Совместное расследование
Шрифт:
— Приемные родители боятся последствий официального расследования. Они догадываются, что платить большие деньги наличными за ребенка без всяких расписок и квитанций — сделка, мягко говоря, сомнительная.
— Женщины, отдавшие детей, тоже запретили записывать свои ответы на пленку, — тихо сказала Кортни, — но признались, что их запугивали, если они пытались отказаться от сделки. Коннор нахмурился.
— Похоже, что единственный способ получить необходимые улики — иметь дело с самим Ноллером. — Он посмотрел Кортни в глаза. — Может, нам не стоит
Как будто разумное решение.
— Ну, может быть, — уклонилась она от прямого ответа.
— Конечно, понадобятся хорошие актерские данные. Вы не трусиха, Кортни?
Маскарад, тайные расследования. Предложение показалось ей заманчивым.
— Уилсон Ноллер продает маленьких детей состоятельным клиентам, Кортни, — продолжал Коннор. Его глаза загорелись. — Он пользуется отчаянием бездетных семейных пар, страстно желающих иметь детей и потерявших надежду из-за многолетних очередей в агентствах по усыновлению. И он запугивает отчаявшихся молодых женщин, которые обнаруживают, что беременны и одиноки, может быть, слишком бедны или молоды или эмоционально не готовы воспитывать своих детей. Именно за такими охотится Ноллер.
Кортни удивленно смотрела на него.
— Вам действительно не все равно? — недоверчиво спросила она. Коннор усмехнулся.
— Вас это удивляет?
Его и самого это удивляло.
— Откровенно говоря, да. Вы кажетесь человеком, который не верит в то, что можно испытывать боль или проявлять слабость. Таким плевать на кого угодно и на что угодно.
— Вы раскусили мой характер, или его отсутствие, Цыганочка, — весело признался он. — Холодный, циничный и легкомысленный. Это я, и не собираюсь оправдываться.
— Но дело с продажей детей, похоже, по-настоящему задело вас, — сказала Кортни, задумчиво глядя на него. И это обстоятельство ставило под вопрос его холодность, циничность и легкомысленность.
Коннор пожал плечами.
— Просто я считаю, что это отвратительно — делать человеческие существа предметом купли-продажи. И мне противно, что такой мерзавец, как Ноллер, наживающийся на беззащитности и отчаянии людей, считается уважаемым членом общества.
— И мне, — тихо сказала Кортни.
— Мы можем остановить Ноллера, Кортни, — с лица Коннора исчезло язвительное выражение. — Работая вместе, мы сможем проникнуть в его окружение, собрать необходимые улики и затем подтвердить выдвинутые против него обвинения. Мы покончим с ним. Цыганочка, и по ходу дела получим прекрасный материал. Вы согласны?
Будет ли она работать с Коннором Маккеем? Кортни почувствовала возбуждение от столь увлекательной перспективы, особенно когда он так смотрит на
— Я кое-что хочу узнать прежде, чем свяжу себя обязательствами, — сказала она. Необходимо сохранять контроль над ситуацией, над собой! — Прежде всего, как будет представлен материал вашей стороной? Поскольку я использую время и средства НОТ, я не хочу, чтобы ваши заказчики подали эту тему поверхностно и пошло.
— Я мог бы возразить, что «Взгляд изнутри» и «Сведения из первоисточника» никогда не были ни поверхностными, ни пошлыми, — начал Коннор.
Кортни сложила руки на груди и с сомнением покачала головой.
— Ну хорошо, я мог бы познакомить вас с парнем, который будет писать очерк для «Взгляда», и вы бы объяснили ему, как все это должно выглядеть. Он — их единственный корреспондент в Вашингтоне и один из лучших писателей в информационном бизнесе.
— Что объясняет, почему он работает во «Взгляде изнутри», этом бастионе журналистики, а не в какой-то там мелкой газетенке вроде «Нью-Йорк тайме» или «Вашингтон пост».
— Меткий выпад, — улыбнулся Коннор. — Один — ноль в вашу пользу, Кортни.
Его туманная улыбка как-то странно действовала на нее, словно током пронизывала. От его взгляда мурашки бегали по коже. Это чувство было и приятным и пугающим одновременно. Разум подсказывал ей отвернуться, а сердце — смотреть не отрываясь в эти холодные глаза, пока…
Пока что? — молнией мелькнула спасительная мысль. Наслаждаться сентиментальным обменом взглядами с опытным льстецом — верный способ нажить себе неприятности. У нее не было опыта общения с подобными льстецами, но не надо ломать ногу, чтобы узнать, больно ли это. То же самое можно сказать и о сердце.
— Нам необходимо встретиться с ним как можно скорее, — сказал Коннор. — Сегодня днем.
— Но я не могу так просто вскочить и уйти. У меня дела…
— Отложите этот пленительный экстренный выпуск о привычках африканских муравьедов, Цыганочка. Мы на пороге самой важной передачи, которую когда-либо выпускало Национальное общественное телевидение. И может быть, единственной, имеющей отношение к жизни, — добавил он с отчетливым вызовом в голосе.
Кортни понимала, что ей следует игнорировать его насмешки и общаться с ним так же бесстрастно и деловито, как с любым другим коллегой. Он намеренно старался раздразнить ее — это она тоже понимала.
— Меня тошнит от ваших злобных нападок на НОТ! — воскликнула она. — Если вы не прекратите, я даже и думать не буду о том, чтобы согласиться работать с вами.
— Слишком поздно, Цыганочка. Вы уже подумали и согласились. — Он усмехнулся и вручил ей недоеденный сэндвич. — Теперь сядьте и поешьте. Вы ужасно раздражительны, и все потому, что вы ничего не ели со вчерашнего вечера, помните? Вам необходимо подкрепиться.
— Избавьте меня от ваших забот, — устало проговорила Кортни. — Я все равно уже потеряла аппетит, и все благодаря вам.