Советско-польские переговоры 1918–1921 гг. и их влияние на решение белорусского вопроса
Шрифт:
Широко представлены материалы официального делопроизводства: распорядительная документация, информационно-справочные материалы, текущая и дипломатическая переписка, протоколы и стенограммы. Огромный массив информации разнохарактерный, частично опубликован, позволяет проследить процесс принятия той или иной программы мирного урегулирования в регионе, определенной формы решения белорусского вопроса. В рамках материалов официального делопроизводства выделяется группа дипломатических материалов. Тесная связь советско-польских переговоров 1918–1921 гг. с общемировым международным положением, внутренней и внешней политикой Советской России и Польши заставляет исследователей данной темы обратить пристальное внимание на группу дипломатических документов. Ее можно выделить в самостоятельную категорию для исследования, она находит взаимосвязь с группой материалов официального делопроизводства и группой актовых материалов. Протокольный принцип дипломатической переписки позволял сторонам спрятать истинные намерения. Широко представлены личные и вербальные ноты, направленные от имени Народного комиссариата иностранных дел РСФСР, Министерства иностранных дел Польши, с помощью которых происходило установление дипломатических отношений, делались предложения мирного решения спорных территориальных вопросов, ходатайства о начале мирных переговоров.
Основные статистические материалы представлены данными, полученными в итоге переписи 1919 г. и обработанные Е. Ромером и В. Студницким. В первую очередь это материалы, которые касались национального и религиозного состава местного населения, вопросов хозяйственной жизни края. Сложности при верификации этой группы источников требуют перед использованием статистических данных уточнения и перепроверки. Нельзя не обратить внимания на источники личного происхождения, составленные в большинстве своем после польско-советской войны 1919–1920 гг. Некоторые деятели оставили свидетельства в форме дневниковых записей (диариушей): М. С. Коссаковского [374–375; 419], А. Луцкевича [176; 177], содержание которых частично опубликовано. «Диариуш» М. С. Коссаковского – чрезвычайно информативный, а по отдельных аспектам уникальный источник по проблеме советско-польских переговоров 1918–1921 гг. (беловежско-микошевичский, барановичско-минский этапы). Положительной стороной названного источника является подача информации в ежедневном варианте, что дает исследователям возможность восстановить хронологические рамки описываемого события, выявить эволюцию взглядов автора по вопросу польской политики на «восточных кресах». К этой группе относятся воспоминания участников: Ю. Ю. Мархлевского [398], М. Ратая [423], Е. Осмоловского [322], Э. Войниловича [445], С. Грабского [361], И. Бернера [386], Л. Фишера [379], В. Витоса [448], М. Обезерского [377; 414], А. И. Цвикевича [58], И. Падеревского [416], Э. Ромера [426], которые позволяют не только реконструировать хронологию событий, но и сам дух эпохи. С другой стороны, субъективный характер этой группы источников требует вдумчивого отношения и критического использования.
Материалы периодической печати – совокупность изданий, которые выходили в определенные отрезки времени, выступали в качестве самостоятельных (независимых) информационных площадок или печатного органа того или иного партийного образования, управляющей структуры. Обращалось внимание на официальные советско-польские переговоры 1918–1921 гг., не затрагивая неофициальный формат и процесс обмена нотами. Во время написания монографии было проведено изучение ряда периодических изданий, которые выходили на оккупированной территории Беларуси в 1918–1921 гг. (“Беларускае слова”, “Беларуская думка”, “Беларускiя ведамасцi”, “Беларусь”, “Звон”, “Рунь”, “Echo Grodzie'nskie”), советских газет (“Звезда”, “Савецкая Беларусь”, “Mlot”), а также различных иностранных изданий (“Воля России”, “Голос России”, “Сегодня”, “Gazeta Warszawska”, “Kurjer Poranny”, “Robotnik”, “Temps”). Материалы, помещенные в этих изданиях, могут не только уточнить данные, но и получить более полную картину при реконструкции событий того времени и ответить на некоторые, до этого времени неразрешенные вопросы. Большинство этих изданий (особенно польскоязычных) сохранилось частично, что создает значительные сложности при попытке их объективного и критического анализа.
