Советский праздник: театрализация мифа

Слесарь Евгений

Цель настоящей книги – анализ форм зрелищной репрезентации советского мифа, который будет осуществляться преимущественно в границах семиологической концепции Ролана Барта. Анализу будет подлежать комплекс знаковых массовых советских зрелищ, конструирующий пространственно-временные представления о реальности. В качестве практик мифогенерации, как известно, могут выступать мода, реклама или иные символические практики. В своей программной статье, обобщавшей суждения по мифологии современности, французский семиолог Ролан Барт утвердительно относил зрелище к «материальным носителям мифического сообщения» [17] .

17

Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.: Изд. группа «Прогресс»; Универс, 1994.

Следует подчеркнуть, что выбор хронологических рамок исследования – с 1960 по 1967 год – объясняется еще и необходимостью рассмотреть массовые представления в условиях многолетней подготовки страны к 50-летию Октябрьской революции. Советский культурный хронотоп – это исторический марафон, состоящий из цепи юбилейных «остановок». Празднуя один

юбилей, советское государство начинало готовиться к следующему. К празднованию 50-летия Октября СССР приступил в начале 1960-х, проводя при этом многолетнюю кампанию. Пресыщенность советского календаря памятными датами приводила к формированию непрерывной цепи юбилейных торжеств. Неизбежно оказавшись в ней, советский человек либо находился в ситуации юбилея, либо готовился к празднованию нового. Подготовка Великой годовщины Октября (1967) и ее чествование явились уникальной культурной ситуацией, на основе которой и будет проводиться анализ зрелищных форм. Неповторимость исторического момента – грядущей даты – создала предпосылки для подготовки подходящей идейно-политической платформы с целью актуализации главных советских нарративов в инсценирующих практиках.

Обозначенная топика обусловила материал исследования. Впервые в отечественной традиции вводится в научное поле обширный архивный материал Лаборатории массовых зрелищ. Содержательный каркас исследования составили многочисленные сценарии, рецензии, стенограммы методических комиссий, архивные фото- и видеоматериалы, вошедшие в книгу, наряду с рецепцией в периодической печати.

В качестве основополагающего метода исследования был выбран многокомпонентный метод реконструкции зрелищного текста. Траектория научного исследования начиналась с изучения творческих отчетов и критических рецензий членов Лаборатории о проведенных представлениях. Они проливали свет на характерные черты и фактологию праздника или представления (название, место проведения, авторство и пр.). Особое место в реконструкции занимали материалы стенограмм многочисленных заседаний методических комиссий и образовательных семинаров. На них устроители и зрители могли уточнить детали, подробно описать постановочный опыт или указать на невоплощенные фрагменты или ошибки. Живая дискуссия, сопровождавшая подобные собрания, обрисовывала сложности воплощения и реакцию зрителей, а также обозначала задачи официальной зрелищной культуры. Следующий этап – сопоставление рецепции с фрагментами сохранившегося сценария, фото- и видеоматериалами. Опора на несколько источников позволила собрать более объективную картину художественных акцентов массовых представлений. Работа с обширной базой архивных источников сопровождается сложностью с корректной идентификацией персоналий из-за использования сокращений, ошибок в стенограмме, анонимностью и т. д. Выяснить полные имена героев не всегда представляется возможным, поэтому все имена в книге раскрыты в той степени полноты, которая позволяла находиться в границах достоверности.

Требует некоторых уточнений разговор о статусе сценария как объективного источника. По большей части мы имеем дело с официальной зрелищной культурой, материалы которой были столь же регламентированы, как и все элементы советских институций. Прошедшему зачастую многократную процедуру проверок и согласований сценарию надлежало быть исполненным в соответствии с одобренным комиссией образцом. Практика показывает, что многоступенчатая система цензуры гарантировала в подавляющем большинстве примеров тождественность сценария и зрелища. Особенно такая «консервация» касается больших многокомпонентных зрелищ, опирающихся на работу внешних служб и институций (военных, транспортных, технологических), где всякий этап или элемент, участвовавший в зрелище, закреплялся документом и, так сказать, умножал протокол согласований.

