Совок 2

Агарев Вадим

— Наверное, нужно, чтобы ты это знал, — Пана Борисовна запнулась, — Сонечка беременной была! — старуха стояла передо мной, теребя измятый носовой платок, а по ее неподвижному морщинистому лицу текли слезы.

Я молча развернулся и быстрым шагом двинулся в сторону ворот.

Нагаев сегодня появился вовремя. На его голове сидела нелепая пляжная кепка, а в руках, кроме стаканчика с мороженым ничего не было. Молодец Вова, все мои инструкции он пока что исполнял безупречно. Но очень больших трудов мне стоило уговорить своего друга сбрить его роскошные обвислые усы.

— Володь, они к концу отпуска

у тебя снова отрастут, зато сегодня ты будешь выглядеть хоть немного, но все же другим человеком. Или ради этой шерсти под носом ты хочешь жизнью рискнуть? — вывалил я крайний аргумент, видя, что здравый смысл и логика отклика не вызывают, — Вов, даже, если ты просто пятнашку получишь, что с твоей семьей будет?

После этих моих слов Вова безропотно пошел в ванную. Оттуда он вернулся и вправду другим. Непривычным и немного смешным.

Позавтракав, мы вышли из локтионовского подъезда и направились через дорогу во двор пятиэтажки. «Копейка» не подвела и завелась сразу. Чтобы не удивлять граждан и исключить малейшую случайность на стадии приготовления, переодевались мы с Вовой в ближайшей лесопосадке. Теперь в машине сидели двое милицейских. Сержант и старший лейтенант. Женщинам все равно, а вот очевидцы-мужчины звания замечают. И запоминают в первую очередь.

Чтобы не засветиться, близко подъезжать к больнице мы не стали. Локтионов нас уже ждал, прогуливаясь в квартале от нее.

Отъехав во двор и встав за шеренгой железных гаражей, мы с Вовой вылезли наружу. Несмотря на сдвинутые до упора передние сиденья, рослый Михалыч минут пять, матерясь и стеная, облачался в казенные штаны с рубашкой и в туфли. Как хорошо, что нагрудные знаки для гаишников еще не ввели! Без кителей, в одних форменных рубашках мы от них ничем сейчас не отличались. А самый главный атрибут гайцов, в виде полосатой палки, у нас в наличии был.

Встав в сотне метров от магазина Хасаныча, мы принялись ждать грузовик Дамира. Сидели мы молча. Все, что было нужно, мы друг другу уже сказали. На фоне прошлых своих «подвигов» я сегодня особых волнений не испытывал. А вот мои соратники, те да, мандражировали. У Локтионова это проистекало почти незаметно, а вот Вова потел очень даже зримо. По-хорошему, налить бы ему сейчас полсотку водки, но я эту мысль отбросил. Не может гаишник с самого утра на линии благоухать перегаром. Дамир мужик тертый, насторожится.

Давно сложившийся ритуал и сегодня не вышел за рамки обыденного. Мясокомбинатовский газон с термобудкой подъехал к рампе магазинного торца вовремя. Проконтролировав разгрузку, водила закрыл створки фургона и зашел в магазин. Теперь он там будет не менее получаса общаться с Хасанычем. Все, как обычно. Пора было выдвигаться на исходную.

Машину я прижал к бордюру между остановками. До каждой было не меньше, чем триста метров. Это место я выбрал раньше, из-за высоких и не постриженных кустов, которые росли почти у самой дороги. Выехав из кармана от магазина, Гарифуллин повернет направо. Тут без вариантов. Трамвайные пути, разделяющие улицу на правую и левую стороны, другого маневра не допускали. Настал звездный час Нагаева, останавливать Дамира будет он. Потому что не пристало махать шоферне палкой с пыльной обочины целому майору. По-хорошему, мне бы самому следовало принять гада, но он меня обязательно вспомнит. И тогда уже по-тихому спеленать его не получится. Так что только Вова.

— Ты как? — я внимательно всмотрелся в напряженное лицо товарища. — Володь,

ты чего? Ты же тыщу раз тормозил транспорт, ничего нет нового для тебя! Тормознул, забрал документы, пригласил в машину и все! — с небрежной монотонностью продублировал я много раз уже проговоренную инструкцию. — И не забудь сам сесть рядом, будешь блокировать его слева. И про ноги не забывай, если у него получится их задрать, то он лобовик выбьет и тогда вся улица сюда сбежится! Понял?

— Да нормально я! Все я понял и сделаю, как надо! — огрызнулся Вова и я успокоился. Если мой друг злится, то, значит, не бздит и уже не растерян.

— Тогда на выход! Задницей подпираешь багажник и лениво грустишь, ожидая Дамира. А я от греха в кусты пошел! — я открыл дверь и вылез с водительского сиденья на дорогу.

Из-за кустов я наблюдал, как Нагаев повелительно указал полосатым бадиком на обочину гарифулинскому «газону». Грузовик дисциплинированно встал и через какие-то секунды, с водительской сторон громко хлопнула невидимая отсюда дверца. Здесь, не там у нас и пока еще водители не ждут, сидя в кабине, пока инспектор сам подойдет к ним. В этом времени они выскакивают и на полусогнутых спешат к хозяину дороги.

Вот и сейчас из-за будки своего грузовика показался улыбчивый водила. В руках он уже держал свои документы. Радовало, что Вова вел себя очень натурально.

Приняв из рук Дамира его аусвайсы, он ткнул жезлом в сторону переднего пассажирского сиденья.

— Присаживайся! — властно и по-гаишному небрежно скомандовал он упырю и не оглядываясь, источая уверенность, сам двинулся к водительской двери «копейки».

Да, это потом, уже в конце девяностых, гайцам запретят использовать на службе личный и посторонний транспорт, а пока это даже приветствуется. Несколько служебных машин и полдесятка мотоциклов на все районнное отделение ГАИ не дают возможности привередничать милицейскому руководству. И здесь совковая реальность пока еще играет нам на руку.

Из кустов я выскочил, едва увидев, как клиент уселся на сиденье, а Михалыч тут же прихватил его локтем за горло. Распахнув пассажирскую дверь, я застегнул наручники сначала на правую руку, а потом уже и на удерживаемую Вовой левую.

— Души, пока не обмякнет! Не давай ему воздуха! — скомандовал я майору, а сам раза три, насколько позволяло пространство, коротко замахнувшись, саданул Гарифуллину кулаком в «солнышко».

Умница Нагаев, как только я замкнул наручники на злодее, он умудрился просунуть свою ногу поверх обеих гарифуллинских. Как ни крути, а мой друг самый настоящий кандидат в мастера спорта по самбо. Вот и пригодилось его мастерство в тесном пространстве «копейки».

— Все, Михалыч, все! Отпусти его немного. Не дай бог, загнется! А ты левую руку опять держи! — велел я другу и расстегнул наручники. — Заводи за спинку! — скомандовал я и сам тоже завел правую руку Дамира назад. — Защелкни, Михалыч, я его сам тут попридержу! — теперь велел я уже своему начальнику.

Придушенный и зафиксированный мерзавец в себя пока еще не пришел и я, нащупав у него под ногами рычаг сиденья, потянул его вверх.

— Толкай сидушку вперед, Михалыч! До упора толкай! — продолжал я руководить своим старшим инспектором. — Воот! Теперь он уже никуда не денется! Ты только фиксируй его покрепче, чтобы он рулить не мешал. Начнет дергаться, опять души, пока не обмякнет! Лишь бы не обоссался сука! — я удовлетворенно осмотрел своего спеленатого кровника.