Совок 13
Шрифт:
Всё он, сука, рассчитал! И рассчитал, надо признать, неплохо. Но не учел всего двух моментов. То, что недоросль Корнеев где-то в глубине своей тёмной души совсем не робкий мальчик с ночными поллюциями. И это только, во-первых! А во-вторых, он, этот уёб#к Сидоренко не видит и потому не может знать, что сопливый пацан, которого с областными умниками ему удалось назначить козлом отпущения своих грехов, сейчас находится здесь. Что он присутствует при разводе им, хитрожопым и неумеренно жадным кировским Сидоренкой, октябрьского лоха Данилина. Которому, как и мне он назначил статус
У меня, в отличие от начальника районного следствия вечно голодного Поволжья, провинциальных комплексов давно уже нет. Всю специфику внутривидовых отношений в МВД, а самое главное, психологию провинциальных начальников отделов и отделений, я хорошо знаю. Как опытный шулер знает колоду карт после крапа, нанесенного на стирки собственноручно. Все воспалённые окончания и все болезненные точки их нервной системы мне давно и очень хорошо известны. До такой степени, что играть на них мне много проще, чем иудею Давиду Ойстраху на его итальянском альте. Хотя и давно уже не интересно, ибо пресытился я этим извращенным музицированием еще в прошлой жизни.
— Дайте мне трубку! — протянул я руку к майору, — Я сам с ним поговорю, дайте мне трубку! — я нетерпеливо пощелкал пальцами.
Понимая, что, если пущу сейчас всё на самотёк, то результат разговора меня не обрадует, я перегнулся через стол начальника и буквально вырвал из его рук телефонную трубку. Думаю, что у меня это получилось только благодаря тому, что от этой хамской выходки майор охерел настолько, что даже не попытался оказать мне какого-то сопротивления. Напрочь игнорируя выпученные глаза и полуоткрытый рот собственного руководства, я без промедления вступил в диалог с начальником следственного отделения Кировского РОВД.
— Старший лейтенант Корнеев, кавалер ордена Красной Звезды! — чеканя в трубку каждое слово, я по инерции смотрел на пребывающего в состоянии гибернации майора Данилина, — С кем я разговариваю? Представьтесь!
На том конце провода повисло удивлённо-тягостное молчание. Умственно досчитав до десяти, я пришел к неутешительному выводу. Я понял, что ответа мне не будет. Значит, ничего не остаётся, кроме того, как самому провоцировать потенциального собеседника на отклик. То есть, из норы вытягивать его мне предстоит жестким хамством. Лишь бы не бросил трубку, паскуда…
— Ты чего умолк, Сидоренко? — добавил я в голос металла, — Ты там хером подавился или просто стесняешься с орденоносцем разговаривать?
И снова я подумал с опаской, что самое умное, что кировчанин сейчас может сделать, так это прервать нашу задушевную беседу. Однако, либо подпол не был достаточно умным, либо он изрядно растерялся от моей манерности. Примерно, как Алексей Константинович в эту, не самую комфортную для него минуту. Н-да…
Трубку подполковник Сидоренко на аппарат не опустил, но и в беседу со мной вступать он тоже не стал. Затаился гадёныш этакий…
— Ладно, можешь молчать, подполковник! — не стал я упорствовать и немедленного требовать ответа, — Тогда слушай меня внимательно и запоминай!
Далее я начал излагать кировскому Сидоренке его ближайшие и далеко не радужные перспективы.
—
— Ты спроси у него, кто сегодня следователю Корнееву новые погоны вручал и орден! И, самое главное, ты спроси, как мне всё это вручали! Обязательно спроси, Сидоренко, кто и как меня при этом обнимал и расцеловывал! Может, тогда до тебя придурка дойдёт, в какое дерьмо ты вляпался с этим цыганским делом!
Всё это я сказал внятно и с солидным степенством, прибегая к огромным усилиям, чтобы не скатиться в скороговорку. Но, слава богу, всe успел и никуда не скатился. Теперь я уже ничуть не сомневался, что кировский подпол не сдриснет и с этой секунды прятаться от нас с Данилиным не будет. Теперь уже он будет слушать исторгаемые мной гадости столько, сколько я сочту нужным их исторгать.
— Ты чего молчишь, Сидоренко? — сделал я еще одну подсечку, — Пренебрегаешь, что ли? Ты, сука, хер, что ли забил на образец служения Родине? Меня час назад представитель Центрального Комитета нашей партии орденом награждал! Меня наш Первый секретарь обкома прослезившись от такого счастья чествовал, а ты, паскуда, со мной после этого разговаривать брезгуешь?! — вместе с добавлением громкости, я подпустил в голос классовой обиды. — Ты знай, Сидоренко, мне Первый сегодня на банкете номер своего прямого телефона дал! Так что я прямо сейчас ему и позвоню! И со всей комсомольской прямотой ему расскажу, какие злостные антисоветчики занимают руководящие должности в наших следственных органах!
Я снова взял паузу, но на этот раз она продлилась недолго и прервал её не я.
— Товарищ старший лейтенант… Товарищ Корнеев… Ну зачем же вы так! — глухо и с перерывами донеслось из трубки, — Ведь мы же с вами одно дело делаем! Да и зачем нам беспокоить товарища Муравьёва такими мелочами?! Мы же с вами все свои вопросы вполне можем порешать в рабочем порядке! Сами!!
С чувством глубочайшего удовлетворения я понял, что лёд тронулся. Но обольщаться промежуточным успехом посчитал недальновидным и даже глупым. Этих сидоренок надо не на крючок седьмого номера подсекать, их надо глушить динамитом и еще потом страховаться электроудочкой. Иначе они, как навазелиненные глисты, в любую секунду могут соскользнуть со сковородки. Впрочем, нет, только не в этом случае и не сегодня…
— Ты мне это брось, Сидоренко! Ты, Сидоренко, как я вижу, доброго отношения к себе не понимаешь! — решил я всё же забросить в водоём подполковника страхующую рыболовную снасть, которая в простонародье называется динамитом, — Дело это цыганское ты наверняка видел своими глазами и прекрасно знаешь, что и не дело это вовсе, а самое натуральное говно! Где грубейшим образом нарушены все нормы нашего родного советского Уголовно-процессуального кодекса! Но ведь тебе, Сидоренко, наш советский УПК не писан? Так, Сидоренко?!! Ты же хер ложил на наши советские законы, я правильно тебя понял?!