Современная проза Сингапура
Шрифт:
Пираты пытались атаковать, но отважный Джасах отражал удары справа и слева. Вот они берут лодку на абордаж, но, сраженные, один за другим летят в воду. Наконец побежден и сам атаман. Но смельчак Джасах ранен.
Принцесса дает ему напиться, а он лежит изможденный. На подушках. Он открыл глаза и почувствовал пылающим лбом легкое, как перышко, прикосновение ее руки и слабо улыбнулся, а может, ему это только показалось.
В гостиной мама улыбнулась отцу:
— Я тоже рада. Ему, должно быть, так одиноко одному.
За
В погрузившихся в полумрак покоях спал Ханг Джасах. Его чело было овеяно поцелуем принцессы Паханга.
ТЕРЕЗА НГ
У колодца
перевод В. Нестерова
Общественный колодец разваливается. Выпадают красные кирпичи — отличные красные кирпичи выпадают из своих ячеек, потому что их больше не держит цемент. Большой каменный прямоугольник, плотно замыкающий край колодца, растрескался немного, но это видно, лишь когда в трещинки затекает мыльная вода из корыт стирающих женщин, а потом утекает неведомо куда.
К колодцу ведет тропинка, вдоль которой растут дождевые деревья, дающие густую тень. Трава под ними не растет, и только древесная губка прижимается бесформенными пятнами к красной глиняной почве. После сезона дождей появляется уйма ядовитых грибов, которые через некоторое время исчезают бесследно.
Грибы эти вызывают восторг у детей. Они с изумлением смотрят на их опрокинутые белые цветообразные шляпки, круглые и совершенные, — даже не верится, что вчера грибов еще не было. По утрам молодые женщины и старухи приходят к колодцу стирать. Колодец вырыт в низине под холмом, где начинается болото.
Здесь нет ни единого дома: во-первых, почва слишком сырая, а кроме того, китайцы хорошо знают, что не стоит строиться в глубокой низине, куда низвергаются потоки дождя и ручьи со всей округи. Это место не пригодно даже для могил — только для свалки или общественного колодца, где стирают белье.
Женщины подходят к колодцу со своими корытами, привычно прижатыми к бедру. Некоторые несут за спиной детей, либо привязанных, либо цепляющихся за материнскую шею.
Появляется красивая молодая женщина, кто-то подвигается, дает ей место на цементной площадке, все глаза устремляются на ее слегка выпуклый живот. Мать девятерых детей толкает в бок соседку:
— Глянь-ка, месяца четыре будет…
— Цыц ты, только об этом и думаешь!
Обе хохочут.
Молодая женщина знает, что все ее разглядывают, но она не застенчива. Она привыкла к более дерзким взглядам. Ее отец, странствующий лекарь, демонстрировал на ней свои методы лечения на улицах и площадях.
Правда, к деревне ей еще надо привыкнуть, чтобы понимать шуточки и намеки женщин. Муж у нее не очень удачный, да и собой неказист. Лицо какоето перекошенное, вечно открытый рот — смотреть противно.
Дураком его, пожалуй, не назовешь, но что он тупица —
Он служит сторожем в Вудбриджской больнице с жалованьем в сто двадцать пять долларов в месяц и получает две смены форменной одежды в год, не говоря уже о приличных чаевых от посетителей — друзей и родственников больных. А у самих больных можно нет-нет да и разжиться сигареткой. В общем, муж неплохо устроен, и жаловаться ей не на что.
Рядом с ней стирает старуха, которая никому житья не дает. Без умолку болтает и при этом плюется своим беззубым ртом.
— Знаете, кто возвращается домой? Молодая женщина, оторвавшись от стирки, чтобы покормить ребенка, сразу же подхватывает:
— Знаем, знаем, старое трепло!
— Сама ты трепло! Не нравится, что я говорю, отойди, не слушай. И зачем приходить к колодцу тем, кому все равно — грязное белье или чистое.
— Я тебе покажу, старая пустозвонка!
— Заткнись!
— Подойди, подойди!
— Ребенком лучше бы занялась!
— Да замолчите вы обе!
Ссора никого не устраивает — ведь еще не узнали, кто возвращается, — и старухе приходится замолчать. Молодая женщина чувствует, что настала ее очередь говорить.
— Так кто, тетушка, — (все хихикают, потому что старуху никто не называл тетушкой), — возвращается домой?
Старуха подозрительно смотрит на женщину, и с языка у нее едва не срывается «не твое дело», но она вовремя спохватывается, потому что лучше такая слушательница, чем никакая. И старуха сердито буркает:
— Что ж говорить, когда некоторые не верят!
— Да брось ты, как маленькая! — фыркает молодая.
Старуха вне себя от ярости.
— Маленькой меня обзываешь? Я тебя на руках носила, когда ты с голой задницей бегала!
Все смеются, и ненадолго восстанавливается мир. Только одна женщина, не обращая внимания на перепалку, продолжает колотить грязное белье о цемент.
Но ее никто не задевает — решительное выражение точеного лица всех отпугивает. Вдруг в тишине раздается ее высокий, похожий на птичий, голос:
— Вы только посмотрите, что наделал этот старый бездельник!
Она выворачивает наизнанку штаны, которые держит в руках. Все сразу признают штаны ее тестя, престарелого калеки, и смачно смеются, сыплют едкими шуточками.
Но очень скоро веселье стихает, и только женщина с птичьим голосом продолжает приговаривать:
— Грязный старый козел!
Старуха замечает, что некоторые уже заканчивают стирку, и спешит снова привлечь внимание к себе:
— Так угадайте же, кто возвращается?
Все молчат.
Не обескураженная этим, старуха продолжает:
— Вы знаете А Лан? Вот она и возвращается. Женщины впиваются глазами в старуху.
— Не может быть, А Лан не посмеет. Давно о ней ничего не слышно, говорят, муж выгнал ее. И правильно сделал!