Из рассмотрения историографии видно, что существует ряд вопросов советско-польских переговоров 1918–1921 гг., которые до этого времени или вообще не поднимались, или исследовались в недостаточном размере. Белорусский вопрос во время неофициальных и официальных советско-польских переговоров 1918–1921 гг., как отдельный предмет исследования до этого времени не поднимался в отечественной и иностранной историографии. Неразработанной проблемой остаются неофициальные переговоры сторон на беловежско-микошевичском этапе (июнь-декабрь 1919 г.), частично затронут историками борисовский этап переговоров (декабрь 1919 г. – июнь 1920 г.), полностью не разработан второй этап рижских переговоров (ноябрь
1920 г. – март 1921 г.). Неизученным остается вопрос периодизации советско-польских переговоров, так как существует проблема определения начальной точки отсчета. Поэтому описание событий чаще начинается с декабря 1919 г. Спорным аспектом является интерпретация содержания и итогов Рижского мирного договора: каждой стороной этот документ воспринимается с точки зрения историографической парадигмы, соответствующей пространству и времени. Остается невыясненным вопрос ректификации линии разграничения, деятельности и функционирования смешанной пограничной и военной согласительной комиссии. Также не изучена проблематика, связанная с созданием и существованием нейтральной зоны; до конца не определено влияние белорусских национальных сил и организаций с «краевой» идеологией на ход советско-польских переговоров, особенно на их последнем этапе. Раскрытие сущности белорусского вопроса чаще всего происходит путем противопоставления государственных альтернатив, представленных БССР и БНР, вариант их взаимосотрудничества не рассматривался. Сложной по своим научным оценкам остается проблематика, связанная с военными действиями отрядов С. Н. Булак-Балаховича и сил Красной Армии, с событиями Слуцкого вооруженного выступления.
Значительная часть источников по проблеме советско-польских переговоров 1918–1921 гг. опубликована и введена в научный оборот. Однако, к сожалению, исследователи не имеют широкого доступа к архивным материалам ряда хранилищ Российской Федерации (например, Архива внешней политики). Требуют более голубого изучения и публикации материалы личного происхождения, такие как «Диариуш» М. С. Коссаковского и воспоминания Е. Осмоловского. Многие источники (особенно периодическая печать) находятся на грани уничтожения, требуют перевода в электронный вид. Накладывает отпечаток специфика дипломатических документов, наблюдается частичное расхождение содержания официальных документов с неофициальными формами взаимоотношений. Только комплексный анализ источников
Глава 2
Белорусский вопрос в рамках неофициальных и официальных советско-польских переговоров: ноябрь 1918 г. – сентябрь 1920 г
2.1. Политика советской и польской сторон в отношении белорусских земель на начальном этапе советско-польских переговоров (ноябрь 1918 г. – май 1919 г.)
Позиция Польского государства в отношении белорусских земель формировалась под влиянием идеи возрождения Речи Посполитой в границах 1772 г. Однако существовали различные подходы по ее реализации. Так, представители федералистического лагеря белорусский вопрос оценивали только с позиций возможности использования его в деле борьбы за восстановление Речи Посполитой. Наилучшим вариантом будущего развития земель Беларуси и Литвы, по их мнению, являлось возрождение Речи Посполитой на принципах федерации при доминировании польской культуры [120, с. 152–153].
Идейные вдохновители и сторонники инкорпорационистской концепции высказывались против привлечения белорусов и представителей других наций бывшего Великого княжества Литовского к совместной борьбе с Советской Россией путем обещаний создать новую Реч Посполитую на основе добровольной федерации [391, s. 78–80]. Будущее Польское государство желали видеть унитарным, а ее граждан – сознательными носителями именно польской культуры. Согласно этой концепции, ту часть белорусских земель, которую Польша сможет оторвать от России, необходимо было включить в состав Польского государства на основе инкорпорации, а ее жителей-белорусов ждала полная асимиляция поляками [187, с. 4; 110, л. 102].