Нельзя не обратить внимание, исследуя советские зрелища, на разночтения в терминологии. Лаборатория именовала себя то группой по изучению зрелищ, то группой театральных, а то и театрализованных представлений. Режиссеры зрелищ вместо того, чтобы употреблять термины «театральный», «театральное представление», «театральность», избегали этого ключевого понятия, заменяя его термином «театрализованный» и «театрализовать», при этом зачастую подчеркнуто их противопоставляя. Сложное отношение участников к одному из центральных понятий на первый взгляд объяснялось желанием сепарироваться от собственно театральной культуры – вывести себя из эстетических границ иллюзионного театра, особо отметить нефикционную природу массовой официальной культуры. Внимательно анализируя сущность слова «театрализованный», констатируем, что это своего рода перфект. Такая добавочная суффиксальность может что-то нам сообщить, а именно – процессуальность происходящего (в зрелище), некоторую желаемую незавершенность и близость нарратива к сегодняшнему дню. При таком словоупотреблении не только происходящему придается близкая и процессуальная темпоральность, но и внутренний драматизм переживания «недотеатральности» или «сверхтеатральности» подобных официальных зрелищ. Может, причина этого состоит в том, как лаборанты переживали используемые в зрелище исходные материалы, которые следует «театрализовать», так как они изначально не театральны, поскольку опираются на общественную реальность и идеологические запросы. Отсюда и столь острые дискуссии о литературной основе представлений. Ведь в театре (во всяком случае, традиционном) в большинстве случаев режиссер работает с драматургией, то есть уже с готовой художественной материей. Как будет видно из примеров, сценарий не воспринимался как самодостаточная художественная форма, потому возникала иллюзия, что работа режиссера шла напрямую с социальным материалом, который надо было преобразовать в нечто «театрализованное». Впрочем, этот вопрос требует отдельного научного исследования, и в рамках настоящей работы не ставилась задача разделить узус этих понятий. Напротив, жанровые характеристики представлений приводятся так, как они указывались самими режиссерами массовых форм.

Рассматривая сложную и противоречивую эпоху советских зрелищ (1960–1967 годы), автор хотел избежать однозначных выводов и формулировок и выражает надежду, что читателю это поможет составить свое мнение о столь неоднозначном явлении, не укладывающемся в узкие рамки идеологии.

Часть первая. Миф. Репетиция

Лаборатория. Изобретение формы

Первое заседание Лаборатории массовых праздников Направления деятельности Бетти Глан о типологии форм массовых представлений • 150-летие

Бородинской битвы: инсценирующие практики Александра Рубба, Сергея Якобсона и Ильи Рахлина • От концерта к представлению

1960. В январе 1960 года Всероссийское театральное объединение объявило об организации Лаборатории массовых праздников и зрелищ. Главный инициатор – Бетти Николаевна Глан (1904–1992) – объясняла ее появление необходимостью описывать, изучать и обобщать опыт проведения массовых праздников и зрелищ. Николай Павлович Охлопков (1900–1967), поддержавший образование Лаборатории, еще в 1959 году представил объемную картину развития массовых форм театра. Режиссер, объясняя популярность массовых форм театра современными эстетическими требованиями и особенностями зрительского восприятия, поместил массовые представления и праздники в историко-театральную парадигму и закрепил за ними равный с традиционными театральными формами статус [18] . По заверениям основателей Лаборатории, следование эстетике празднеств Великой французской буржуазной революции и продолжение традиций петроградских зрелищ позволили бы сделать современные массовые празднества более актуальными. Подобные зрелища, относящиеся к «разряду явлений поэтических» [19] , смогли бы, как полагали участники, оказывать на зрителя этическое и эстетическое воздействие.

