Современная индийская новелла
Шрифт:
Вдруг Ситалакшми вскрикивает, отдергивает руку от куста и кладет палец в рот. На ее пухлых губах блестит алая капелька крови.
— Что случилось? — испуганно спрашивает Рамаппа.
Ситалакшми молча вынимает палец изо рта и показывает его Рамаппе.
Рядом с кустом хлопка притаилась колючка, и Ситалакшми нечаянно уколола палец о ее острые шипы.
— Подумаешь, колючка, — смеются женщины-поденщицы.
Но Рамаппе не до смеха. Шип, вонзившийся в палец Ситалакшми, впился ему в сердце. Но разве скажешь это? Он только с затаенной нежностью смотрит на Ситалакшми. Цвета спелой пшеницы лицо, раскрасневшееся от работы, влажные, прилипшие ко лбу волосы; в вырезе кофточки видна
Но Ханумаппа ничего этого не видит. Перед его полузакрытыми глазами только огромное поле хлопка и крепкий, как Бхима, сын.
2
Ситалакшми нездешняя, из соседней деревни. Из касты наинда[98]. Никто не знает, что заставило ее покинуть родную деревню. Говорят всякое. Ситалакшми — вдова. Но разве может вдовство погасить яркий свет молодости? К тому же она хороша собой. Отсюда всякие слухи. Одни говорят, что после смерти мужа она вступила на дурной путь, и за это каста отвернулась от нее, в деревне ей было отказано в воде и огне, и она вынуждена была уйти. Другие плетут, что муж бросил ее за распутство и ушел куда-то. Третьи в своих домыслах идут еще дальше и уверяют, что, полюбив другого, она отравила мужа каким-то зельем и ей пришлось бежать из родной деревни. Где здесь правда, где вымысел — никто не знает. Сама Ситалакшми ничего не отрицает и ничего не подтверждает. Если к ней слишком уж пристают с расспросами, она только отвечает смеясь: «Язык без костей». Не известно, умеет ли она готовить зелья, но одна улыбка ее уже обладает колдовской силой.
Первой ее жертвой стал Рамаппа. Когда Ситалакшми поселилась в их деревне, ему было двадцать шесть. Ханумаппа давно хотел женить сына, но то по одной, то по другой причине свадьба откладывалась. Отец медлил со свадьбой, а сын сох по женской ласке. И тут прекрасная Ситалакшми покорила сердце Рамаппы. Слухи о том, что ее поведение не безупречно, только разжигали его страсть.
Первое время по прибытии в деревню Ситалакшми ни с кем не зналась. Жила случайными заработками и держалась особняком. Но сколько это может продолжаться в деревне? Проходили дни, и ей, хотела она этого или нет, приходилось все больше общаться с людьми. Постепенно она освоилась на новом месте, крепко встала на ноги.
И тут попался ей на глаза Рамаппа, и Ситалакшми воспылала к нему желанием. Но если Ситалакшми возжелала одного Рамаппу, то на нее имели виды и другие. С первого дня ее появления в деревне с нее не спускал глаз шанубхога[99] Нагаппа. Не сегодня-завтра одинокая женщина попадет в его сети, — надеялся он. Дафедар[100] Амир Саби тоже ждал случая прибрать Ситалакшми к рукам. Дафедар косился на шанубхогу, боясь, что тот унесет у него из-под носа лакомый кусок, а шанубхога опасался дафедара. Но Ситалакшми предпочла Рамаппу. И первыми в деревне об этом узнали шанубхога и дафедар, недаром они следили за каждым ее шагом. Для них это было полной неожиданностью. И они объединили усилия, чтобы убрать досадное препятствие, вдруг вставшее на пути их похотливых устремлений.
