Совок 13
Шрифт:
Сам он этого случая не упускал и пользовался им на полную катушку. Губы его лоснились копченым жиром, а глаза были подёрнуты пьяной сытостью обожравшегося на кулацкой свадьбе деревенского юродивого.
— Не хлебом единым! — возразил я, но белого и сухого «Ркацители» себе всё же налил.
— Вот и правильно, Корнеев! — обкомовец подхватил пузатый бокал с коньяком и звонко тюкнул им по моему фужеру, — Вот и правильно! — и словно сивуху, по-пролетарски дёргая кадыком, в один присест его употребил.
Как я заметил, этот товарищ заталкивал и вливал в себя только
— Консультация умного человека нужна, товарищ Завьялов! — настойчиво придержал я его руку с вилкой, уже занесённую над тонко нашинкованной бужениной. Шмат, прежде надкусанной им рыбы он, видать, оставил на потом. — Кто тут на этом пиру у вас за образование отвечает? Который из здесь присутствующих товарищей заведует местным Облоно?
Лукулл из обкома досадливо поморщился, но вырываться и перечить мне не стал. Вернув колющий прибор на тарелку, он вытер салфеткой губы. И, не теряя прежней солидности, закрутил своей крупной головой, кого-то выискивая по сторонам.
— Вон он! — указал Александр Петрович на стоявшего неподалёку полноватого мужика предпенсионного возраста в немнущемся зелёном костюме из заграничного кримплена, — Анучин. Олег Юрьевич Анучин! Заведующий областным Управлением народного образования!
— Пошли, представишь меня ему! — поставив недопитое вино на стол, потянул я Завьялова к областному смотрителю образовательных и дошкольных заведений. — Отрекомендуешь мою персону в самой превосходной форме и на сегодня ты от меня свободен!
— Вот еще! — вырвал свой рукав из моих пальцев ответственный партийный работник обкома, — Слишком много будет ему чести! Сам подойдёт! — и снова утёрся накрахмаленной до хруста салфеткой.
— Олег Юрьевич! Товарищ Анучин! — вроде бы и доброжелательно, но при этом очень властно возвысил он голос, слегка перекрывая шмелиный гул окормляющихся и звяканье вилок о тарелки, — Будь добр, подойди-ка к нам, пожалуйста!
Товарищ Анучин долго себя ждать не заставил. В ответ он приветливо заулыбался Завьялову и затряс головой, показывая, что партийный призыв им не только услышан, но и понят. Потом что-то коротко бросив своим соседям по столику, не теряя ни секунды, двинулся в нашу сторону.
— Здравствуй, Олег Юрьевич! — поощряющее, будто бы не руку, а что-то хрупкое и ценное, сунул наробразовцу свою холёную ладошку Завьялов. — Вот, знакомься! — обозначил меня широким жестом он Анучину, — Сегодняшний, можно сказать, именинник! Сергей Егорович Корнеев! Кавалер ордена Красной Звезды, как ты понимаешь! Товарищ Корнеев у нас большой специалист по расследованию резонансных и особо тяжких преступлений, чтоб ты знал! Любить его тебе не обязательно, но жаловать очень даже рекомендую!
Я видел, что
— Помощь ваша нужна! Совета у вас хочу попросить! — в попытке сэкономить время, по-плебейски прервал я фантанирующего выспренными дифирамбами Анучина, — Александр Петрович, вы не против, если мы с Олегом Юрьевичем вас покинем? — уважительно обратился я к обкомовцу и не дожидаясь от того ответа, подтолкнул нового собеседника в сторону своего столика.
— Слушаю вас, Сергей Егорович! — неуверенно оглядываясь по сторонам, заговорил начавший что-то подозревать главный образовательный начальник области. — Всем, чем смогу! — выразил он готовность сотрудничества с внутренними органами. — Но только я не совсем понимаю… — неуверенно улыбнулся он и снова зачем-то суетливо оглянулся.
— Видите ли, в чем дело, товарищ Анучин, — решил я попрактиковаться в игре в гляделки, которой так виртуозно владеет Григорий Трофимович Севостьянов, — Александр Петрович ведь совсем не зря упомянул, что дела, которые мне поручают расследовать, чаще всего приводят к очень суровым приговорам! Половина из них, как правило заканчиваются для приговорённых исполнением высшей меры! — глядя в мельтешащие в режиме цветомузыки глаза Анучина, сам я старался не моргать.
— А поскольку следователь я ответственный, то к своей работе я отношусь в высшей мере добросовестно! — говорил я без колебаний в интонациях и негромко, — Вот вам, например, я уверен, тоже ведь не хотелось бы вместо восьми лет получить пятнадцать? Или я ошибаюсь?
Я еще договаривал последние слова, а нужные мне впечатления уже начали захлёстывать вполне зримо меркнущее сознание моего пассивного собеседника. Всё-таки напрасно устроители фуршета решили обойтись сегодня без стульев. Я уже начал примериваться, как бы половчее подхватить заведующего Облоно, если он начнёт заваливаться на пол от переполняющего его организм раскаяния. Интересно, где и в чем он так отчаянно нагрешил, если его лицо, еще полминуты назад светившееся сытым и здоровым румянцем честного человека, вдруг стало белее скатерти. Как у взведённого на эшафот висельника.
— Я не знаю… наверное, не ошибаетесь… Вы же следователь! — грузно навалившись кримпленовой грудью на так удачно оказавшийся высоким стол, промычал главный по образованию, — Но за что мне пятнадцать лет, Сергей Егорович?! — он жалобно и со всхлипом втянул в себя воздух, — То есть, восемь? За что?!! — жалобно пискнул он, не замечая, как его глаза наполнились панической влагой.
— Вы правы, гражданин Анучин, пятнадцать, это перебор! — согласился я с образовательным начальником, — И даже восемь тоже многовато будет. Хотя… С другой стороны…