Совпадения случайны
Шрифт:
Пашка? Костик? Вася Пупкин? Сколько их у неё?
Лучше бы сразу призналась, что пока Тамара Борисовна сутками пропадает на работе, её любимая и единственная дочурка крутит шашни с собственным отчимом. Вот же кобель…
Я чуть не произношу это вслух, но вовремя одумываюсь. Если я выпалю Светке, что знаю про её роман с Женькой, она выкрутится, скажет, что я всё не так поняла, меня же ещё обвинит в подслушивании чужих разговоров, но так и не признается.
"Нет… Нужно быть хитрее, — думаю про себя. — Этот загадочный кавалер придёт к ней сегодня
— Дашка, ты чего молчаливая такая? — набитым ртом с трудом произносит Светка. — Выспалась хоть?
— Да, нормально! Спасибо за завтрак! Поеду домой! Засиделась… — поднимаюсь из-за стола.
С пирогом я расправилась. Задерживаться дольше не вижу смысла.
Светка дёргается в мою сторону.
— Эй, ты куда? Посиди ещё маленько…
— Не могу… Задачки по математике ждут меня! — изображаю что-то наподобие улыбки.
Светка вздыхает, но особо не настаивает. Вытирает губы салфеткой, выбирается из-за стола и плетётся за мной в прихожую, бормоча себе под нос:
— Жаль… А то фильм бы включили…
— В другой раз…
Не хочу. Ничего не хочу. Домой хочу. Мне ещё к Карасёву заглянуть надо.
Я быстро накидываю на себя пуховик, обматываюсь шарфом, небрежно нахлобучиваю шапку на затылок, вставляю ноги в зимние спортивные ботинки и, закинув рюкзак за плечо, покидаю Светкино жилище.
— Увидимся! — кричит она мне вслед, когда нас уже разделяет один лестничный пролёт.
— Пока! — коротко бросаю в ответ, на мгновение обернувшись.
"Уже очень скоро увидимся! Буквально через несколько часов…"
***
Подъезд у Лапиной сырой и холодный. А про освещение жильцы и вовсе не слышали. Окна мелкие и грязные. И расположены где-то под потолком. Потому даже днём здесь темно и страшно.
Шучу. Просто темно. Чего мне здесь бояться?
Я миную почтовые ящики, когда подъездная дверь громко хлопает.
Останавливаюсь. Жду, пока вошедший человек появится на площадке. Но его нет слишком долго.
Затаился и ждёт?
Да, ну… Бред!
Кому надо средь бела дня прятаться в темноте под лестницей?
В полной уверенности, что кто-то просто передумал заходить внутрь, я спускаюсь на первый этаж и практически на ощупь продвигаюсь к уличной двери.
И в этот самый момент чья-то холодная рука больно хватает меня за запястье…
Глава 22
Я пытаюсь закричать, но схвативший зажимает мне рот свободной рукой и грубо шикает:
— Да не шуми ты!
В нос ударяет алкогольное амбре.
Голос женский и очень знакомый. И пока я соображаю, кому он принадлежит, женщина-загадка давит кнопку домофона и пинком открывает уличную дверь.
Оказавшись на морозном воздухе белого дня, мы обе щуримся от яркого света, но теперь я, наконец, вижу, кто так внезапно напал на меня из сырого тёмного угла.
Это Наталья,
Выходит, минувшей ночью она всё же заметила меня в окне, и теперь подкараулила в подъезде. Как вообще она попала внутрь?
Та будто читает мои мысли.
— Дашенька, я уж думала, проглядела тебя! — Наталья хватает меня за плечи. — С семи утра у подъезда дежурю! Слава богу, нашёлся добрый человек, впустил погреться…
— Здравствуйте, тётя Наташа! Что Вы тут делаете? — бормочу я, умирая от запаха перегара, которым эта женщина дышит мне в лицо.
— Ты нужна мне…
— А зачем?..
Наталья пьяна, и я не знаю, чего от неё ожидать.
— Сказать тебе хотела….
– её голос срывается, и она вдруг начинает плакать. — Прощения просить хотела… За себя, за сына…
Я не знаю, как реагировать. Она стоит передо мной бледная, растрёпанная, пьяная и, вцепившись в мои рукава, рыдает в голос.
— Тётя Наташа, успокойтесь! Что было, то прошло…
Никогда раньше я не видела её такой разбитой. Когда мы виделись в последний раз, а это было летом прошлого года, когда у нас с Кириллом ещё всё было хорошо, это была ухоженная красивая женщина с прямой спиной и уверенным взглядом. Она носила каблуки и юбки, каждый месяц ходила в парикмахерскую и делала маникюр.
Сейчас же я вижу перед собой обычную бабу с какого-нибудь захолустного рынка с запитым лицом и мутными глазами.
— Дашенька, доченька… — Наталья продолжает плакать. Мы стоим под козырьком подъезда у хозяйственной двери. Во дворе нет ни души, и это представление, слава богу, никто не видит. — Молю тебя, не приезжай сюда больше! Не должен Кирюша тебя здесь увидеть! Знаю, ты с девочкой из этого дома дружишь, видела вас. Но не нужно тебе появляться здесь! Я каждый раз боюсь, что вы с Кириллом столкнётесь! Но ещё хуже будет, еслионатебя здесь увидит! Понимаешь?
Не понимаю. Ничего не понимаю… Что за бред она говорит?
Почему это я должна прятаться от Кирилла и его новой подружки? Чего Наталья боится? Что её сын увидит меня и бросит беременный живот своей новой Даши? Какая чушь…
— Да не переживайте Вы так, тётя Наташа! Не стану я Вашему сыну жизнь ломать! Между нами давно всё кончено!
— Ничего ты не знаешь, девочка! — я боюсь, что даже через пуховик её пальцы оставят синяки на моих плечах. — Ты не понимаешь, насколько она опасна! Не понимаешь, на что она способна!..
О ком она говорит? О новой пассии Кирилла? Что опасного может быть в беременной девушке? Зачем вообще ей воевать со мной? Я не встаю между ними, не пытаюсь разрушить их отношения. Меня в его жизни давно нет.
Наталья явно не в себе…
Та, едва успокоившись, снова принимается плакать, чередуя всхлипы со словами извинения.
— Прости меня, Дашенька! Прости, деточка! — бормочет она, не отпуская мои плечи.
Я аккуратно выпутываюсь из её "объятий" и делаю шаг в сторону. Мне надо ехать домой, а я вот уже десять минут слушаю слёзный бред пьяной женщины. Пора сваливать…