Современная дРама
Шрифт:
Иногда, конечно, накатывало такое… Не скажу точно какое. Но по ощущениям тоска и разочарование. На кануне девятого мая, перед длинными выходными я зачем-то вытащила из закромов своё свадебное платье. Обрядилась в него, словно прикидывая достаточно драматично будет в нем квартировать в домовине. А потом забывшись, стала рассекать в этом белом саване под диснеевские саундтреки. По закону подлости, не иначе, бывший муж решил меня навестить. Я бы не узнала об этом, если бы не его коварная смс с текстом: «Посмотри в окно».
Я посмотрела.
— Он твой!
— Рубенской! — орала я на весь двор. — Проваливай сам и забирай свою машину! Мне ваши подачки не нужны!
— Ты там что в свадебном платье? — удивился потомок сатаны и зашагал к подъезду.
Пока я металась, ища во что переодеться. Пока соображала, что можно не открывать, коварный бывший расправился с замком своим ключом и проорал из коридора:
— Ты чего в платье?
— Похороны репетирую! — огрызнулась я, все же выйдя из спальни и подметая подолом пол.
— Ммм, хорошее дело. А в платье-то чего?
— Так всех молодых в таком наряде…
— Я думал речь о девственницах.
— Господи, Миш, о чем мы вообще? — выглядеть разумно, когда тебя покрывает ворох фатина, а на груди все обсыпано стразами было сложно.
— О твоих суицидальных наклонностях.
— Вот именно! Моих! — я подобрала юбку и перекинула ее через локоть. — Ты к ним никакого отношения не имеешь, поэтому ауфидерзейн, гуд лак, напосаран вива ля Куба. Ферштейн?
— Нет, но плевать, — смирился Рубенской, за шесть лет привыкший к моим закидонам. — Машина на парковке, договор в бардачке.
— Ты серьезно думаешь, что я возьму эту подачку?
— Мне вообще фиолетово. Вася победил, — при этом бывший скривился. — И отдал свой выигрыш тебе. Не нравится-разбирайся с ним, а меня избавь от нытья.
— Не нравится нытьё- нечего было ломиться в мою квартиру. Не дом, а проходной двор какой-то, — посетовала я. — Ключи верни.
Рубенской показал символичный жест и вышел на лестничную площадку.
— Зачем тебе ключи от дома, где живет твоя бывшая жена? — я высунулась наружу и проследила, как Миша вразвалочку спустился к окнам на этаже.
— На случай, если эта жена сбрендит и раскрасит мозгами комнату.
— Ты перегрелся, Миш? — он серьезно меня суицидницей считает?
— Нет, просто ты в белом платье не нравишься.
— А на свадьбе ты был другого мнения, — ехидно напомнила я.
— Конечно, но я вырос и люблю женщин без одежды, — пошло намекнул Рубенской, а я закатила глаза.
— Миш, забери машину, по-человечески прошу. Она мне ну нужна.
— Не нужна, продай, — он флегматично пожал плечами. — На деньги купи маленькую однушку в панельке и сдавай. Тебе что деньги лишние?
Я задумалась. Он прав. Но это не отменяет факта, что моя гордость против.
— Хоть раз сделай как я говорю, — попросил он. — Или если не хочешь, продай обе машины, купи себе
Я опять закатила глаза.
— Я настолько тупая, что ты решил мне курс финансовой грамотности прочитать?
— Ты настолько гордая, что вполне можешь разбить машину и скинуть нам с Васей фотки.
— Иди к черту, Рубенской!
— Только под руку с тобой, Дальнозёрова, — он послал мне воздушный поцелуй и поспешил вниз по ступенькам, тем самым прекращая наш нелепый разговор.
Весь день я провозилась с мыслями как поступить. Под вечер запарилась и заказала пиццу. Пританцовывая с куском итальянского хлебобулочного, я нашла комедию и только собиралась предаться разврату, как дверь квартиры открылась и на пороге появилась замученная и усталая Олеся. Не знай замки сменить?
***
В зареве закатного солнца мы ехали к Олесе на дачу. Точнее к Упырю, но он будет работать все праздники, а подруге экстренно хотелось свалить за город. И вот сижу я за рулём, в своём, блин, свадебном платье! А все почему? Потому что рыжеволосая никогда ни о чем не просила и ее уроненная фраза о том, что «просто увези меня из города» стала спусковым механизмом. Я, конечно, подорвалась скинуть с себя саван, но Леся заверила, что «плевать, поехали так, сожжём его в мангале, давно пора». Сильно удивлённая, я схватила собачий корм, собаку, телефон и сумку и вылетела из подъезда к машине.
Подруга была какая-то не такая. Она грустно улыбалась, прятала глаза и вздыхала. Я с двадцатью метрами ткани очень тяжко уместилась на водительском кресле, хотя платье было без пышной юбки и втопила на полную.
Отдельной главы достойно то, что я сменную одежду не прихватила. Просто слова Спиридонова упали, как семена в благодатную почву и я, коря себя за эгоизм, так боялась сделать что- то неправильно, что просто отключила те функции мозга, которые отвечают за разумность, оставила лишь те, где эмпатии побольше. Хотя, она тоже сплоховала. Леся перебирала пальцами тонкую ткань и задумчиво смотрела на дорогу. В зеркале заднего вида стелился сочный оранжевый закат. Слепил. И давал повод подумать, что завтра будет хорошая погода. А подруга была такая, словно у неё покойник неучтённый объявился.
— Что случилось? — мы выехали на трассу. Я позволила себе расслабиться и не всматриваться истерично в дорогу. Вы же помните, вожу машину я ещё хуже, чем оказываю сеансы поддержки буйнопомешанным..
— Ничего… — меланхолично отозвалась рыжеволосая.
— И из-за этого «ничего» я еду в свадебном платье?
Подруга смерила меня задумчивым взглядом и… Она расхохоталась! Заливисто. Громко. Так упоительно, что я не смогла удержаться и тоже заржала.
— Алис, прости, — сквозь смех, повинилась девушка. — Я просто… Я была не в себе, наверно… Ой не могу! Платье точно придётся сжечь.