18

Охлопков Н. О сценических площадках // Театр. 1959. № 1. С. 36.

19

Стенограмма семинара совещания директоров парков культуры и отдыха и заведующих городскими отделами культуры РСФСР «Проблема празднеств и гуляний» // РГАЛИ. Ф. 970. Оп. 21. Ед. хр. 3852. Л. 12.

Декларируемая преемственность с массовыми представлениями Петрограда подчеркивалась Николаем Васильевичем Петровым (1890–1964), возглавившим Лабораторию. Будучи непосредственным участником и режиссером петроградских зрелищ, он олицетворял историческую связь советской зрелищной культуры первой четверти XX столетия и грядущих юбилейных представлений. «(Я) больше связан с прошлым этого вопроса, – констатировал Петров, выступая на заседании, – а вы связаны с настоящим, а мы все вместе должны быть связаны с тем будущим, куда должны нацелить это мощное движение» [20] . Массовые формы театра его искренне интересовали – именно фрагмент, посвященный советским массовым празднествам [21] , будет выбран им в качестве предваряющего публикацию его magnum opus в 1961 году [22] .

20

Стенограмма семинара совещания директоров парков культуры и отдыха и заведующих городскими отделами культуры РСФСР «Проблема празднеств и гуляний» // РГАЛИ. Ф. 970. Оп. 21. Ед. хр. 3852. Л. 8.

21

Петров Н. Массовые революционные празднества // Театр. 1957. № 8. С. 89.

22

Петров Н. Петров Н. 50 и 500: 50 лет творческой деятельности и 500 постановок. М.: ВТО, 1960. 556 с.

Среди присутствующих на первом заседании были режиссеры и художники [23] , чья деятельность во многом определит эстетику театра массовых форм на ближайшее десятилетие. Театральный художник Михаил Ладур, выступивший одним из первых, поддержал ориентацию на образцы петроградских зрелищ. Его требование подробно изучить опыт предшественников для освоения художественно-декорационной составляющей массового зрелища поддержали другие художники и архитекторы.

Увлеченный идеей создания нового советского праздника, Борис Георгиевич Кноблок (1903–1984) настаивал на строительстве новых стадионов и зеленых театров и на освоении нетеатральных ландшафтов и пространств. Функции художественного пространства, по заверениям участников, могли выполнить и «красивая опушка леса», и холм, и «историческое место» [24] . Все могло стать и должно было стать декорацией к массовому представлению.

23

Участники первого заседания Лаборатории массовых праздников и зрелищ: Евгений Павлович Гершуни (1899–1970), Михаил Филиппович Ладур (1903–1976), Илья Яковлевич Рахлин (1917–2002), Аркадий Ефимович Обрант (1906–1974), Сергей Вениаминович Якобсон (1905–1970) и др.

24

Глан Б. Лаборатория ВТО по массовым праздникам и зрелищам // РГАЛИ. Ф. 970. Оп. 21. Ед. хр. 3807. Л. 1–4.

Городские среды осваивались с помощью практики «праздничного десанта». Апробированный на праздновании 950-летия Ярославля (август 1960 года), «праздничный десант» представлял собой выездную систему подготовки и проведения праздника на месте [25] , осуществляемую группой экспертов из центра. «Бригада» [26] , как ее называли, во многом обеспечила успех юбилейных торжеств. На первом заседании не обошли вниманием и зарубежный опыт, описанный Львом Кассилем [27] с точки зрения туриста.

25

Глан Б. Лаборатория ВТО по массовым праздникам и зрелищам // РГАЛИ. Ф. 970. Оп. 21. Ед. хр. 3807. Л. 6.

26

Глан Б. Лаборатория ВТО по массовым праздникам и зрелищам // РГАЛИ. Ф. 970. Оп. 21. Ед. хр. 3807. Л. 6.

27

Лев Абрамович Кассиль (1905–1970) – советский писатель и сценарист. Автор многочисленных произведений детской литературы.