На беловежско-микошевичском этапе советско-польских переговоров (июль-декабрь 1919 г.) представители партии народных демократов рассматривали советские мирные предложения исключительно как проявление пропаганды, которая ставит своей целью распространить коммунизм на территорию Западной Европы. Вероятность начала мирных переговоров рассматривали только в случае освобождения литовских и белорусских земель от войск Красной Армии, а также в случае полного отказа советской стороной от революционных лозунгов. В деле советско-польского урегулирования члены партии эндеков настаивали на привлечении представителей стран Антанты. В случае проведения Польшей самостоятельной внешней политики, она может оказаться в положении борьбы на два фронта: против Германии и Советской России. Выступали против реализации идеи создания литовско-белорусского государства в границах бывшего Великого княжества Литовского. Они считали, что литовцы могут получить государственное самоопределение только в границах своей этнографической территории. Однако, эндеки не исключали возможность установления союзных польско-литовских отношений. К сожалению, белорусы, по версии представителей отмеченной политической партии, находились еще на стадии государствообразующего формирования, их потенциал будет реализован в будущем. Как активные противники федералистической концепции бельведерского лагеря, эндеки выступали категорически против воззвания Ю. Пилсудского от 22 апреля 1919 г. и Виленской операции в целом. Правда, военные успехи польского войска несколько изменили их отношение: резко негативные оценки восточной политики Польши уступили место индифферентному поведению. Такая политическая линия, к сожалению, не касалась деятельности Генерального комиссариата восточных земель, созданного в мае 1919 г., и личности Ю. Осмоловского. После достижения польскими войсками линии р. Двина – р. Березина, они фактически подошли к линии 1772 г., эндеки одни из первых подняли, как на заседаниях сейма, так и страницах периодической печати, вопрос необходимости дальнейшего продвижения на восток. Они считали, что наступательные военные операции Польши должны полностью согласовываться с позицией стран Антанты и США. Так, известный представитель партии народных демократов В. Козицкий считал, что Польша может вести только оборонительную войну [377, s. 12–18].
На борисовском этапе советско-польских переговоров (январь-июнь 1920 г.) вероятность достижения мира между сторонами рассматривалась только при выполнении следующих условий: 1) признание независимости и восточных границ Польши странами Антанты; 2) возвращение культурно-исторических ценностей и реквизированных капиталов; 3) выплата компенсации жителям Польши за утрату имущества; 4) признание права оптации; 5) демобилизация Красной Армии; 6) получение согласия на создание нейтральной зоны, в которую входили бы земли, которые находились на восток от Двины и Днепра. С. Галомбинский считал, что сам факт обмена дипломатическими нотами с Советской Россией можно расценивать исключительно как «польскую ласку». Дальнейшее продолжение мирных переговоров он рассматривал как «яркое проявление слабости Польши». Переход войск Красной Армии в активное наступление в июле-августе 1920 г. привел к возникновению ситуации жестокой политической конфронтации между бельведерским лагерем и эндеками. Неоднократно озвучивался план отклонения Ю. Пилсудского от дел внешнеполитических отношений. «Чудо на Висле» незначительно изменило настроения народных демократов. Они настаивали на уточнении целей войны, что отчетливо было видно на заседаниях Совета обороны государства, коалиционного органа управления, созданного 1 июля 1920 г. для повышения обороноспособности страны. Несмотря на достаточно добродушные отношения к вопросу заключения союза между Польшей и монархическими кругами, к вопросу сближения с П. Н. Врангелем отнеслись резко негативно. Так как считали, что ни одна российская политическая сила не гарантирует для Польского государства более выгодные границы, чем большевики. В то же время, когда представители Советской России сообщили дипломатам Польши, что предоставят им широкие территориальные уступки, дело российско-польского сотрудничества перестало быть настолько актуальным. После подписания Прелиминарного мирного договора 12 октября 1920 г., эн деки настаивали на быстрейшем заключении окончательного мира. Несмотря на тот факт, что этот дипломатический документ не был признан странами Антанты и США (это произошло только на Генуэзской конференции в 1922 г.), представители народных демократов рассматривали его как возможность стабилизации экономической и политической ситуации в стране, что может благоприятным образом сказаться на проведении плебисцита в Верхней Силезии.