Советско-Вьетнамский роман
Шрифт:
– Куда? – охнула мать.
– Сюда! – отчим грохнул кулаком по столу, – на солидный мужской разговор.
– Ахти! – мать всплеснула руками. – У меня и стол не прибран! Живо убирайте грязные тарелки, несите чистую посуду. Хлеб, хлеб нарежьте!
– И выпить! Водки мало, пойду схожу! – отчим начал поползновение к двери.
– Сиди! – одернула его мать. – Сам заварил кашу, сам ее и расхлебывай.
– А водка? – отчим смирно уселся на стул.
– У меня есть. Специально заначку
– От меня? – удивился отчим.
– А от кого же? Пол-литра беленькой.
Мать схватила тарелки и кинулась на кухню. Отчим, кряхтя, полез в буфет за посудой. Кашечкин взял нож и пошел на кухню, вслед за матерью, резать хлеб.
– Мама, я хочу тебя предупредить, – Кашечкин достал батон. – Ее отец очень строгий человек!
– Породнимся, узнаем!
– Мама, он уже выгнал двух женихов.
– Ты не рассуждай, а неси тарелки!
Мать сунула ему в руки кастрюлю с горячей картошкой, обмотанную полотенцем. Кашечкин, вздохнув, понес ее на стол. И тут раздался звонок в дверь.
– Иди! Это он пришел. – Отчим так и сидел за столом перед горкой чистых тарелок.
Кашечкин дрожащими руками отпер. На пороге стоял высокий сухощавый человек в добротном гражданском черном пальто и полувоенной каракулевой папахе.
– Кашечкин Василий здесь проживает? – ледяным голосом произнес человек и пристально оценил Кашечкина холодными серыми глазами. Не дожидаясь ответа, он шагнул через порог, так, что Кашечкину пришлось посторониться, сдвинул головные уборы, лежавшие на полке, и на освободившееся место водрузил свою папаху.
– А вы – полковник Акиньшин? – спросил Кашечкин, слегка растерявшись.
– Да. Но в данный момент исполняю не воинский, а отцовский долг. А ты и есть Василий Кашечкин?
– Да, – ответил Василий.
– Очень хорошо. – Полковник повел плечами и скинул пальто прямо ему на руки. – Повесь, будь добр. И где же твои родители?
– Здесь. – Вася показал на дверь комнаты.
Полковник тщательно вытер ботинки о половик, лежавший в коридоре, и без стука вошел в комнату.
– Здравствуйте. Вы отец Василия?
– Почти! – отчим встал и расплылся в улыбке. – Только я не отец, я отчим. Романов Иван, с вашего позволения! Прошу к столу!
– Полковник Геннадий Акиньшин. – Полковник протянул отчиму руку.
– Очень рад, очень рад знакомству. Пехотный старшина Романов! А вы какого рода войск, товарищ полковник?
– Военная разведка. Ну, и как мы будем жить?
– Во! – отчим развел руками, показывая на стол. – Водка есть. Вот огурчики соленые, вот картошечка, вот селедочка. А вот и водочка, если хотите.
В комнату вошли Василий с матерью.
– Ну, наливай, старшина! – кивнул полковник. – И знакомь с хозяйкой и с сыном.
Отчим
– Во, вишь, как все здорово! – первым нарушил молчание отчим, обращаясь к Кашечкину. – А ты боялся. Да у нее мировой отец.
Полковник все молчал и глядел на отчима своими серо-стальными глазами. Под этим взглядом отчим как-то притих.
– Я уже говорил со Светланой. Она сказала, что вы познакомились в июне, встречались несколько раз. А потом вы переписывались, – наконец заговорил полковник. – Но почему-то переписывались не напрямую, а через подругу. Почему?
– Ишь ты, непорядок! – отчим по-тихому налил еще водочки, выпил и икнул.
– Мы думали, что вам будет неприятна наша переписка, – ответил Кашечкин.
– Правильно думали. Но напрасно вы сочли, что я ничего не узнаю. А вот то, что вы делали это тайно, лишь усугубляет содеянное.
– Но переписка – это нормально, – возразил Кашечкин.
– Только не говорите мне, что вы собирались и в этот раз тайно встречаться!
Кашечкин открыл было рот, но тут вмешалась мать.
– Зачем же тайно? Он давно хотел нас со Светланой познакомить. Привел бы ее в гости, мы бы ее честь-честью встретили.
– Ага, и угостили бы, – обрадовался отчим.
– Светлану сюда? Знакомить с вами? – Полковник обвел брезгливым взглядом стол, стены, мебель, полы с облупившейся краской. – Зачем?
– Как зачем? Родители должны знать невесту сына!
– Кого? С каких пор она невеста?
– Как с каких? – отчима снова понесло. – Гуляли вместе? Гуляли. Целовались? Ну, сознайся, целовались? Женить, и точка!
– Вот я и хотел задать вопрос, – полковник потер подбородок, – как нам быть дальше.
– А как быть? Пусть поженятся, и все, – скромно заметила мать.
Но полковника трудно было сбить с мысли.
– А жить где, как?
– Так он же на службу уезжает! – заметил отчим.
– Да, уезжаю. И комбат обещал, что если я с женой вернусь, он нам комнату в общежитии выделит. Во как! – похвастал Кашечкин. – Жить в общежитии, до города всего час автобусом, и он почти каждый день ходит. Я хорошо устроен!
– А детишки пойдут, так я им помогу! – всплеснула руками мать. – К себе ребеночка возьму, чтобы им с дитем по тайге не мотаться.
Полковник молча слушал, ни единым жестом не выдавая своего отношения.
– Не, мать, здесь тесновато будет. Выпьете? – отчим обратился к полковнику, налил и подвинул рюмку. – Вот у них квартира большая. Ведь большая? Ты с ребеночком туда переедешь, и я в гости ходить буду, с кумом родным водочки выпить!