Современная дРама
Шрифт:
Он рванул ворот рубашки. Стянул очки, бросил на диван. И стал ходить взад вперёд. Запускал руки в волосы, от этого его стиляжная укладка растрепалась и он был похож на сумасшедшего ученого.
— Это твои ожидания! — он вперил в меня злой взгляд и мне бы смутился, но я глядела на него незамутненным от слез взором и прям напрашивалась на правду. — Это ты себе придумала. И не надо перекладывать на меня ответственность за несоответствие образу. Я ведь не высказываю тебе этого!
— Что? — удивлённо выгнутая бровь стала хорошим союзником. — Чем я то не оправдала твои ожидания? Не ты ли мне год назад говорил, что любишь? Не тебя ли я
Меня несло, как после молока с селедкой. И увы эту речевую диарею не мог остановить ни насупленный писатель, ни моя юбка, которая мешала мне подняться с корточек.
— Что поменялось-то? Где я перестала соответствовать образу мечты поэта? — я приблизилась и с высоты своего роста, который все равно не позволил смотреть на писаку сверху вниз, вперила в него презрительный взгляд.
Мужчина отошёл. И мрачно усмехнулся.
— Я влюбился в сильную, своенравную девушку. А в итоге получил инфантильного подростка, который не может даже себе завтрак приготовить. Алис ты живешь одна, но тебе лень убираться, у тебя соседка приходит дважды в неделю. Ты, в принципе, не способна на самостоятельность. Ты жила с Мишей, как у Христа за пазухой. Ты им пользовалась, как пользуешься всем своим окружением. Посмотри на свою подругу… Олеся с тобой носится, как курица с яйцом. У тебя начальство привозит тебе варенье с дачи. Ты очень мудро подбираешь своих друзей, с одной целью, чтобы о тебе заботились. Ты плюешь на всех, лишь бы тебя любили. Я так не хочу. Лучше желать несбыточную мечту, чем иметь капризную реальность.
Я задохнулась. Это какие демоны сидят у него в голове, чтобы так извратить мою жизнь. А вообще, какого черта я тут позволяю ему унижать себя?
— А тебе не приходило в голову, что дерзкой и уверенной женщина позволяет себе быть только когда у неё прикрыты тылы? И да! Я с Мишей жила, как у Христа за пазухой. Он позволял мне быть капризной, для него мне было не лень готовить, для него я забивала на себя. А ты что сделал? Ты, засранец, поспорил на меня!
— Я не собирался доводить этот спор до конца! — закричал он. — Это ты подвела черту. И надо быть полным идиотом, чтобы не воспользоваться ситуацией.
— Да! Поэтому ты оказался полным… Рррр- я взревела и бросила в него диванную подушку. Писака увернулся. — Я… Я не только верила тебе… А и ещё и…
Я задохнулась и это было моим спасением, потому что произнести ещё раз вслух то, что я сказала у него в кабинете, разбило бы меня.
— Я тоже знаешь не такого ожидала. Мне понравился сильный, независимый мужчина, а оказалось, что он просто недолюбленный мальчик, злой на весь мир! Мальчик, что от недостатка материнской любви, ищет эту мать в любой женщине. Но мне не нужен ребёнок, хотела бы-родила своего!!!
У меня сорвало тормоза. И все, что было галантно прикрыто платочком полезло наружу. Я и подумать не могла, что во мне столько желчи и то как побагровел Вася заставило меня заткнуться.
— Стерва! — выплюнул Вася и пошёл в коридор. — Ах, да… Алис…
Он резко остановился и порылся в карманах. Вытащил ключи от машины бывшего мужа с документами и швырнул в меня. От такого хамства я растерялась и не успела среагировать.
— Не будем прерывать традицию. Миша тебе оставил квартиру. Я оставлю машину. Так что, Алис… Оплачено!
— Олень! — крикнула я, прикусывая губы от обиды.
— Нет, Алис. Я всего лишь обычный мудак, вспоминай это почаще, тогда тебе будет проще винить меня во всем.
Он
Глава 21
Черемуха. Крупные сочные соцветия. Они осыпаются почти зимним покрывалом на землю. Остаются лепестками в спутанных волосах. На закате сияют молочной белизной с персиковым вкусом. Аромат. Что всегда предшествует холоду. Что ежегодно сводит с ума. Что вплетается под кожу. Оседает душным туманом в квартирах.
Да. Май пахнет черемухой. А ещё сиренью, но это позднее. А сейчас только медовый запах. Только пряное безумие. И холодный водоворот из облетевших цветов. Он красивее, чем морозная стужа, потому такой же, только теплее. И руки, что сжимают букет из обломанных веток. В руках этих трепет и нетерпение. Они постоянно прикасаются к белыми махровым соцветиям. Отдёргиваются, потому что малейшее касание заставляет ронять лепестки на пол. И губы, что блаженного приоткрыты, когда их дотрагивается медовый вкус.
Последний месяц весны. Кажется, что это так долго до настоящего лета. Но только тридцать дней. И семь минут до июня. Только черемуха, сирень и нарциссы. Только кокетливое солнце, что в игре своей опаляет белую кожу.
Я посмотрела на свой обгорелый нос и потянулась за кремом. При моей затворнической жизни не понимаю, как удалось спалить этот любопытный орган. Нет, вы не подумайте, я не ушла в депрессию и запой. После концерта от Спиридонова, я обозлилась, как сотни голодных гиен. Настолько, что не дала себе времени поныть. Даже больничный клянчить на работе не стала. Вот и Олесе не позвонила, не наябедничала. От слов Васи о моем потребительском отношении, я как будто постеснялась жаловаться подруге. Задумалась, а вдруг все на самом деле, поэтому если и страдала, то в одиночку. Хотя, что там страдать? Два оленя решили поиграть в кукловодов и что теперь умереть и не жить? Нет! Жить назло им и их авантюрам.
Не скажу, что я прям огурец-молодец, но если не думать о свинстве писаки и бывшего мужа, почти не обидно становиться. Я долго копошилась в себе, пытаясь понять, что меня так выбило из колеи и с прискорбием осознала, что влюблённость это для меня не проблема, а вот то, что обидно это-да. Просто чувство собственного достоинства оскорблено. А не вся эта псевдопсихологическая муть с боязнью вновь быть отвергнутой и не любимой. Как ни странно, я четко знала, что и на моей могилке будут пляски, должны же быть хоть какие-то плюсы в моей жизни, кроме крестов на кладбище. Знала и верила, что своего чудика я ещё не встретила.
Именно этот аутотренинг, выдуманный мной в один из весенних дней между шардоне и ламбруско, не давал скатиться в апатию. Если всю работу я выдвинула на передний план и отдавалась ей с маниакальностью нимфоманки, то в выходные я позволяла себе погрустить. А значит смотреть сопливые мелодрамы, читать, пить лёгкий алкоголь и жалеть себя. Ах да, я ещё и любить себя не забывала. Так в один из субботних вечеров мой гардероб пополнился миниатюрными комплектами нижнего белья. Это так радовало. Я прикасалась к тонкому кружеву, изящным линиям и просто писалась от восторга. Примерно так же в одно воскресное утро, я опомнилась шныряющей в костюме Евы по сонному лесу под прицелом фотографа. Чем думала не помню, а помню комаров, что искусали мой филей, две коряги, на которые я налетела голой ногой и забористый мат, когда проварилась в мелкий ручей. Не знаю на счёт душеспасительности, но фотосессия получилась зачетная.