Советско-германские договоры 1939-1941 годов: трагедия тайных сделок

Павлов Яков Савельевич

Для прибалтийских народов историческое значение указанных соглашений заключалось в том, что они, против своей воли, были вовлечены в международные конфликты, в то огромное противостояние, полюсами которого были СССР и Германия. Причем для диктаторов обеих держав – Гитлера и Сталина три Прибалтийских государства были всего лишь разменной монетой, которой

можно рассчитываться при заключении сделок. Думается, что неприязнь к советской власти (а впоследствии - к России, русским) формировалась именно в те далекие сороковые годы. И, видимо, понадобятся десятилетия, чтобы эта наслоения были сняты.

Что же касается «странного» поведения в ту пору подавляющего большинства советских людей, покорно следовавших за своим вождем к национальной катастрофе, то в этом, как нам представляется, нет ничего непонятного и необъяснимого. Вполне очевидно (и это доказано многими), что, с одной стороны, после всевозможных массовых «чисток» и показушных политических судилищ «врагов народа» общественное сознание в супер централизованном государстве было существенно деформировано, охвачено всеобщим страхом, оцепенением, боязнью буквально каждого за свою жизнь и будущее своих детей. Несомненно также, что сказывался тогдашний менталитет всего народа, придавленного неистовым «красным колесом» тоталитарного режима. С другой стороны, после принятия в 1936 году «демократичной» сталинской Конституции и состоявшегося в марте 1939 года XVIII съезда ВКП(б), провозгласившего курс на постепенный переход к построению коммунизма в СССР, в стране царил тотальный психоз поклонения «отцу народов», безоглядное подчинение воле своего идола. Следует иметь в виду и то, что у Сталина был некий «магнетизм», умение воздействовать на массы при общении с «простым народом»: как правило, апеллируя к ним, он использовал «простые» выражения, все его речи были направлены на до примитивизма упрощенное понимание больших проблем и сложных ситуаций. Все это вместе взятое облегчало восприятие его сентенций, культивируемых изо дня в день демагогической

политической пропагандой, не позволяло кому бы то ни было сомневаться (попробуй только!) в непогрешимости взглядов и решений всеобщего «властелина-кумира», который пользовался этим так, как хотел, как считал целесообразным и правильным. Его ближайшее окружение лишь слепо копировало, бездумно восхваляло и тиражировало «мудрость» и «прозорливость» непревзойденного «гения».

Анализом приведенных фактов, документов (далеко неполном в их перечне) и некоторых размышлений мы пытались показать, к чему приводит порочная практика самонадеянности, слепой веры в «вождей», в их собственную непогрешимость, желание тайно решать судьбы стран и народов за их спиной. Но такова была сталинская хитроумная форма дипломатических отношений. Оглупленные «двойной бухгалтерией» большой политической игры и далекой от истины большевистской пропаганды, советские люди в преддверии огромных испытаний были серьезно дезориентированы, если не сказать больше – преднамеренно одурачены. Эти ошибки верховного руководства страны были оплачены ими слишком дорогой ценой человеческих жизней, неимоверных мук и страданий. И, как говорят в народе, дай Бог, чтобы из кошмарных уроков прошлого народы и их правители наконец-то научились делать надлежащие выводы

* * *

Итак, подытоживая все сказанное в отношении советско-германских договоров второй половины 1939 – начала 1941 годов, невольно задаешься вопросом: а сколько же еще в недрах бывших архивов ЦК КПСС, МИД СССР, КГБ и других высоких ведомств находится такого, что в состоянии перевернуть наше прежнее представление об истории советского периода? Есть, однако, надежда на то, что на эти и другие не менее важные вопросы недавнего прошлого смогут дать ответ пытливые умы молодых историков новой генерации. Автор желает им на этом поприще творческих успехов.