет обессилена и обескровлена. Сталин начнет действовать, большевизирует Европу и установит свое господство»¹⁶⁴. Таким образом, следует говорить не о «доверии» И.В. Сталина нацистскому руководству Германии, а лишь о его ошибках и неудачах в подготовке к неминуемой войне, а также в оценке времени начала и последующего хода войны с Германией.

Заключение пакта с Германией вызвало в общественном сознании советского народа неоднозначную реакцию, внесло определенную дезориентацию – и в массовое сознание, и в деятельность пропагандистских структур. Официально провозглашенный советским руководством курс на сближение и даже «дружбу» с нацистской Германией не находил широкого отклика среди общественности, так как такой вектор политики разрушал формировавшийся годами враждебный стереотип германского фашизма¹⁶⁵. Резко проявилась негативная реакция на пакт, как среди творческой интеллигенции, так и «простых людей», включая красноармейцев, которые воспринимали немцев как потенциальных военных противников¹⁶⁶.

Неприятие противоестественной «дружбы» Третьего рейха и СССР проявилось в том, что Германию в народе стали называть «наш заклятый друг». В среде советского народа проявлялись не только «антифашистская инерция», но и прямое сопротивление переменам в пропаганде¹⁶⁷. Многие люди понимали, что пакт с Германией – не навсегда, что это какая-то «хитрость», дипломатическая уловка. Красноармейцы в начале 1941 г. говорили: «Германия хитрит, и эта хитрость получается очень выгодна для нее, она заключила мирный договор с Советским Союзом с целью, чтобы обезопасить себя с востока, а сама продолжает свою захватническую политику»; «В политике Германии сейчас можно видеть, что она желает усилить себя и с помощью других стран разбить Англию, а потом она и против нас пойдет. Так почему же мы сейчас торгуем с ней, ведь это укрепляет ее положение»; «Если Германия нападет на нас на Западе, то Япония нападет на Востоке»¹⁶⁸. Таким образом, в общественном сознании Германия и после пакта осталась скорее самым главным и вероятным противником, чем союзником¹⁶⁹.

Неприятие пакта советскими людьми отмечал германский посол В. фон Шуленбург в телеграмме в МИД Германии от 6 сентября 1939 г.: «Неожиданное изменение политики советского правительства после нескольких лет пропаганды, направленной именно против германских агрессоров, все-таки не очень хорошо понимается населением. Особенные сомнения вызывают заявления официальных агитаторов о том, что Германия больше не является агрессором… Население высказывает опасения относительно того, что Германия после разгрома Польши повернет против Советского Союза»¹⁷⁰.

Однако сворачивание антифашистской пропаганды в СССР все-таки дало плоды. Осенью 1940 г. выявилось, что «некоторые красноармейцы войну между Германией и Англией считали справедливой со стороны Германии». Назначение в Германию советского посла В.Г. Деканозова (он сохранил за собой пост заместителя наркома иностранных дел СССР) рассматривалось как «новый этап дружбы СССР с Германией»¹⁷¹. Безусловно, такие настроения были результатом воздействия пропаганды, развернутой после заключения пакта.

Тем не менее в 1940 г. в отношениях СССР и Германии наступило охлаждение. Советские руководители были обеспокоены тем, как ведет себя Германия на международном поле. Уже с августа 1940 г. деятельность Коминтерна приобрела замаскированную антигерманскую направленность¹⁷². После визита В.М. Молотова в Берлин в ноябре 1940 г. произошло усиление антигерманских настроений советского руководства¹⁷³, тем более что в декабре 1940 г. в руках советской военной разведки оказались основные положения плана «Барбаросса»¹⁷⁴.