Ситалакшми и Рамаппа думали, что об их связи никто не знает. Но долго ли может что-нибудь оставаться тайным в деревне? Вскоре по деревне поползли слухи. Люди, знавшие о намерениях шанубхоги и дафедара, стали смеяться над ними. Местный пуджари[101] как-то отпустил колкую
Расползшийся по деревне слух дошел и до Ханумаппы. Сначала он не поверил ему, решив, что это выдумка человека, имевшего по какой-то причине зуб на его сына. Но вскоре они с женой убедились, что это правда. Ханумаппа пробовал поговорить с сыном, но тот лишь отмахнулся от него, а потом и вовсе замкнулся в себе.
Тогда Ханумаппа решил, что, если поскорее женить сына, он остепенится, и обратился к родителям девушки, которую прочили в жены Рамаппе, с просьбой назначить день свадьбы. Но те ответили, что год неблагоприятный и надо подождать следующего.
У Ханумаппы совсем опустились руки. Сознание собственной беспомощности угнетало его. Сын ничего слышать не хочет, а потолковать напрямик с Ситалакшми духу не хватает. Как-никак чужачка, лучше не связываться. Еще за метлу схватится. Ханумаппа не скандалист, ему это ни к чему.
Как рассорить Рамаппу и Ситалакшми? Не в меньшей мере, чем Ханумаппу, эта мысль мучила и шанубхогу Нагаппу. Он пробовал припугнуть Рамаппу. Но это не подействовало. Пригрозить Ситалакшми он не решался — вдруг поднимется и уйдет из деревни. Тогда он решил поговорить с Ханумаппой — пусть приструнит сына.
— Что привело вас в такую даль, почтеннейший? — спросил Ханумаппа, встретив шанубхогу у ворот и сложив руки в знак приветствия.
Шанубхога поговорил о том о сем и только потом приступил к делу:
— Послушай, Ханумаппа. В деревне только и разговоров, что о твоем сыне. А ты сидишь и в ус не дуешь. Ведь так он и вовсе от рук отбиться может.
Ханумаппа попробовал уклониться от разговора — он не хотел обсуждать эту тему.
— Говорить-то говорят, да правда это или нет, только сын знает.
Но не в интересах шанубхоги было заканчивать на этом разговор.
— Что ж, ты так ничего и не будешь предпринимать? Все, что говорят, чистая правда. Позавчера вечером дафедар видел твоего сына вдвоем с Ситалакшми у леса и сказал мне: «В деревне такое творится, а старшие будто ничего не видят».
В деревне шли разговоры не только о любовной связи Рамаппы, говорили и о причине, по которой шанубхога принимает это близко к сердцу. Так что Ханумаппа не оставался в неведении относительно намерений шанубхоги. И, рассерженный на шанубхогу за то, что тот с такой настойчивостью преследует свои корыстные цели, Ханумаппа сказал:
— Если бы старшие сами вели себя как подобает, с парнем не случилось бы этого. А то в чужом глазу соломинку видят, а в своем бревна не замечают.
Эти слова задели шанубхогу за живое.
— Ах, ты так. Хорошо же. Ты об этом еще пожалеешь. И ты, и твой сынок, вы еще поплачете, — сказал он и с видом глубоко оскорбленного человека удалился.
А Ханумаппа еще долго сидел, обхватив голову руками и задумчиво глядя вслед гостю.
3
Шанубхога Нагаппа — не человек, а змея. В деревне его больше боялись, чем уважали. Он ни перед чем не остановится, чтобы отомстить неугодным ему людям. В его колчане всегда наготове стрела против любого из односельчан. Стоило кому-нибудь не потрафить ему, как он, ссылаясь на закон, которого никто в деревне не знал, обрушивался на жертву, как грозный меч Брахмы. Наученные горьким опытом и зная, что как бы Нагаппа ни бесчинствовал, управы на него не сыщешь, односельчане старались не становиться ему поперек пути. Но некоторым из крестьян дурной нрав шанубхоги был на руку. Помогая ему в мошеннических проделках, они и сами наживались. Наличие таких пособников делало шанубхогу семиглавым змеем.