Современная африканская новелла
Шрифт:
Я растерянно топтался у двери. Она плачет? Но почему?
— Еще раз спасибо, мисс. Спасибо!
— Но вы же видите, сэр, он пропустил половину занятий. Уже середина семестра, и у меня переполнен класс. И потом, такой верзила! Он и по возрасту перерос четвертый… Где ты был, когда начинался учебный год?
— Я работал, мисс.
— ?!
— Ну конечно, конечно. Ведь у нас образование обязательно только для белых, и никому нет дела до того, ходит этот мальчишка в школу или нет. Почему я должен вам
— Нет, сэр… Но…
— Я знаю. В вашем классе в три раза больше учащихся, чем должно быть; у вас не хватает грифельных дощечек и карандашей; некоторым верзилам пора самим иметь детей и отпускать бороду; у вас не хватает парт; вы не в силах уследить за всей этой оравой. Я все знаю. Но вы только задумайтесь: мальчишка на работе слышит, как кто-то читает книгу, и желание прочесть ее самому приводит его сюда! Он говорит: «Примите меня, я хочу учиться». А мы покажем ему на дверь только потому, что он не отвечает каким-то требованиям? У нас в стране столько талантов, что мы можем позволить себе бросаться ими?.. Слушайте! У меня есть идея! Мы примем его в школу и заставим проходить три дня за один… Мальчик! Питер!
— Сэр?
— Не боишься тяжелого труда?
— Нет, сэр.
— Я задам тебе работы! Ты у меня узнаешь, почем фунт лиха, но я обещаю — к концу года ты будешь читать и писать. Условия жесткие. Если ты будешь замечен в расхлябанности, лени — я велю учительнице послать тебя ко мне и высеку розгой! Крепко высеку! Согласен?
— Да, сэр.
— Ну вот, мальчик и я, — мы оба торопимся. Помогите нам. У нас нет лишнего времени… Берите его!
— Слушаю, сэр.
— Хелло! Еще один?
— Да. Они с директором торопятся. Директор изобрел новую систему: переростки проходят трехгодичный курс обучения за год.
— Бог ты мой!
— С ума сойти, да и только.
— Одного у старика не отнимешь: он болеет за образование цветных. Виссер — единственный директор, о котором я могу это сказать за все годы, что здесь работаю. А он — бур! Ты знаешь, на него хотели надеть смирительную рубаху…
— Да. Бурский поэт, мечтатель, безумец. Ему легко сидеть за своим столом и сочинять прекрасные программы. Всю черную работу приходится делать нам.
— Не унывай, деточка. Не такой уж он плохой. Пойду утихомирю свою ораву. Пока.
— Заходи.
— Садитесь. Вот наш новый ученик Питер Абрахамс. Дайте ему место в углу на последней парте. Подвинься, Адамс.
— С вашего позволения, мисс…
— Да?
— Здесь нет места. Мы так стиснулись, что почти нельзя писать, руку не высвободишь.
— Питеру нужно место. Потеснитесь как можете.
— Слушаю, мисс.
— Так, а теперь поднимите руку, у кого целые грифельные дощечки. Так, значит, ни у кого нет?
— Они
— Неважно, если они потрескались. Один… Два. Только у троих?
— У меня моя собственная, мисс.
— Ты хочешь сказать, Маргарет, что ты сама себе купила дощечку, а не получила ее в классе?
— Да, мисс.
— Так и говори. Ну хорошо, можешь опустить руку, Маргарет.
— С вашего позволения, мисс…
— Да, Томас?
— У меня дощечка треснула посередине. Я могу дать половинку этому…
— Питеру. Очень мило с твоей стороны, Томас. Благодарю тебя. А ты, я вижу, перебрался на парту Джонса? Но он придет завтра и попросит тебя пересесть.
— Он больше не придет, мисс. У него отца в тюрьму посадили, и Джонсу теперь придется работать, чтобы помогать матери… Такое несчастье! Вы так любили Джонса, не правда ли, мисс?
— Довольно, Адамс. Благодарю, Томас. А у тебя есть отец, Питер?
— Нет, мисс.
— Тебе тоже нелегко приходится?
— Не очень, мисс.
— Вот возьми этот талон. На большой перемене дети выстроятся в очередь в буфете, встань вместе с ними, покажешь талон и получишь бесплатный завтрак. Все. Можешь идти на свое место.
— Спасибо, мисс. Простите, я причинил вам лишнее беспокойство.
— Вернись, Питер… Я хочу, чтобы у тебя и мысли не было, будто ты причиняешь здесь кому-нибудь беспокойство — мне или кому бы то ни было! Ты понял?
— Да, мисс.
— Мы здесь для того, чтобы учить вас и помогать вам. Очень сожалею, если ты что-нибудь не так понял из моих слов. Тебе ведь тоже случается говорить не то, что ты думаешь, не так ли?
— Да, мисс.
— Ну так вот, забудь об этом. И никому не рассказывай, что я и та, другая учительница, говорили о директоре.
— Слушаю, мисс.
…эй, би, си, ди, и, эф, джи, эйч, ай, джей, кей…
………………
а за «игрек» — «зет» стоит, — вот и весь наш алфавит…
Дважды один два-а-а…
Дважды два четы-ы-ре — моют пол в квартире.
Дважды три шесть — негде в комнате присесть.
Дважды четыре восемь — не опаздывать в школу просим!
Дважды шесть двенадцать — вовсе не тринадцать.
Дважды девять восемнадцать.
Дважды десять двадцать…
К — буква алфавита, вот.
О — буква алфавита, вот.
Т — буква алфавита, вот.
Поставьте их рядом, и у вас будет «кот».
— Разрешите спросить, мисс…
— Да?
— Все на свете книги составлены из букв?
— Да, все на свете книги составлены из букв.
— Ии-сусе Христе!
— Что?!
— Ничего, мисс, благодарю вас.
— Эй, посмотрите-ка, нашей голодной команды прибыло. Он из нашего класса. Эй, Питер Абрахамс! Потянуло похлебать со скотиной кофейных помоев? А знаешь, они плюют в чашку, чтоб полнее было…